— Я тебе солнечных зайчиков принесла. — Ангелина
вздохнула и уселась на краешек кровати. — Только ты их все сразу не выпускай — голова закружится.
Майкл осторожно кивнул, так и не открыв глаза.
— Лучше бы ты ему ремня принесла, — ворчливо отозвался гремящий на кухне кастрюльными крышками Монди. Ангелина дотронулась до руки Майкла, лежащей поверх одеяла, и почти сразу отдернула — словно к раскаленной печке прикоснулась:
— Опять пожадничал, да?
У Майкла было хобби — он работал фотографом. Причем был самым лучшим фотографом в городе! И фотографировал исключительно детей.
— Знаешь, Монди, дети — они как открытая книга. Если им грустно, они грустят, если весело — смеются, а если хотят плакать — плачут... И не умеют врать по-настоящему.
Майкл никогда не делал постановочных фотографий. Он бегал вместе с детьми за толстопузыми щенками, кормил голубей на площади, валялся на опавших листьях, рассматривал сердитого майского жука и между делом
фотографировал. И фотографии получались очень эмоциональными и такими теплыми, что их хотелось пересматривать снова и снова. А еще у Майкла была старенькая пленочная камера "Mamiya 645". Камера была не простая, она забирала все болезни и печали у того, кого фотографировали. Правда было одно "но" — когда пленку проявляли, все эти болезни переходили на фотографа. Поэтому камера долго пылилась в комиссионном магазине, пока на нее случайно не наткнулся Майкл. Как же он обрадовался, обнаружив столь необычные свойства камеры! Фотографировал целый день — носился по всему городу как угорелый. Городские ангелы — они такие! Болезни и печали за версту чувствуют.
А когда проявил пленку...
Монди первым почувствовал неладное: декабрьский снег, падающий на город красивыми пушистыми хлопьями, вдруг превратился в противный моросящий дождь. За мороз и снег в этом месяце отвечал Майкл, а если идет дождь, значит, дела у друга совсем плохи. Когда встревоженный Монди ворвался в маленькую квартирку Майкла, тот уже во всех смыслах полыхал похлеще раскаленной баб-Маниной печки. Зато вся ванная комната, оборудованная под фотолабораторию, была усыпана великолепными свежепроявленными фотографиями и люди, запечатленные на них, неожиданно начали выздоравливать в реальности. Чудеса!
Баба Маня явилась с неизменной "авоськой", витиевато ругаясь на "всяких бестолочей, которые от жадности сделать как можно больше добра в могилу себя сведут". И, как заправский фокусник, начала извлекать из маленькой сетки баночки, бутылочки, пучки сушеных трав и разнокалиберные коробочки.
— Чего рот разинул? Ставь кастрюлю с водой на плиту, будем лекарство варить. Сам смотри, запоминай! Да слова на ус мотай! Печенкой чую, что не последний раз спасать его придется. Другим разом будешь сам и фармацевт, и доктор в одном флаконе.
Монди безропотно выполнял все поручения бабы Мани, попутно запоминая, что и в какой последовательности сыпать, вливать и добавлять в кастрюлю.
Готовое варево напоминало медленно булькающий тягучий кисель, состоящий из миллиона малюсеньких снежинок, такого ослепительно белого цвета, что глазам больно было! Пахло морозным утром. Баба Маня перелила "кисель" в большую керамическую кружку и поддерживая голову Майкла стала понемножку поить его.
— Не стой столбом, в окно глянь, че там делается-то...
— Дождь там де... идет.
Баба Маня задумчиво хмыкнула и, покопавшись в обширных карманах своей вязаной кофты, достала прямоугольный пузырек из темного стекла:
— Запамятовала... По две капли "ноябрьских заморозков" на кружку. Если будет хуже, чем сегодня, — пять капель. Запомнил? Только больше не плюхни — нам Северный полюс в Бресте совсем не нужен...
Через час на улице стало подмораживать и наконец-то пошел снег пушистыми крупными хлопьями. Майкл открыл глаза и виновато улыбнулся.
— Опять пожадничал, да? — сочувственно спросила Ангелина.
— Тяжело остановиться, когда знаешь, что можно помочь, — шепотом ответил Майкл. — Тем более Новый год на носу... Всем хочется чудес.
Монди плюхнулся в кресло:
— А мне хочется мороза и снега на Новый год. В следующий раз пойдем вместе — буду тебя контролировать!
Майкл с Ангелиной переглянулись и дружно засмеялись. Все они прекрасно понимали, что если начинаешь творить добрые дела — очень сложно остановиться.
А по-другому — никак. На то они и ангелы!
Галина Терпицкая.
Рассказ из моей книги "Варенье из одуванчиков". Из серии "Городские ангелы".
Если Вам понравился пост-подписывайтесь и оценивайте. Это очень меня мотивирует и вдохновляет.