... Иногда Адама куда-то манило.
Голос, до сих пор неслыханный, в его душе - тихий, ласковый, манящий, тревожный... Таинственный такой, непостижимый... А что хочет тот голос куда зовет - поди разберись... С женатыми мужчинами, которые слишком счастливы, такое изредка бывает. Адам же не в коммуналке жил, а в раю, поэтому и находило на беднягу... В такие дни он делался сам не свой, беспричинно задумывался, порой допоздна, с отрешенным видом бродил по райским садам, смотрел на Луну и все вздыхал... вздыхал... А чего вздыхал, чего бродил да чего выглядывал — и сам не знал.
Когда же мокрый от ночной росы возвращался к своему райскому шалашу, Ева настороженно смотрела на него и сердито спрашивала:
- Ну где ты был?
- Та, я гулял в саду.
- А чего это тебя, Адам, на природу начало тащить? Или же, случайно, не нашел какую?
- Ну, что ты говоришь, Ева?.. - еле сдерживался мужчина. - В раю же, кроме тебя и меня, больше никого и нет.
- Знаю я вас!.. - загадочно говорила она и его это ужасно удивляло: откуда она знает мужчин, ведь он у нее первый и, вообще, во всем мире первый, экспериментальный. - Вам только волю дай!..
И хоть она доподлинно ведала, что кроме нее нет ни одной женщины в раю, но сладкий червячок сомнения в душе шевелился, и она каждый вечер устраивала Адаму первые семейные сцены: почему так поздно пришел?.. Где был?.. С кем ходил?..
И все придиралась, придиралась...
— Да нет же никого в раю, - в который раз клялся мужчина.
- Нет, — соглашалась, - но по твоим глазам вижу, что о ней думаешь.
Адам и в самом деле о ней думал.
О той, которой еще и на свете не было.
И грезилась она ему такой, которая бы понимала его и никогда бы не ворчала, что он поздно к шалашу возвращается, не докапывалась бы, с кем он бывает, не укоряла бы, что отбился от семьи...
А Ева тоже мечтала...
О том, которого еще и на свете не было.
И грезилось ей, что только бы он понимал ее душу и приходил бы к семейному очагу рано, и помогал бы ей, берег бы ее...
В такие минуты она готова была бросить в лицо Адаму тяжкое обвинение:
"Если бы не ты, то я нашла бы себе другого и была бы с ним счастливой!..»
Но она вовремя спохватывалась, что других мужчин пока нет, и потому молчала.
Поскольку же он молчал, Ева поглядывала на него просветленными глазами и умиленно думала:
"Что бы там ни было, но мне повезло. Ведь мне, только мне достался первый в мире мужчина. И какой он не есть, а он у меня — единственный!..»
В такие минуты Адам тоже поглядывал на Еву просветленными глазами и растроганно думал:
"Что бы там ни было, но мне повезло. Потому что только мне досталась первая в мире женщина. И какая она не есть, но она у меня – единственная».
И в порыве доселе неведомого чувства, впервые начавшего проклевываться в его сердце, он как-то воскликнул:
- Евочка!.. Мир обойди, а другой такой, как ты, и не найдешь!
И это была чистейшая правда, ибо во всем мире была лишь одна женщина — его Ева. И Ева верила Адаму.
И может, потому и пошел от них род человеческий, ибо Адам у Евы был единым, а Ева у Адама, повторяем, тоже единственной была.
А вот мы, их далекие-предалекие дети, иногда с легкостью говорим:
"Ну и что же?.. Подумаешь, другие есть!.." Другие и впрямь теперь есть.
И поэтому, когда кто-то и кому-то шепчет: «Ты же у меня единственная», ох, как трудно бывает теперь поверить в искренность такого шептания.
Но верить надо.
Ибо если бы и когда-то наш праотец Адам и не шепнул праматери нашей Еве, что она у него единственная, то разве бы мы с вами появились в мире белом?..