Предыдущая часть:
‒ Заян, тот, кого вы увидели позади меня, он там лежал. Его в дурку отвезли, когда мы учились на втором курсе, затем он вышел, но ему не стало легче. Он шизофреник, был вернее им. Однажды шагнул в окно, – было такое ощущение, когда Санал рассказывал столь тяжёлые воспоминания из прошлого, что он их просто озвучивал, Не испытывая никакой уже боли из прошлого.
‒ Он унёс вашу тайну с собой? – Тихон посмотрел на мужчину, который сидел в тот момент со скрещенными руками на груди, словно ограждаясь от всего вокруг.
‒ Такое ощущение, что вы меня в чём-то подозреваете, – Санал опусти руки на колени, меняя позу, затем отвернулся от молодого человека, расположенного напротив него.
‒ Я могу говорить только то, что вижу. Давайте начнём с ваших родителей. Мне пришло видение, как ваш отец толкает свою жену с обрыва. После этого ему тяжело приходится, хотя никто его в этом не обвиняет, но его словно какой-то голос зовёт постоянно. Он сам позже прыгнул с того же обрыва.
– Ох и истории вы вытаскиваете, Тихон, ‒ Санал нехотя начал свой рассказ, – на Алтае, там, где я жил, есть возвышенность, её называют горой неверных жён. Существовала такая легенда, я её тоже слышал от бабушки, что в давние времена, на ту гору мужчины заносили своих женщин на руках, если сомневались в верности.
После они скидывали их с высоты, если женщина верна, то она выживет, если изменяла, то погибнет, гора убьёт её. Это варварский обычай древних народов. Не знаю насколько он действительно существовал в реальности, но именно там и погибла моя мать.
По словам отца, она сама прыгнула. Он всем рассказывал, что жена убегала от него, он пытался догнать, чтобы остановить, но не смог. Большая часть людей ему верили, ну или боялись сказать в лицо другую версию. Свидетелей не было, доказать обмен никто не мог.
А вот за несколько дней до этого мать моя родная говорила своей подруге, что хочет убиться, то есть спрыгнуть с горы, потому что моего отца не любит, ей тяжело с ним жить. Эти слова и стали доказательством невиновности отца.
Подруга та стала новой женой, а я её сыном. Мне было всего три месяца, когда мамы не стало. Не люблю копаться в своём прошлом и в детстве тоже. Мачеха была очень строгой, может это и хорошо, она старалась из меня человека сделать, как говорила. Учился я только на пять, поскольку она учителем в школе работала.
По поводу отца, действительно, он покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с горы. Выходило, что мои родители оба лишили себя жизни самостоятельно. Тяжёлое бремя на мою жизнь.
– Санал, я вас понимаю, вы стараетесь не думать об этом, ‒ Тихон всё это время раскладывал камни, перемещая их из одной стороны в другую. Интересно, но они, как и в прошлый раз, словно не желали укладываться, – давайте разберём всё ваше прошлое, разложив по полочкам. Затем вы всё это отпустите и станет легче, я обещаю.
‒ Правы вы, нужно разобраться. Действительно, я всю жизнь бегаю от воспоминаний, стараюсь забыть, но именно это меня и тревожит сильно, – из внутреннего кармана пиджака он достал карточки с изображением родных и близких ему людей, ‒ вот отец и мачеха, а тут моя родная мать. Совместной фотографии мамы с отцом не было. Это вообще единственный снимок её, у меня и не сохранилось больше.
Тихон первым взял старый снимок молодой девушки, где с чёрно-белой карточки на него смотрела довольно симпатичная молодая особа. Тихон сразу почувствовал, что мужчин она с ума сводила своей красотой, вот и натворили они бед.
‒ Она не вашего отца любила, не собиралась за него замуж, не хотела, – Тихон заговорил после долгого молчания, принюхиваясь к кусочку сахара, что до этого лежал на карточке, ‒ отец расправился с обоими.
Тихон замолчал на время, стараясь понять то, что ему видится и выразить всё это словами. Пока он вникал в прошлое Санала, тот стал рассказывать.
– У них с парнем из соседнего аула была сильная любовь, но родители выдали замуж за моего отца, тот чем-то не подходил. Так бабушка рассказывала. Мужчина второй приходил разбираться к порогу уже созданной семьи, но ушёл ни с чем. А через несколько дней пропал в лесу, его так и не нашли. Я рос в семье моего отца, именно так мне всё и рассказывали. Других версий до меня не доходило. Может вы и правы, я помню, что отец был порой таким свирепым, когда выходил из себя. Думаю, он был бы способен на такое, но доказательств у меня нет, да и зачем мне всё это.
‒ Вы правы, это просто их жизнь, единственное, что мать хочет вам передать, что она вас очень любила, да и сейчас с того света добра желает. Умирать она не собиралась и против, чтобы вы это делали, – на этих словах Тихона, мужчина, до этого сохранявший спокойствие и невозмутимость, установил локти на стол, чтобы опустить на ладони своё лицо и спрятать глаза, полные слёз.
‒ Я знал, что отец был не в себе, не знаю, что именно у него было, так как к психиатру он никогда не обращался, и я чувствовал, что он спрыгнуть мог, потому что с головой не дружил. Но мать в моих мыслях святая женщина, я и правда хотел сделать, как она. Были мысли даже поехать на ту гору и сделать это там, где моя мать упала.
Для меня тема с родителями наиболее болезненна, вы, наверное, это заметили и начали именно отсюда клубок разматывать. Я часто маленький сидел на той горе, всё думал. Я любил свою родную мать, хотя её не было рядом всё моё детство. Но в тоже время у меня обида сидела в глубине души. Как она могла оставить меня?
– Вага мама не сама это сделала, она вас очень любила, поэтому не могла сама расстаться с жизнью, ‒ Тихон немного помолчал, чтобы дать успокоиться Саналу и прийти ему в себя, – она вас оберегает, словно ангел хранитель. Вы же несколько раз были на краю гибели, но что-то происходило, и вы оставались живы, верно?
‒ Да, тогда, когда Заян прыгал с балкона, я с ним был, я тоже собирался это сделать. Но в какой-то момент будто почувствовал, что меня кто-то держит, оказалось, что я зацепился курткой за железную трубу, что там выпирала. А потом вены резал, тоже спасли, хотя потеря крови была большой. Во взрослом возрасте попал в аварию с дамой, она погибла, а с моей стороны машину лишь помяло, значит это всё мать? – мокрыми от слёз глазами Санал посмотрел на Тихона.
‒ Да, она вас любит и оберегает. Вы же её чувствуете или видите порой?
– Спасибо, мамочка, ‒ взрослый, сорокалетний мужчина, словно превратился в маленького ребёнка, смотря на небо, ‒ я часто думал, что у меня крыша едет. Да, чувствовал бывало, что за спиной кто-то стоит, даже дыхание своей кожей порой замечал. А это она…
Пока мужчина переживал нахлынувшие эмоции, Тихон занимался своим делом. Он знал, что Саналу нужно время, чтобы ощутить любовь матери, которой у него никогда не было. Взяв карточку, где были изображены отец и мачеха, он положил два кусочка сахара сверху, всматриваясь во взгляды мужчины и женщины на фото.
‒ Вспыльчивый мужчина, – Тихон наконец-то заговорил, ‒ вижу, как ваша мачеха топор прячет от него в момент, когда он кричит. Красные глаза, кожа пунцом залилась и руки в кулаки сжаты. Вас нет рядом, а женщина старается его успокоить. Она отварами его пыталась отпоить, вижу, как бегала за ним, переживала, боялась потерять. Страх у неё не от того, что он ей может что-то сделать, а за него больше, сильная любовь у женщины.
А теперь вижу вас после его смерти. Вам может лет 15, вы сидите на диване с молодым человеком, вдруг дверь открывается и заходит ваша мачеха. Дальше ярость, крики её слышу, она вас проклинает, – Тихон не всё говорил вслух, но Санал его понял.
Соскочив со своего места, пройдя несколько шагов от стола и вернувшись после, он опёрся руками о стол, продолжая стоять.
‒ Да как вы это делаете? Вы мне всю душу выворачиваете. Да, у меня тогда были склонности странные, я не понимал, что это такое. С Заяном сидели рядом, гладили друг друга. Я не знал, почему мне нравятся мальчики, что со мной не так. Я боялся этого, но это уже после того, как я увидел реакцию мачехи. Всю жизнь стараюсь от этого избавиться, я ненормальный, вы понимаете это? Я ужасный человек, я не достоин жить на этой земле. Заян был смелее, он просто прыгнул и всё, а я струсил.
– Присядьте, нет на земле ни плохих, ни хороших людей. Нет и в вас ничего плохого, вы просто человек и всё. Вы особенный, у вас имеются свои склонности. Действительно, вам стоит лечиться, но совершенно не от той наклонности. По поводу неё ничего сказать не могу, поскольку мне это незнакомо. Но вы себя настолько съедаете и ненавидите, что довели до нервного срыва.
После услышанного, Санал широко открыл глаза, смотря на Тихона. Никто и никогда не говорил именно таких слов, да и не был он до этого момента откровенным с другими людьми. Свою сущность Санал всегда тщательно прятал, зная, что его осудят другие также, как мачеха.
Мужчина растерянно присел на скамейку, вслушиваясь в каждое слово, что бальзамом ложилось на его израненную душу, уставшую от боли, тайн и истязания себя. Он всегда не любил себя, с раннего детства, когда начал замечать какие-то отклонения от обычного поведения других детей.
‒ Я понимаю ваши эмоции, но меня больше беспокоит не склонность или необычное пристрастие, а ваше здоровье, вот над этим мы и подумаем позже, давайте продолжим, – Тихон убрал карточку в туже сторону, где уже лежала мать Санала, и взялся за студенческое фото, на котором был изображён парень с длинными волосами.
‒ Он на гитаре играл, пел так, что все вокруг замолкали. Вам он нравился. Это взаимная симпатия. После того случая с мачехой вы вдвоём отправились поступать. Вижу, что учились и жили вместе. Чем-то болел он, не пойму, – Тихон положил на стол карточку.
‒ Шизофрения, он один раз лежал в больнице. Его отчислить хотели за это, но после мы договорились, что он будет лечиться. Ему доктор говорил, что если принимать лекарства и лежать в отделении, то всё хорошо будет, но Заян вовсе не хотел там лежать. Ему не нравилась в больнице, когда вернулся, то сказал, что лучше жизнь самоубийством закончит, чем станет лечиться. Так позже и произошло, только вот мы вдвоём стояли на том балконе, как я уже и говорил. Но прыгнул только Занян. Я всю жизнь себя корю за это, я его предал, – Санал, отвернувшись от стола, наклонился вперёд, установив локти на колени, словно рассматривая землю под ногами.
‒ Вы тут не виноваты, это не ваша судьба, это выбор вашего товарища. Вам незачем делать также, как он. Вижу вам передался с того момент страх, что вас положат в больницу. Вы довольно внушаемый человек, творческие люди очень эмоциональны.
– Да, вы правы, я был уверен, что если приду и скажу, что у меня странные мысли в голове, то меня закроют в дурку и не выпустят, как Заяна хотели закрыть, ‒ Санал выпрямился, посмотрев краем глаза на Тихона.
– У вашего товарища было заболевание, вы тут никак не виновны. Ему могли помочь врачи. Ваш Заян становился временами агрессивным, пугал вас. Вы же всё время старались быть рядом, уберечь. Санал, вы сделали для вашего друга всё, что могли. Спасти его вам бы не удалось, это его судьба.
‒ Я никогда не слышал такой версии, мне она и в голову не приходила.
– А вы никогда и не рассказывали никому, может и правильно делали. Если вас мучают мысли об этом парне, можете съездить на его могилу, посидеть и поговорить с ним. Рукой к земле в том месте прикоснитесь, побудьте рядом. Вам там легче станет.
‒ Я давно у него не был, вы правы.
Тихон положил карточку на стол в стопку с родителями Санала. Дальше он стал перебирать фотографии, словно что-то искал.
– А где ещё один молодой человек, что жил с вами в той комнате? ‒ Санал молча смотрел на Тихона, ему так не хотелось открывать ещё одну тяжёлую часть своей биографии.