По масштабам гонений двадцатый век в истории Русской православной церкви может быть сравнен разве что с первыми веками становления христианства, когда языческой римской властью велось официальное преследование и уничтожение христиан за их веру и убеждения. Так, например, в 1914 году в Российской Империи насчитывалось 54174 церкви. После пришествия к власти коммунистов, объявивших государственной идеологией воинствующий атеизм, количество приходов, храмов, монастырей, священнослужителей начало резко сокращаться. В 1930-м году действовало примерно 37 тысяч храмов, в 1938-ом — 8302, в 1941-ом —3021-3732 храма. Наиболее кровавым в русской истории и истории русской церкви в двадцатом веке стал 1937-ой год, лишь за период с августа по ноябрь которого было арестовано 31359 верующих, из общего числа которых к расстрелу было приговорено 13671 человек. По общим оценкам историков, в промежуток с 1931-го по 1941-ый год было арестовано или расстреляно от 80 до 85% священников, что составляет более 45 тысяч человек.
Статистика не может приблизить нас хоть на йоту к реальному пониманию и ощущению всего того ужаса и боли, которые испытывали эти ни в чем не повинные люди. Тем не менее, необходимо помнить, что за каждой цифрой стоит история исповедничества и мученичества, человеческие чувства, судьбы и, что самое главное, жизни. Следующая история простого сельского священника, верного Христу и Его Церкви, непременно покажется дикой и душераздирающей, беззаконием, которому нет места в современной истории, хотя еще и живы люди, которые помнят те времена, когда подобные случаи, как бы это страшно ни звучало, были регулярным и обычным явлением.
Священномученик Петр Грудинский (г.р. 1877) был выходцем из простой крестьянской семьи. Получив образование, некоторое время был канцелярским служащим. В 1907-ом году был избран депутатом в Государственную думу Российской империи второго созыва, представлял интересы крестьянства. После Октябрьской революции, в 1921-ом году, когда уже начались гонения на Церковь, был рукоположен в священники ко храму в честь Святителя Николая Чудотворца в селе Тимковичи.
В 1930-ом году был арестован по широко использовавшемуся против верующих и священнослужителей ложному обвинению в антисоветской агитации. Отцу Петру поступило предложение отречения от веры в обмен на сохранение жизни, что входило в обычную практику советских властей. В этом противостоянии отцу Петру также пришлось столкнуться с встречавшимся в то время искушением — давлением со стороны семьи. Жизненные тяготы и прессинг госорганов этому весьма способствовали.Сохранилась переписка между священномучеником Петром и его женой, Ириной. Вот что она писала ему, пребывающему в заключении:
«Прошу тебя... если ты жалеешь меня, откажись от своих ничего никому не дающих убеждений. Я тебя неоднократно просила об этом и раньше. За эти восемь лет, вспомни, сколько, чуть ли не ежедневно, было скандалов между нами на почве религии! Для тебя я кривила душой, надевала маску в силу привязанности к тебе. Теперь же нет уже мочи, я устала терпеть из-за того, во что не верю. И я в последний раз спрашиваю тебя: кого ты предпочитаешь — меня ли, существующую, — своей, как ты говоришь, идее?! Если согласишься со мной, я поеду с тобой хоть на край света, не боясь нужды. Но при мысли продолжать быть попадьей я вся содрогаюсь — не могу. Ответь мне, как быть?»
ПОДАТЬ ЗАПИСКУ В СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Невообразимо трудно представить, что могли испытывать супруги в такой ситуации, а особенно отец Петр, находящийся под давлением и пытками, наибольшей из которых для него стало полученное от супруги письмо. Самыми поразительными остаются сила веры и стойкость духа, проявленные отцом Петром, который, вопреки всем испытаниям, так и не отрекся от веры. Вот его ответ супруге:
«Дорогая Ирочка, твое письмо поразило меня более ареста, и только сознание того, что оно продиктовано горем и нуждою, несколько успокоило меня. Вот уже скоро двадцать четыре года, как мы живем вместе, и ты, родная, имела возможность убедиться, что я всегда старался быть честным и справедливым, что я никогда на сделки со своей совестью не шел. Ты хорошо знаешь, что я врагом советской власти никогда не был... и преступником себя ни в какой мере не считаю. Посему особенно беспокоиться нечего. Если же судьбе угодно послать мне испытание, то понести его так или иначе необходимо. Я никогда не «связывал» своей совести, — зачем же ты, пользуясь бедственными обстоятельствами, толкаешь меня на бесчестный поступок, зная мою религиозность, не притворную, а внутреннюю?! Отречься от веры во Христа, Который составляет смысл всей моей жизни, от Которого я видел столько благодеяний, и оставить Его в то время, когда я приближаюсь к могиле?! Я не могу, и не сделаю этого даже ради тебя, которую всегда любил и люблю. Дорогая моя, возьми себя в руки и не давай ходу черным мыслям... Пришли мне гребень, он в теплом подряснике. Сам я здоров, чувствую себя хорошо и только часто думаю про тебя, что тебе так трудно. Крепко обнимаю тебя, целую и молюсь, чтобы Господь подкрепил тебя, сохранил от зла».
Так отец Петр, как и многие из его современников, проявив истинно христианскую непоколебимость веры, предпочел жизнь вечную жизни земной, с честью встретив расстрельный приговор, который был вскоре приведен в исполнение. В 1989-ом году священномученик Петр был реабилитирован Прокуратурой БССР, в 1999-ом году канонизирован как местночтимый святой синодом Белорусской православной церкви, а в 2000-ом году канонизирован для общецерковного почитания Архиерейским собором Русской православной церкви.