Мало кто сейчас знает, но до конца 60-х годов XIX века нижним чинам запрещалось посещать библиотеки!
Причины столь странного запрета открыто не объяснялись, но чтение для простого народа долгое время считалось занятием нежелательным. Отсюда, кстати, и некоторое презрение крестьян к разным писателям. Мол, лучше был делом каким занялись… Когда в 1880 году в Москве был установлен памятник Пушкину работы скульптора Опекушина, некоторые крестьяне ворчали, не понимая, за какие такие заслуги «эдакому бездельнику» воздвигли монумент.
К тому же, как считалось, ничему хорошему большинство книг научить не могут, только «смуту в умах» посеять.
Например, «от книг ли, от питья ль» тронулся умом Чацкий, поэтому полковник Скалозуб предлагал сохранить книги «для больших оказий», а Фамусов и вовсе видел радикальный способ решения данного вопроса:
Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы, да сжечь.
Душеполезными считались лишь отдельные библейские рассказы.
Справедливости ради, стоит отметить, что ни в Подробных правилах для управления Императорской Публичной библиотеки от 31 марта 1812 года , ни в повторяющих их почти с точностью Высочайше утвержденном 7 мая 1848 года Положении для посетителей Императорской Публичной библиотеки, о запрете посещать военным это заведение не говорилось.
В общем, то ли видеть дворянам не хотелось в стенах книгохранилища представителей подлого сословия, то ли боялись они краж или непредсказуемых последствий – пускать нижних чинов не пускали с момента открытия в 1795 году более 70-ти лет!
Дело сдвинулось с «мертвой точки» с приходом к управлению Военным Министерством известного своим либерализмом Д.А. Милютина.
9 февраля 1867 года Директор его Канцелярии генерал-лейтенант Д.С. Мордвинов направил на имя Начальника Главного Штаба генерал-лейтенанта Ф.Л. Гейдена отношение за № 822, в котором говорилось:
«… Высочайше утвержденными правилами для посетителей Императорской Публичной библиотеки вход в нее для занятий запрещен нижним военным чинам.
Ныне последовало Высочайшее повеление о допущении этих чинов в означенную библиотеку, но с тем, чтобы каждый раз было испрашиваемо на сие разрешение Военного Министра, в виде изъятия из общего правила…» .
Постепенно лед начал оттаивать. Конечно, сейчас странно читать, что посетить библиотеку можно было лишь, получив разрешение главного военного лица в стране. Но, что поделаешь! Хоть так!
Естественно, что очень вскоре нашлись и желающие поучиться.
14-го мая того же года Начальник Санкт-петербургского Комендантского Управления генерал-лейтенант барон Н.П. Криденер направил рапорт на имя Начальника Главного Штаба за № 871, в котором просил о дозволении воспользоваться монаршей милостью:
«… Некоторые из писарей вверенного мне Управления, согласно Высочайшего повеления, сообщенного Главным Штабом 18 февраля сего года за № 502, изъявили желание иметь вход в Императорскую Публичную библиотеку для занятий.
Вследствие сего прошу Главный Штаб исходатайствовать разрешение господина Военного Министра о допущении в означенную библиотеку писарей вверенного мне Управления, поименованных в представляемом при сем списке…» .
В числе пяти первых счастливцев, которым хотелось переступить порог библиотеки, были: Петр Славолюбов, Михаил Казанский, Александр Гамзюковский, Василий Азбукин и Николай Померанцев .
20-го числа на этом рапорте появилась положительная резолюция Военного Министра Д.А. Милютина, а 22-го мая на имя барона Криденера из Главного Штаба пришел ответ за № 1252 за подписью помощника Начальника Главного Штаба генерал-лейтенанта Г.В. Мещеринова, в котором сообщалось, что:
«… Писарям Санкт-петербургского Комендантского Управления в прилагаемом при сем списке поименованным, Военный Министр разрешил вход в Императорскую Публичную библиотеку…» .
В общем, с библиотекой все вышло как с бородой. Боролись долго, а потом плюнули и разрешили. Да еще и научную базу под это подвели.
А ничего ведь страшного и не было!