«Петербург я начинаю помнить очень рано – в девяностых годах. Это в сущности Петербург Достоевского. Это Петербург дотрамвайный, лошадиный, коночный, грохочущий и скрежещущий, лодочный, завешанный с ног до головы вывесками, которые безжалостно скрывали архитектуру домов… Внутри Гостиного двора тучи голубей, в угловых нишах галерей большие иконы в золоченых окладах и неугасимые лампады. Нева – в судах. Много иностранной речи на улицах.
В окраске домов очень много красного (как Зимний), багрового, розового и совсем не было этих бежевых и серых колеров, которые теперь так уныло сливаются с морозным паром или ленинградскими сумерками», - это я прочитала в записках Анны Ахматовой, посвященных Петербургу.
Но, позвольте, Зимний, такой привычный в своем нежном голубовато-салатовом оттенке, – красный? И красный – не в революционную эпоху, когда можно было ожидать чего угодно, а в конце 19 века, возможно ли такое?
Еще, замечу в скобках, очень повеселили воспоминания об изобилии вывесок, стало быть не одной только лужковщине была присуща такая избыточность.
Возвращаюсь к теме – интересно же, стала искать.
В 1762 году архитектор Б.Ф. Растрелли, завершив работы по фасадам Зимнего дворца, сдал свое детище по акту приема-передачи в весьма нежном окрасе. Вот, что писал сам зодчий: "Дворец снаружи раскрашен: стены песчаною краскою с тонкой прожелтью, а орнаменты - белой известью."
При Павле Первом, который вообще-то, из юношеского максимализма стремился противоречить матушке Екатерине где только можно, окраска дворца в общем и целом сохранилась, изменения коснулись лишь главных ворот: если при Екатерине они была окрашены белой масляной краской (проект Ю. Фельтмана), то при Павле они становятся полосатыми.
Известно, что во время путешествия по прибалтийским территориям Павлу очень приглянулась черно-белая раскраска, и с этих пор будки часовых, шлагбаумы, а теперь еще и ворота Зимнего получили такую веселенькую расцветку. Над этим проектом расстарались братья Архаровы, за что и были "вознаграждены" – но это уже отдельная история.
Во второй половине XIX века, в 1850-е - 1860-е годы, при императоре Александре Втором, нежный песочный цвет дворца меняется на более темный: терракотовый оттенок стен сочетается с тонированными колоннами, нет больше нарядного белого декора, и фасады воспринимаются скорее как монохромные.
Дальше – больше: при следующем императоре перекрашивается кровля, теперь окраска выполнена железным суриком, то есть и крыша становится красно-коричневого цвета.
Как выглядел дворец, можно судить по картине А.К. Беггрова «Вид на Неву» (1881 г.), а заодно и обратить внимание на то, что – и в этом Анна Андреевна была права – и другие здания были ярко раскрашены, в частности, совершенно необычна красная Кунсткамера.
Можно предположить, что то был вкус Александра Третьего, так, скажем, еще в бытность Александра Александровича великим князем, дворец Белосельских-Белозерских по его специальному распоряжению был окрашен в терракотовый, переходящий в красный – это можно разглядеть на другой картине того же художника А.К. Беггрова «Невский проспект» (1880 г.).
В общем, чем ближе к эпохе революционных потрясений, тем краснее становится Санкт-Петербург – что это, как не предзнаменование, лицо города наливается красным, как у человека перед апоплексическим ударом.
В самом начале многострадального двадцатого века перекрасили и весь комплекс зданий ансамбля Дворцовой площади – в результате они просто слились в монохромную терракотово-кирпичную массу.
Причем во время царствования Николая Второго последовало несколько обращений к нему со стороны различных ведомств с идеей перекрасить как Зимний дворец, так и Главный штаб, вернув им ту окраску, что была в свое время утверждена еще Александром Первым, но по какой-то причине Николай от них отмахнулся. А глядишь, перекрасил бы, так и пронесло…
В этом боевом красно-терракотовом колоре императорский дворец и окружающие его постройки встретили революцию и пребывали таковыми вплоть до конца двадцатых годов.
Вот, видите, площадь Урицкого, мда...
Ну а дальше, «стало быть, пошло. Пропал дом. Все будет как по маслу: вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет паровое отопление» - сначала пытались окрасить дворец в серый цвет (чтобы не выделялся), а затем почему-то резко в оранжевый, да еще и масляной краской, а белый цвет задумали для ордерной системы. Слава богу, еще прислушивались к специалистам – те отговорили, учитывая, как влияет масляная краска на камень, лепнину и штукатурку.
Кое-какое представление о том, как выглядел Зимний дворец в те годы, можно получить, рассмотрев картину Василия Купцова «АНТ-20 «Максим Горький» (1935 г.) – следует, впрочем, заметить, что самолет этот никогда над Ленинградом не летал.
Блокаду Зимний дворец выстоял в сером оттенке, приняв покровительственную окраску.
Сразу после войны собирается комиссия, чтобы принять решение о том, как же все-таки будет выглядеть дворец, и вот тогда, после постановки пробных выкрасок, решили так: стены выкрасить окисью хрома с добавлением изумрудного пигмента, колонны, карнизы и обрамления окон - белым цветом, а лепной декор, картуши и капители - охрой. Краски использовали натуральные известковые.
Затем, правда, опять была декада экспериментов с синтетическими красками, дескать, они всепогодные и позволяют проводить работы в любой сезон, но, к счастью, от них вовремя отказались, используя теперь краски лишь паропроницаемые.
Захотят ли вернуть Зимнему его первоначальный цвет, в котором он просуществовал без малого сто лет?
Сие мне неведомо. Мне с детства привычен его теперешний окрас, он оживляет серенький петербургский пейзаж, не сливаясь с ним, но при этом не противоречит облику этого элегантного города.
Главное, чтобы опять в красный не перекрасили.
А Вам какое цветовое решение нравится больше?
