От торжества черносотенства к победе сил прогресса?
«В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно оригинальная и чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это — тёмный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий»
В.И. Ленин «О черносотенстве»
1.
Недавно со мной произошел очень показательный случай. Иду я по торговому центру, играет какая-то легкая, западная музыка, вдруг я слышу сзади возмущенный голос: «Это что за безобразие! Эти американцы и англичане против нашей страны санкции вводят, мешают Владимиру Владимировичу с нацистами на Украине бороться, а вы тут их музыку крутите? Немедленно поставьте песню на русском языке! Нам не нужна это западная дрянь!». Я оглянулся: голос принадлежал обычному, ничем не примечательному парню, который выливал свое возмущение на бедного продавца. Парень был одет скорее даже бедновато – в общем типичный представитель «глубинного народа». Того самого, который с восторгом, даже с какой-то одержимостью поддержал так называемую «спецоперацию на Украине». Это они — то самое «путинское большинство», которое, как утверждают официальные социологи, перевалило уже за 80%. Они — рабочие заводов в моногородах, пресловутые бюджетники – преподаватели вузов и техникумов, учителя и, наконец, пенсионеры. Многие сейчас говорят, что учителей заставляют проводить митинги в поддержку спецоперации и выстраивать школьников буквой «Z». Отчасти это верно, некоторых заставляют. И некоторые даже пытаются пассивно сопротивляться, саботировать, отказываться идти, ссылаясь на болезни, занятость. Но есть и такие, кого заставлять не надо — они идут сами, они громче всего выкрикивают лозунги, радостно машут флагами. Есть те, кто на Интернет-форумах и в соцсетях шлют проклятия украинцам и тем нашим соотечественникам, кто открыто выступил против «спецоперации». И есть, наконец, такие, кто «сдает» полиции противников «спецоперации», как недавно продавщица из «Пятерочки» и шофер «маршрутки» в российской провинции. И таких «Z-патриотов», поверьте, гораздо больше, чем «саботажников».
Все это заставляет усомниться в эффективности стратегии, на которую уповают «протестные левые». Среди многих из них распространено убеждение, что «санкции работают против режима» и что когда запреты на торговлю, уход с российского рынка западных компаний и инвесторов обрушат экономику России, тогда понизится уровень жизни россиян, вырастет их недовольство режимом и – дни его сочтены. Но, увы, похоже, что все гораздо сложнее. Именно среди людей со средним достатком, к которым в основном относятся жители больших городов, своеобразные российские мелкие буржуа, распространены оппозиционные, прозападные и антивоенные настроения. А жители бедных провинциальных городишек и сел поражены шовинистическим и милитаристским психозом. Поезжайте в Москву – там вы практически не увидите на дороге автомобиля с налепленной на стекло буквой «Z». Поезжайте в Урюпинск или Брянск – там таких машин за час вы увидите на дороге с десяток.
Получается, что санкции, разоряя среднюю и мелкую буржуазию мегаполисов, «вымывают» сторонников демократии западного типа, сторонников скорейшего превращения военных действий, и лишь укрепляют режим. В результате санкций антизападные, ультранационалистические, милитаристские, крайне правые настроения в России лишь укрепятся. Казалось бы, перспективы «левого поворота» не очень вдохновляющие… Но есть один нюанс.
2.
Ленин в одной из своих заметок, высказал гениальную мысль о тогдашнем, столетней давности черносотенстве: «В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно оригинальная и чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это — тёмный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий». Эта его мысль потом была подтверждена практикой. Много крепких, настоящих, идейных коммунистов в годы гражданской войны вышло именно из среды… бывших черносотененцов (разумеется, имеются в виду не главы и идеологи этих организаций, а простые, рядовые члены – из рабочих и крестьян). Обычному бедному человеку из народа, который был до революции ярым сторонником самодержавия, клерикализма оказалось гораздо легче перейти к идеям освобожденного труда и справедливого социалистического общества, чем каким-нибудь меньшевикам, даже из среды рабочих, которые до последнего упрекали Ленина, что он-де «все делает не по Марксу». Да и идейные черносотенцы-монархисты, каковыми были многие генералы царского Генштаба, после некоторых колебаний переходили на сторону большевиков (как М.Д. Бонч-Бруевич), а не шли служить к Деникину и Врангелю, потому что комиссародержавие им по духу казалось ближе розовенькой либерально-буржуазной национал-демократии белого стана.
Почему же так произошло? Обратимся к сути тогдашней, черносотенной идеологии. В ней, конечно, было много разных тезисов – и националистического, и религиозного характера. Но все же самое главное в ней – безусловная, полнейшая, горячая поддержка самодержавия. Имеется в виду не просто монархизм, ведь монархия бывает и конституционная (и именно ее сторонниками были, например, кадеты, которых черносотенцы ненавидели куда больше, чем большевиков). При самодержавии власть главы государства вообще никак не ограничена – ни каким-либо институтом (например, парламентом или церковью), ни какими-либо людьми, например, высшей аристократией, близкой к трону. Самодержец – это абсолютный монарх, воля которого — закон для всех, независимо от их происхождения, благосостояния и т.д. Перед волей такого абсолютного монарха все равны – и великий князь, и безродный смерд, и богач, и нищий.
Вот нужное слово и произнесено. Наши западники веками бьются над загадкой: как же простые русские люди желают такого произвола, чреватого самой жестокой тиранией (каковая регулярно встречается в русской истории)? Может быть, у нас какой-нибудь «неправильный народ», которому нравится, чтоб его мучила и гнобила тираническая власть? Западники, любящие поговорить о «мазохизме русских мужиков» не понимают, что дело совсем в ином. Долгие века существования в условиях удушающей деспотии сделали такими «русских мужиков». Их самой заветной, задушевной мечтой является равенство, тот самый «мужицкий, грубый демократизм», про который писал Ленин!
Простые русские люди любят идеал равенства, что готовы ради него пожертвовать даже свободой. Ведь при правлении тирана-самодержца все равны и хоть так простой люд мог испытать моральное удовлетворение, видя, как князья и бояре дрожат перед царем, как мужик дрожит перед помещиком-самодуром. Выходцы из народа в России начала ХХ века массово вступали в черносотенные организации, причем по убеждению, потому что верили еще, что царь накажет вороватых министров, жестоких жандармов и то-то у простонародья будет праздник, когда оно будет на это смотреть. Когда же оказалось, что царь этого сделать не смог или не захотел, зато это сделали комиссары в фуражках со звездами, народ пошел за ними.
То же самое мы видим и сейчас. Простые люди из Урюпинска и Улан-Удэ, из глубокой депрессивной провинции с радостью наблюдают бегство из страны таких одиозных фигур как Чубайс, конфискацию зарубежных дворцов и яхт на Западе и им представляется, что президент Путин сделал то, что 20 лет обещали сделать Зюганов и другие лидеры КПРФ, но так и не сделали… Люди, естественно, радуются не разрушениям и смертям от ракет и бомб, а тому, что – как им это представляется! – ненавистные буржуи-олигархи, растащившие общенародную собственность в эпоху приватизации, наконец, как-то наказаны, а заносчивый Запад, который так гордился победой над СССР в «холодной войне», наконец, получил хоть какой-то отпор.
Естественно, у «глубинного народа» есть и националистические стереотипы (также, кстати, связанные с эгалитаристской установкой по отношению к украинцам: «мы — один народ и нечего выпячивать свою особенность!»). Но я говорю о тех настроениях «глубинного народа», которые потом можно преобразовать в левый социальный протест. И которые в этот протест обязательно преобразуются при соответствующих усилиях левых агитаторов и пропагандистов. По мере того, как экономический кризис заставит власть все больше и больше раскрывать свое истинное неолиберальное лицо, обнаруживать, что все это делалось не для того, чтоб изгнать олигархов, а чтоб удовлетворить аппетиты «своих» олигархов.
3.
Осталось добавить, что, собственно, это касается не только русского «глубинного народа». Мы видим, как простые французы из депрессивных маленьких городков, где некогда были сильны позиции коммунистов и социалистов, голосуют за Марин Ле Пен, как в США жители «ржавого пояса», презрительно именуемые мидл-класом «белым мусором» и «красными затылками» отдают голоса Дональду Трампу, как в землях ФРГ, некогда входивших в Германскую Демократическую Республику, победу одерживают ультраправые из «Альтернативы для Германии».
Свои «черносотенцы» есть и в Восточной, и в Западной Европе, и в США и они сейчас все больше набирают популярность, в то время как левые партии теряют избирателей, левые идеи перестают быть идеологией масс и превращаются в умственную жвачку для снобов из постмарксистских «салонов».
И на Западе, как и в России поддерживают этих новых «черносотенцев» люди из «глубинного народа». Те, кто влачат жалкое существование на пособия, потому что заводы, на которых они работали встали. Те, кто живет в городках, где еще в 70-е бурлила жизнь, а теперь с остановкой производств, они превратились в трущобы. Эту новую бедноту презирает богатое население больших городов. Их презирают официальные «политкорректные» политики. Их презирает даже западная, «продвинутая», левая интеллигенция. Их считают некультурными, вульгарными, глупыми, ксенофобами, расистами наркоманами и алкоголиками, воинствующими клерикалами и антипрогрессистами. Естественно, реднеки и уайт трэш мало похожи на идеальных пролетариев из марксистских и неомарксистских трактатов. Зато, кстати, они очень похожи на реальных пролетариев XIX века, в среде которых вели пропаганду Маркс и его соратники по Первому Интернационалу. Среди лондонской бедноты того времени тоже джентльмены с хорошими манерами как-то не попадались…
И новые бедные, «глубинные» американцы, французы и немцы голосуют за ультраправых. Ультраправые хотя бы видят в них людей, обращаются к ним, замечают их нужды. Ультраправые хотя бы не зажимают носы при виде их «неполиткорректности». Ультраправые, наконец, понимают, что в «новых бедных» скопился взрывоопасный заряд стремления к равенству, к социальной справедливости и эксплуатируют его в своих целях…
Идеологи молодежных бунтов 1960-х учили, что пролетариат обуржуазился и что вся надежда социальных революционеров – на разные рода меньшинства, от расовых до сексуальных. Но вот грянула эра неолиберализма, снова разверзлась пропасть между высшими низшими классами, появился новый нищий голодный люд – пролетариат в римском и в марксовом смысле. А левые, уже увязшие в контркультурной «философии меньшинств», от него с презрением отворачиваются[1]. И эти новые пролетарии голосуют за Трампа и Ле Пен, потому что ненавистным боссам именно это не нравится и так приятно им досадить.
И все же я убежден, что на Западе, и на Востоке будущее – за грубым мужицким демократизмом этих новых бедных, которые пока еще в плену у черносотенных, правобуржуазных идеологий. Парадоксальная мысль Ленина сохраняет свою актуальность и правоту и через 100 с лишним лет.
[1]– яркую и справедливую критику таких «левых» можно найти в книге Б.Ю. Кагарлицкого* «Между классом и дискурсом. Левые интеллектуалы на страже капитализма»
*признан иноагентом
Автор: Роман Куницын
Источник: https://rabkor.ru/columns/debates/2022/05/08/about_the_prospects_of_the_left/