Подошла пора рассказывать о тогдашнем нашем детстве. Детство, если исключить работу по дому, состояло из двух частей – школа и улица. В терминах фигурного катания тех лет школа – это обязательная программа, а улица – произвольная. В больших городах были и внешкольные структуры, занимающиеся с детьми – спортивные секции и школы, театральные кружки, кружки по изобразительному искусству и пр., но в нашей провинции внешкольная работа была тлеющей, нежизнеспособной. Наши спортсмены, поэты, художники, артисты выходили в свет по большей мере самостийно, из народа, чем из соответствующих обучающих заведений.
В школу надо ходить – это была аксиома. Базовое образование – семиклассное (на некоторое время – восьмиклассное). Сама по себе учеба, как получение знаний, сложностей мне не доставляла, учился легко. Поэтому для начала расскажу о внешнем обрамлении школьной жизни.
В октябрятах побывать не довелось, а в пионерах были почти все. Почти, потому что родители одной из девочек, будучи людьми верующими, воспротивились приему дочери в богопротивную организацию. Тогда нам это казалось странным, а сейчас, на склоне лет, я радуюсь и за родителей, и за их дочь, радуюсь, что внутренний голос совести у них оказался громче общественной пропаганды, не каждому это дано.
А в комсомольцы по идейным соображениям я не стремился, вступил из чисто прагматических соображений выгоды. В десятом классе нам сказали, что это последняя возможность вступить в комсомол, в выпускном одиннадцатом классе уже не примут, а кто не будет комсомольцем, того и в институт потом могут не принять, как недостойных звания советских инженеров. Конечно, лапшу на уши навесили, но я с сотоварищами подстраховался и вступил.
Надо сказать, что пребывание в октябрятах-пионерах-комсомольцах нам никакой видимой пользы не давало. Макулатуру и металлолом собирали все, независимо от «партийной принадлежности», оценки по изучаемому материалу от «партийности» тоже не зависели, но когда нужно было дать взбучку, то тут уж поминали проявленную недостойность «носимого высокого звания». Пионервожатые у нашего класса неожиданно появлялись на один-два раза и тихо исчезали.
Помяну еще, что в школе тех времен был достаточно высоким уровень самообслуживания: в классе дежурили парами, и дежурные следили, чтобы доска перед уроком была протерта, был мел и влажная тряпка, мыли полы в классе после занятий. В младших классах были выбраны санитары, которые по приходу соучеников в класс проверяли чистоту шеи, ушей, воротничков (ходили в школьной форме и воротнички подшивали как в армии). После снегопада класс могли вывести на улицу для очистки территории.
Были ли мы паиньками? Нет, конечно. Но проводимая в стране идеологическая и воспитательная работа в школе и дома давала свои плоды. Формирование духа коллективизма, единая школьная форма и требования к внешнему виду, не дающие возможности выпендриваться более обеспеченным детям, сотрудничество родителей с учителями в целом нивелировали какие-то негативные проявления, свойственные детскому и юношескому возрасту. Буллинга, нередкого в современной школе, не было у нас как такового (позднее эта зараза стала в школу проникать, что и выразилось в фильме «Чучело». Помнится, я этот фильм смотрел как нечто чужеродное, не свойственное моему школьному времени). Показуха, конечно, была, куда ж без нее? Один пример есть в моем старом посте Открытый урок немецкого.
Ну и охраны в школе, конечно, не было. Безопасность шваброй и тряпкой обеспечивала уборщица баба Катя, она же и давала звонки на урок и перемену (звонки не электрические, а колокольчиком).
P.S. Об учебе конкретнее в следующем посте.