Пролог
Тюрьма Галактического Трибунала малоприятное место. Впрочем, как и все тюрьмы во Вселенной. Вертикальный тоннель в толще астероида, поставленного на вечный гравитационный якорь. Триста этажей. Вышколенный персонал, который невозможно ни подкупить, ни запугать, ни разжалобить. Камеры-одиночки, обшитые губчатым материалом, о который, даже при всем желании, не расшибешь головы, если она у тебя, конечно, есть. Сносная кормежка, в полном соответствии с метаболизмом заключенного. И ежедневные голографические фильмы на темы нравственности и морали. В общем — свихнуться можно.
Не удивительно, что осужденные уже после одной, много двух стотысячных галактической секунды заключения пишут прошение о переводе их в анабиозную камеру, особенно те, кому грозит два— три пожизненных срока. Заключенный под номером 2345739 был приговорен всего лишь к одному пожизненному, но прошение он все же подал. Оно пока было на рассмотрении, но если Орох-ан-Орох, чрезвычайно довольный своей победой над Синдикатом, проявит, не свойственный ему либерализм, он может рассмотреть прошение осужденного контрабандиста без очереди.
И тогда доступа к заключенному 2345739 уже не будет. Следовало поторопиться. И Куратор привел в действие все свои связи, чтобы получить разрешение на кратковременное свидание с ним. Наконец, это разрешение он получил. Скорее всего его давний недруг не знал об этом, и потому не успел помешать. Куратор прибыл в тюрьму настолько быстро, насколько смог. Его сразу же провели в комнату для свиданий и поместили по ту сторону прозрачной стены, которую нельзя было пробить никакими средствами, но световые и звуковые волны она пропускала беспрепятственно.
Едва Куратор разместил свое массивное тело на узеньком сиденьице, как ввели заключенного 2345739. Глава Синдиката уставился на него во все свои стебельчатые глаза. Конечно, он неоднократно видел изображения прямоходящего млекопитающего с третьей планеты желтого карлика, но воочию лицезрел впервые. По сравнению с гигантом квадролидом, инопланетный примат был мал и тощ. Даже странно было представить, что столь тщедушное и слабосильное существо могло практически в одиночку уничтожить киркилийский десантный взвод и захватить рейдер. Тем не менее — это был установленный следствием факт.
Ну да что теперь думать об этом! Куратор покосился одним глазком на робогарда, что возвышался у него за спиной. Можно было не сомневаться, что тюремщик запишет каждое, произнесенное здесь слово и запись эта будет передана Генеральному обвинителю, но выбирать не приходилось. Куратор, он же Соргот, должен был уточнить некоторые факты у агента по кличке "Примат", потому что второго шанса ему может и не представиться. Будет неправдой сказать, что глава Синдиката не пытался вырвать своего агента из псевдоподий Ороха-ан-Ороха. Пытался, но не получилось — слишком уж скандальная вышла история с угоном киркилийского рейдера.
— Одно дерево еще не лес, — произнес Соргот условленный пароль.
Его визави, который до этой минуты с недоумением взирал на здоровяка квадролида, завернутого в хламиду из драгоценного нимизидийского шелка, услышав эти слова, встрепенулся и с сумасшедшей надеждой в глазах уставился на нежданного посетителя, потом тряхнул головой, поросшей густым и длинным волосяным покровом, отозвался:
— И погоды оно не делает.
— Приветствую тебя, Примат, — продолжал Куратор. — Я Соргот.
— Я слушаю тебя, Соргот!
Он еще на что-то надеется, бедняга. Напрасно. Не то сейчас у Куратора положение, чтобы ссориться с Генеральным обвинителем.
— Семя осталось в скорлупе? — осведомился Соргот.
Это тоже была кодовая фраза, означающая: "Страж Зрячих по-прежнему на третьей планете?"
— Нет, — покачал спутанной головной порослью агент. — Я прожарил его.
На душе у главы Синдиката стало легко, словно он только что сбросил старый хитиновый панцирь. Оснований не верить агенту не было. Потому хотя бы, что дистанционный контакт с его самкой установить все-таки удалось, а это означало, что Страж Зрячих успел только настроить ее мозговые центры на внешний прием, но не смог сориентировать на связь со своими хозяевами. Сознание самки Примата стало восприимчиво к информационному полю, создаваемому и поддерживаемому Галактической Федерацией для облегчения будущего Контакта, но - не к манипуляциям со стороны разведслужбы Зрячих. Что уже хорошо!
— Аля? — вдруг произнес Примат, так и не дождавшись от собеседника обнадеживающего известия.
Куратор не сразу сообразил, что означает этот короткий вопль, а потом вспомнил: А-Л-Я — это звуковое индивидуальное обозначение самки Примата. Вероятно, агент интересуется ее судьбой. Кодовой фразы на этот случай предусмотрено не было, но пусть Орох-ан-Орох думает, что ответ главы Синдиката это тоже шифровка, только еще более хитрая, чем все произнесенное ранее. Соргот представил, как старый неприятель рвет и мечет, требуя от своего отдела дешифрования вскрыть второй, третий, четвертый и, Сухая Клешня знает, еще какой смысловой слой тех простых слов, которые он сейчас произнесет:
— Она жива, — сказал Соргот и подумав добавил: — Процесс вынашивания зародыша протекает благополучно.
Примат в ответ не проронил ни звука, но в его глазах, коих у него, как у всех млекопитающих, всего два, обозначилось странное выражение. Такое появляется у приговоренных к казни, когда им внезапно зачитывают указ о помиловании.
Продолжение здесь:
и здесь: