Паром Салехард — Лабытнанги медленно пересекал Обь, оставляя за собой белёсый след.
Глядя на мелкие речные волны, я думал, до чего же всё–таки люди неугомонные существа.
Тащить лес на север, строить ж/д пути, исследовательские станции, изобретать способы во что бы то ни стало зацепиться за неприветливую холодную землю.
И вот уже на месте стойбища «Семь Лиственниц» вырос транспортный узел. Веха на пути к «голубому золоту» севера — ямальским газовым месторождениям.
На берегу нас ждал трэкол. Мы не собирались особо задерживаться в городе, нас манила легендарная Нефритовая долина.
Здесь я больше смотрел, чем фотографировал. Характер у сказочного места оказался довольно–таки скверный: встретило нас приветливое солнце, но уже через полчаса его сменил порывистый ветер, который в итоге ещё и снег взялся пригоршнями закидывать нам за воротники.
И всё равно, ухабистая дорога на вездеходе под хмурым осенним небом стоили того, чтобы увидеть гладь озёр, могучие каменные плечи Поур-Кеу, послушать звонкую песню Нефритового водопада.
В Лабытнанги вернулись уже под вечер. Водитель трэкола оказался шустрым и компанейским дядькой. Помог найти ночлег, ещё и щёкуром копчёным снабдил. Не бесплатно, конечно.
Конечным пунктом нашего северного трипа оказалась Воркута. От Лабытнанги её отделяет каких–то 130–140 км, но заезд на все маленькие станции и деревни растянул путь часов на 10.
Город шахтеров быстро вымирает. Из 13 шахт сейчас в Воркуте работают только 4, на протяжении последних лет у населения «чемоданное настроение».
Странно и грустно было ходить по тихим улицам, разглядывая здания времен СССР. Лепнина и монументальные колонны Дворца Культуры, молчаливый фонтан — город похож на старый дом в далёкой деревне, который никто не купит. И он стоит, потихоньку кутаясь в опавшие листья и первый снег, готовясь погрузится в сон. Сколько продлится для него зима?
Квартиру для ночёвки мы нашли по–старинке, купив газетку на местном вокзале. Утром надо было успеть на поезд до Кирова.
Пора ехать домой.
