Алевтина увидела крышу родного дома и остановилась. В груди гулко забилось сердце, а дыхание перехватил огромный ком, застрявший в горле.
- Не плакать! Не показывать виду! – приказала она себе негромким голосом. Потом отдышалась и медленно пошла по хорошо знакомой улице.
Каждый шаг отдавался болью и обидой. Она живо вспомнила, как была счастлива здесь несколько лет назад, как кружилась голова от радости, что скоро исполнится ее мечта. Она собиралась замуж за Мишку, самого завидного жениха в деревне.
Семья Солодковых жила в крепком достатке. Да и внешностью природа не обидела жениха. Он был высоким, стройным парнем, с белокурым волнистым чубом и глазами цвета пасмурного неба.
Не одно девичье сердце заставили эти глаза волноваться. А вот в жены выбрал ее, Алевтину. Заприметил как-то зимой у колодца, ведра с водой помог до дому донести, а весной уже свадьбу играть собирались. Любовь закружила.
Да только разбилась вся любовь в пух и прах, как приехала сестренка младшая, Нинка из техникума своего. Два года не приезжала, звонила только, когда деньги нужны были, а тут явилась. Волосы перекрасила, юбочка короче некуда, туфли на высоченных каблуках. Так и шла по деревне, высоко задрав голову. Городская. Шустрая.
Что там между ними произошло никто не знает. Только не прошло и месяца, как сорвались оба с места родного и уехали в неизвестном направлении. Мишка хоть записочку Алевтине написал, а сестра вообще ничего не сказала. Покидала вещички в сумку, прихватила деньги, что родители на свадьбу Але копили, и умчалась, как весенние тучки с небосклона.
Алевтина записку прочитала и не сразу поняла, что случилось. Снова и снова глаза бегали по знакомым буквам. А когда поняла, грохнулась в обморок, еле откачали. Отплакала она свою боль, глубоко спрятала обиду в душе, а к осени тоже в город уехала. Не могла в деревне находиться.
С тех пор прошло уже больше 10 лет. Замуж Алевтина так и не вышла, однолюбкой оказалась. Все вокруг мужики рядом с ее Мишенькой не стояли. Может, и были среди них достойные, да не замечала она этих достоинств.
В городе она сразу в ателье устроилась, шила наряды разные для женщин. Талант у нее к этому с детства проявлялся. Любой фасон могла сшить, да еще и совет умный дать, как его улучшить. Вот только за свадебные платья не бралась. Отказывалась наотрез, без объяснения причины. Но у нее и без свадебных платьев заказов много было.
Сначала комнату снимала, потом уже квартиру нашла, стала дома шить. Все вечера и выходные от машинки не отходила, все хотела на свою квартиру денег скопить. Получилось, скопила, да родители помогли, купила хорошую квартиру двухкомнатную. Так одну из комнат сразу под мастерскую оборудовала. Машину швейную хорошую купила. Дорогую.
Ушла из ателье, на себя стала работать. Заказы были. Постоянные заказчики новых приводили. И каждый со своей жизнью, со своей историей.
Много чего наслушалась Алевтина за эти годы. И про детей неблагодарных, и про мужей неверных, и про тяготы семейной жизни. Может поэтому и свою судьбу не торопилась устраивать.
Несколько лет назад родителей одного за другим похоронила. Поплакала от горя, закрыла избушку на клюшку и к себе вернулась. Знала, что дом младшей сестре завещан. Хоть от нее ни слуху, ни духу за столько лет не было. Сгинули в неизвестности Нинка, да Мишка. А она и не интересовалась. Незачем, что порвалось, назад, как было, не склеишь.
И за дом на родителей не сердилась. Жить в деревне не собиралась, а родители за эти годы и так ей хорошо помогали, поддерживали. И морально, и материально. Грех было на них обижаться. Поэтому и за дом не держалась.
После похорон мамы, она отца на 2 года всего пережила, все прибрала, помыла, кошку с собакой к соседям пристроила, все закрыла и распрощалась с прежней жизнью.
Даже ключи от дома с собой не взяла. Один у соседки оставила, чтобы за домом приглядывала, да в случае чего ей позвонила. А другой на гвоздике повесила. Прямо в углу, за балочкой. Родители всегда его там оставляли, если уходили куда. Посторонний не увидит, а свой сразу найдет.
Не знала только, что и пяти лет после смерти мамы не пройдет, как снова она будет идти этой дорогой. По нужде идти, не по желанию.
Вот уже и калитка знакомая. И окна родного дома показались.
- Алевтина, ты что ли? – окликнула ее женщина средних лет, внимательно вглядываясь в лицо.
Алевтина оглянулась. Это Татьяна Шишкина, она с семьей, да с родителями через три дома жила.
- Я, кому же еще быть, Тань. Или так изменилась?
- Да вот гляжу, ну прямо городская цаца. Такая модная вся, как модель, которых по телевизору показывают. Вернулась?
- Не знаю еще, посмотрим. А что модная, так я ведь сама себе шью, что ж не поносить модное то.
- Ой, помню, ты мне еще в девчонках сарафан шила, так мне он очень нравился. Не забыла значит.
Соседка помолчала. Потом уже тише и серьезнее добавила:
- Хорошо, что приехала. Может, хоть детям поможешь. Михаилу то уже безразлично все, лишь бы бутылку найти. А дети одни. Мы их подкармливаем, конечно, жалко же. Но живут то они с отцом.
Алевтина не стала поддерживать тяжелый для нее разговор, покачала головой, вроде все поняла и решительно направилась к дому.
Уже подойдя ближе, увидела, что калитка держится на одной петле, а забор так покосился, что мог бы упасть и от легкого ветерка.
Во дворе никого не было, а из дома доносились громкие голоса, детский плач и пьяный мужской голос, который пытался кого-то успокоить.
«Зачем я иду, что хочу услышать от человека, который так обидел меня? Дети? Но это его дети. От любимой жены нажитые. Мои племянники? Откуда? Я отреклась от своей сестры. Может вернуться, пока не поздно», - мысли в голове Алевтины устроили собрание с прениями, вопросами по существу и воспоминаниями.
Она постояла, и когда плач детей превратился в нестройный, но дружный хор, решительно шагнула за калитку.
На подходе к крыльцу она услышала, как тот же пьяный мужской голос уговаривает детей не плакать, обещает что-то и чем-то задабривает. Плач умолк. В доме что-то загремело, что-то упало и на пороге дома показался мужик. Это был он, Михаил. Но от того, который остался в памяти Алевтины, этого отличал мутный взгляд пьяных глаз, давно немытые и сильно отросшие волосы на голове, и такая же одежда, которая вообще не знала, что такое стирка.
- Эттт-о, ты? – невнятно спросил мужик.
- Я, - тихо ответила Алевтина, вглядываясь в некогда любимые черты.
- Да, встретила бы на улице, не узнала бы, - сказала она первое, что пришло на ум, а потом добавила, - я письмо получила, вот и приехала. Посторонись, дай пройти.
Михаил посторонился.
- Тттам это, дети, - сказал он, не отрывая взгляда от Алевтины, - дети та-там, а я за молоком.
- Иди уж, за молоком он, - Алевтина поморщилась и вошла в сени. В доме стояла тишина.
«Тихо так, как будто нет никого», - подумала Алевтина, открывая дверь в комнату.
Немного привыкнув к сумраку, который был в доме, она разглядела детей, сидящих на кровати. Их было трое. Два мальчика 5-6 лет совершенно одинаковых с лица, и девочка лет 8-9.
Они притихли и настороженно смотрели на незнакомую тетю, такую красивую и такую чужую.
Здравствуйте, дорогие мои подписчики, друзья и гости канала.
Предлагаю новую историю, придуманную самой жизнью. Читайте, комментируйте, рассказывайте свои версии. Буду рада вашему мнению.
Всех, кто просто заглянул на новый рассказ, приглашаю подписаться, на канал КНИГА ПАМЯТИ, чтобы получать все обновления первыми.