Вот что писал 8 лет назад, 15 апреля 2015 года:
«Бывают положительные рецензии, после которых хочется посмотреть (или прочитать) то, что они хвалят. А бывают положительные рецензии, после которых точно знаешь, что никогда не захочешь увидеть предмет их похвал, разве что под дулом пистолета.
Недавно мне попалась такая рецензия— Ирины Петровской в либеральной «Новой газете» на телесериал «Однажды в Ростове».
«Расстрел рабочих в Новочеркасске в 1962 году, — пишет г-жа Петровская, — ключевое событие 24-серийного фильма, который... стартовал на Первом канале».
Что ж, про фильм ничего сказать не могу — может быть, госпожа Петровская его совершенно исказила, и это на самом деле прекрасное правдивое произведение. В котором яркими сочными красками изобразили директора Новочеркасского электровозостроительного завода Б.Н. Курочкина — этого духовного собрата и идейного предтечу либералов 90-х годов. Сказавшего рабочим, пожаловавшимся ему на повышение цен на мясо и снижение зарплат, вошедшую в историю фразу: «Если не хватает денег на мясо и колбасу — кушайте пирожки с ливером!».
Это тот самый любитель ливера Борис Николаевич Курочкин( Свернуть )
Собственно говоря, тот, кто наслушался каннибальских перлов Чубайсов и Гайдаров 90-х годов, даже не всегда поймёт, почему эта фраза так возмутила советских рабочих 1962 года («тупую рабскую биомассу быдлосовков», согласно либеральному мифу). И не такое слышали за последние 25 лет, — что же, по каждому поводу бунтовать, что ли? А тут даже некое сочувствие заметно — ведь не траву же он им предлагает жевать, а вполне съедобные пирожки, чем плохо? Но вот у пролетариев СССР в 1962 году эта фраза Бориса Николаевича Курочкина (и отчего это имя кажется таким до боли знакомым?) почему-то задела чувство классовой гордости, и разъярила их до крайности. И произошёл бунт под лозунгом «Хрущёва — на мясо!», созвучным, между прочим, одному из лозунгов 1993 года «Ельцина — на рельсы!». И флаги у рабочих 1962-го были такие же красные, как в 1993-м, и портреты Ленина в руках — такие же... И кричали они «Дорогу рабочему классу!» — что-то похожее могли кричать и в 1993-м... Вот только протест 1993 года засевшие в Кремле Борисы Николаевичи Курочкины расстреляли под бурные аплодисменты тех самых либералов, которые сейчас льют крокодилову слезу над жертвами протеста 1962 года.
Ну да ладно, вернёмся к рецензии г-жи Петровской.
Она пишет: «Мы живём в аду», — произносит одна из героинь сериала, и этот ад с поразительной для отечественных сериалов беспощадностью воспроизводится на экране и поражает достоверностью и откровенностью описания... Защиты и пощады ждать не приходится, а один честный милиционер и один справедливый чекист — исключение из правил, и участь у них незавидная».
Ну да, ну да, в аццком СССР честных слуг закона не было вовсе, зато теперь, после аж двух победоносных либеральных «революций» 1991 и 1993 годов, у нас их навалом, и защиты и пощады от них жди и жди. Это бесспорно.
Петровская: «Нищета и беспросветность народной жизни показаны с такой степенью достоверности, что временами физически трудно дышать... Приметы и признаки времени воспроизведены с невероятной тщательностью — начиная с интерьеров и заканчивая характерными для 60-х предметами быта и обихода: чайниками, умывальниками, картинками на стенах и занавесками с бахромой... И волей-неволей начинаешь сочувствовать бандитам Толстопятовым, избравшим свой жуткий путь борьбы с системой...»
Ну да, «сочувствовать бандитам» — это ведь так по-либеральному! Не случайно, стало быть, эти достойные люди, избравшие свой «путь борьбы с системой», повсюду оказались на коне после триумфа либерализма 1991-1993 годов. А мы-то, дураки, думали, что это какая-то досадная случайность...
«Приметы времени воспроизведены с невероятной тщательностью», но, как оговаривается та же Петровская, «отдельные примеры несоответствия исторической правде меркнут в сравнении с художественной правдой фильма».
Само собой, меркнут. «На этом кошмарном фоне обычные люди — ничто, — продолжает Петровская. — Им запрещено даже плакать о своих невинно убиенных родственниках, и они покорно подчиняются и изо всех сил крепятся, чтобы не нарушить запрет. Одна из самых страшных и драматических сцен фильма — похороны 14-летнего мальчика, убитого в Новочеркасске, когда мать (поразительная по силе роль Анны Каменковой) падает без чувств рядом с его могилой, а потом, дома уже, поминая сына под приглядом милиционера, давится пирожком, пытаясь заглушить запрещённые рыдания по погибшему ребёнку».
А это уже прямо ценное открытие из области истории! Как же мы все забыли! Да, в СССР запрещали плакать — вот прямо с 25 октября 1917 года как ввели запрет, так до 21 августа 1991-го и держали. (А полностью отменили только в октябре 1993-го). Рыдать строго-настрого запрещалось — кого заставали в слезах, того тотчас отправляли в ГПУ, а оттуда прямиком в ГУЛАГ. Так что с утра до вечера все граждане СССР только и занимались тем, что глушили в себе запрещённые рыдания. Крепились изо всех сил, давились пирожками (теми самыми, с ливером, наверное). Ну, конечно, можно было тёмной ночью, пока никто не видел, глухо порыдать в подушку — но если у кого при проверке утром милиционер замечал красные глаза и обнаруживал подушку влажной, участь того бывала незавидной.
А некоторое послабление в этом вопросе наступило только в благословенном 1991 году, после Августа, и особенно после Октября 1993 года. С тех пор счастливо рыдаем в три ручья, не можем остановиться, и главное, никого за это не сажают! Хоть утопись в слезах, залейся ими — никому из властей до этого нет ни малейшего дела. Вот счастье-то, вот благодать! Полнейшая свобода рыданий! Да, своё право на рыдания люди отстояли от проклятого Совка с боем, с кровью!.. А кто-то наивный ещё спрашивает, в чём заключается главное достижение и завоевание либералов за последнюю четверть века. Вот в том оно и заключается...»