За окном плацкартного вагона замелькали огни родного вечернего города. Как давно Катя здесь не была! Хотя прошло всего шесть лет, тогда Катя приезжала с маленьким Сережей, чтобы показать родителям годовалого внука. Скоро Сереже в школу и Катя взяла неделю отпуска в августе, чтобы навестить родителей вместе с сыном. Хотелось бы приехать в октябре, на их сорокалетний юбилей свадьбы, но Сережкина школа не дает никаких шансов. В подарок они везут расписной электрический самовар – юбиляры так любят чаевничать у себя на веранде. А вот и мама – стоит на платформе и мечется в поисках шестого вагона.
- Мама, я здесь! – закричала Катя, выходя из вагона вместе с сыном. – А где папа?
- Сереженька, зайчик, какой ты уже большой! – мама даже не отреагировала на вопрос Кати и стала обнимать внука, осыпая его лицо поцелуями.
Ну ладно! До дома всего две остановки автобусом. По пути мама рассказала, что отец на пенсии устроился ночным сторожем на автостоянке и сегодня его смена. Зашли домой. Ничего, вроде не изменилось, но какое-то запустение почувствовалось. В центре комнаты стол, на нем завалено все маминой работой – на пенсии она увлеклась рукоделием, стала вышивать бисером, что-то там плести, вязать. Мама никогда не отличалась особой аккуратностью, вот и к приезду дочери не особо подготовилась.
- А вот вам с папой самовар, чаевники вы мои! – Катя с гордостью преподнесла подарок.
- О! Папа будет очень рад! – мама приняла коробку, но самовар не достала, отставила подарок в сторонку.
Сели ужинать. Стол был скромным – нарезанная колбаска с сыром, макароны с сосисками. Катя достала гостинцы, но они были отправлены в холодильник – на потом пригодятся. Да, мама в своем репертуаре. Готовить она не любила и не умела, поэтому Катя всегда жалела папу – разносолами мама его не баловала. Когда Катя подросла, она сама научилась готовить, и поэтому ей нравилось готовить для папы что-то особенное. Да и вообще, папа всегда такой мягкий и добрый, а мама любила им покомандовать, часто кричала на него. И как папа выдержал маму сорок лет? Папа – простой работяга на заводе, дослужился только до мастера, а мама – заведующая детским садом, привыкла командовать. Два года назад ее попросили уступить дорогу молодым, она вышла на пенсию и с тех пор в ней будто что-то надломилось, она стала спокойнее и даже как-то печальнее, что ли.
Катя смотрела на маму и увидела множество новых морщинок – на скайпе они не были так видны. Видна и седина на корнях волос, хоть мама и красилась под блондинку.
- А во сколько папа приезжает? – спросила Катя.
- Ну примерно часов в десять утра. Сереженька, иди сюда внучок, расскажи бабушке про себя.
Сережа стеснялся бабушку, и она перевела разговор на другую тему.
- А почему Вадим с тобой не приехал и Наташа?
- Муж работает, отпуск был в июне, дочка все же уже подросток, у нее свои интересы, ехать не захотела, поэтому с папой осталась.
На утро приехал отец. Он много шутил, возился с внуком, но потом вдруг сказал, что ему нужно пойти на шабашку – подсобить другу в постройке дома.
- Пап, ты что – не выспавшись пойдешь на стройку? Ты же уже не мальчик, беречь себя надо! А где твоя машина? В гараже?
- Нет, в ремонте.
- Как в ремонте? Ты же всегда сам свою машину ремонтировал во дворе!
- Старый стал, а технологии новые, я в них мало разбираюсь. Ну ладно, я пошел. А ты надолго приехала?
- На неделю. Сережке скоро в первый класс.
- Эх, жаль! У меня заболел напарник, лежит в больнице, я каждую ночь сейчас дежурю с восьми до восьми. Да и другу помочь надо, пока осень не наступила.
Прошло три дня. Мама постоянно сидела над своим рукоделием, вышивала икону, папа забегал ненадолго и опять исчезал. Кате захотелось встретиться с бывшими подругами, одноклассницами. Пообщались в ресторане, Катя пошла на остановку. Ожидая автобуса, она вдруг увидела машину отца – «Жигули» зеленого цвета притормозили на перекрестке. За рулем отец, а рядом какая-то дама. Машина промчалась мимо изумленной Кати. Странно, если даже папа забрал с ремонта машину, он же должен быть на работе! Неужели он изменяет маме?
Но уже по дороге домой, Катя стала анализировать – что-то ей подсказывало, что не все так просто! Отец с работы домой заскакивает на некоторое время и едет на стройку, дома какое-то запустение, да и мама не контролирует отца, даже ему не звонит. Уже дома она раскрыла родительские шкафы и поняла – отцовских вещей тут нет! Вообще!
- Мама, и давно вы с отцом расстались? – спросила Катя.
- Ну вот он на смену уехал к восьми…
- Мама! Я спрашиваю – как давно он от тебя ушел? Вы развелись?
Мама села, взяла спицы и принялась молча вязать.
- Мама, я у тебя спрашиваю! Или мне отцу позвонить спросить? Я его видела с дамой в машине, он не на смене.
- Два года назад развелись! А третий год он с этой Машей уже живет.
- Так что же вы тут цирк устраивали, счастливую семью из себя изображали? Почему не сказали мне? Я бы этот самовар не перла.
- Денег пожалела на самовар? Ну так забирай его! Стыдно нам было, понимаешь? Стыдно тебе сказать, что мы развелись. Ты бы приехала, устроила бы истерику, пыталась бы нас помирить. А мы решили так – пусть ты ни о чем не знаешь, а думаешь, что у нас счастливая семья до сих пор. Ну, чтобы ты не расстраивалась.
Маму стало жалко. Катя села с ней рядом.
- Ну а как ты теперь одна?
- Да ничего, - мама пожала плечами. – Привыкла. Сначала грустила, а потом поняла – так даже лучше. Разве мы с ним хорошо жили? Ругались почти каждый день. Одной мне легче. А теперь мы с ним изредка общаемся и не треплем друг другу нервы.
Обратно на вокзал Катю с Сережей отвозил папа, хоть Катя на него была обижена, будто развод родителей произошел вчера.
- Катя, ты меня пойми. Сначала я жил с твоей матерью, пока ты росла. Но потом стало совсем невыносимо – весь свой гнев мама обрушала на меня, особенно когда у нее неприятности на работе начались. Мы хоть и немолодые, но мне хотелось уже пожить и в любви, и я встретил Машу. Да, не хотели тебе говорить, не хотели тебя травмировать, и ты бы так ничего бы и не узнала, если бы не случайность. Прости меня, Катя, ладно?
- Ладно, папка, может это и к лучшему, - Катя обняла отца. – Ты хоть к маме на чаек заезжай, я вам там самовар купила. А то она совсем стала одинокая.