//Все интересуются: что там будет после смерти? После смерти начинается – история (СД)//
СЕРГЕЙ ДОНАТОВИЧ ДОВЛАТОВ (3 сентября 1941, Уфа — 24 августа 1990, Нью-Йорк)
До 49 лет не дожил десяти дней. Жизнь СД была недолгой, но разнообразной и даже бурной. А в рассказах, миниатюрах, этюдах его ситуации - жизненные, узнаваемые и персонажи обычные. Часто автор даже не изменяет имена героев. Главный персонаж – сам Сергей Довлатов. Складывается впечатление, что это обычная фактографическая проза, застольные юморные байки, записки на манжетах. Читатели проглатывают книжки СД, написанные легко, смешно и увлекательно. И не сразу понимают, а некоторые и до конца не понимают, что это не записные книжки. Это высокая художественная проза Довлатова, тщательно сконструированная от начала до конца. Нашу литературу, любимых писателей я рассматриваю как залог наших возможностей. . Это наша надежда и опора, как русский язык. И ещё я часто думаю, а за что же нам дан такой волшебный дар, как Сергей Довлатов. Ведь это действительно щедрый дар. Не хочу думать, что «дар напрасный, дар случайный».
А вот один из моих любимых рассказов:
Сергей Довлатов «Холодильник»
В больницу я попал с желудочным кровотечением. Лежу в приёмной. Американский доктор спрашивает:
— Курите?
— Да.
— Много?
— Больше пачки в день.
— Точнее?
Я начал раздражаться и сказал:
— Тридцать две штуки. А по воскресеньям — двадцать шесть.
— Ясно, — сказал американец, — встаёте позже.
Затем он спросил:
— Пьёте?
— Да.
— Много?
— Если пью, то много.
— Сколько?
Честно, думаю, ответить — не поверит. Но и врать бессмысленно.
— Литра полтора, — говорю.
— Вина или пива?
— Водки.
Тут он надолго задумался. Потом спросил:
— Какой сейчас год?
Видно, решил проверить мои умственные способности. Я ответил.
— В каком городе мы находимся?
— В Нью-Йорке.
— Можете коснуться пальцем носа?
— Своего или вашего?
Доктор понял, что я не сумасшедший. Слышу:
— Любите жирное, сладкое, острое?
— Я, — говорю, — люблю всё, кроме моркови.
Затем мы поехали в рентгеновский кабинет. На груди у меня лежал том Достоевского. Доктор спрашивает:
— Что это за книга? Солженицын?
— Достоевский.
— Это традиция?
— Да, — говорю, — это традиция. Русский писатель умирает с томом Достоевского на груди.
— Ноу Байбл? — спросил американец (“Не с Библией?”).
— Нет, — говорю, — мы же атеисты...
Неделю меня обследовали. Неделю я был вынужден голодать. В результате — небольшая операция и короткая заключительная беседа:
— Когда-то у вас было железное здоровье. К сожалению, вы его полностью разрушили. Отныне ваше спасение — диета. Причём строжайшая...
Выписался я из больницы. Встретил знакомого. Он говорит:
— Я слышал, что ты умер!
— Правильно, — отвечаю, — разве это жизнь?! Курить мне запретили. Пить запретили. И даже есть запретили. Что мне ещё остаётся? Только читать и писать.
— Ну, — говорит мой друг, — это пока зрение хорошее...
Тут я и взялся за новую книгу.