С детства люблю литературные журналы, а советские номера "Юности" до сих пор хранятся в семейной библиотеке. Как и многие толстые журналы, "Юность" выходит до сих пор. Оформление журнала не слишком изменилось, да и рубрики примерно те же самые, что и в старой "Юности". Расскажу о январском номере журнала.
В журнале четыре основные рубрики: "поэзия", "проза", "былое и думы" (нон-фикшн, преимущественно литературоведение и публицистика) и "зоил" (рецензии на книжные новинки), всего 120 страниц. Вот содержание январского номера:
Я люблю читать литературные журналы целиком, с первой страницы с указанием тиража и типографии (тираж кстати 3500 экз., как у большинства нынешних книг) и до конца, где публикуется фотография очередного "юного" писателя.
Из оглавления видно, что в разделе "Поэзия" представлены подборки двух поэтесс и одного поэта. Я уже как-то писала, что не разбираюсь в поэзии, в основном мне стихи не нравятся, и только некоторые я умудряюсь полюбить так, что заучиваю наизусть (в основном это стихотворения Арсения Тарковского и Владимира Маяковского). В итоге я, как Крош из книги Рыбакова, могу сказать только "нравится/не нравится". Вот стихотворения Майки Лунёвской мне, пожалуй, понравились. Например, такое:
Как вам стихотворение?
В разделе "Проза" представлено шесть авторов, при этом редакция не радует читателей крупной формой, все тексты - это рассказы, в том числе совсем короткие, как у Варвары Заборцевой (упражнения в ритмической прозе с использованием поморских диалектов) или про влюбленность в очеловеченного робота, как у Дарины Стрельченко в рассказе "Аделаида" (но для меня эту тему целиком закрыли романы Ольги Громыко, которые не только смешные, но и о важном). Вообще мало кто из авторов рассказывает истории с занимательным сюжетом, в их прозе малой формы есть короткие зарисовки, поэтичные упражнения в "поток сознания", эпичные истории рода, уложенные в рамки четырех журнальных страниц. Немного понравились, пожалуй "Две истории о том, как я пытался быть" Анны Шишеня, рассказ о том, как некое существо (то ли инопланетное, то ли иномирное) пытается стать человеком. Можно прочитать буквально, как фантастический рассказ, а можно как метафору о непросто социализации.
Особенно интересным в этом номере оказался раздел "Былое и думы" в нем помещен текст Наталии Анико "Гоголь и его сестры". Я, конечно, знала, что на попечении Н. В. Гоголя было четыре младших сестры, но никогда не интересовалась подробностями их жизней или взаимоотношений со знаменитым братом. Как оказалось, Гоголь был очень плотно включен в жизнь и судьбу каждой сестры. Старшая его сестра, младше Гоголя всего на два года, вышла замуж родила сына и быстро осталась вдовой. Она была бы не прочь выйти замуж еще раз, но Гоголь очень не одобрял, а потом Маша быстро умерла от чахотки. Ее сын стал востоковедом, специалистом по арабском литературе. Других двух сестер, Анну и Лизу, Гоголь привез из дома в Санкт-Петербург для обучения в Патриотическом институте, где сам он преподавал историю. Институт был закрытым учебным заведением для дворянских девиц. Там девочки провели семь лет, а потом, несмотря на все старания Гоголя оставить из в столице на чьем-нибудь попечении, они вернулись домой. Пока автор рассказывает истории жизни сестер Гоголя, мы узнаем много любопытного о самом писателе, а также о жизни мелкопоместного дворянства тех лет. Приведу короткую цитату:
Гоголь к сороковым годам уверовал в свою великую миссию быть не только писателем, но и учителем, наставником русского общества, едва ли не пророком.
Даже в манерах Гоголя стала заметна несколько театральная значительность. Казалось, что он обращается к своим слушателям с недосягаемой высоты. Гоголь "играет роль углубленного в думы человека", ходит в аристократические дома, а там "с подобострастием слушают его молчание", писал из Рима граф Толстой.
"Я (Николай Некрасов - Н.А.), Белинский, Панаев и Гончаров надели фраки и поехали представляться. (...) Гоголь и принял нас, как начальник принимает подчиненных"...
У Гоголя была привычка скатывать из хлеба шарики. Как-то он наполнил ими бокал и протянул сидящей рядом с ним за столом даме: "В этих шариках много моих мыслей". Это уже похоже на манию величия.
Эта развившаяся мания величиях отразилась и на отношениях с сестрами: он требовал многократно перечитывать его письма, которые состояли сплошь из наставлений и выговоров. Так, например, он запрещал сестре выходить замуж, вместо этого следовало ей преодолевать лень с помощью холодных обливаний и изучения греческого языка (неизвестно только, зачем ей вообще этот греческий и с кем бы она на нем разговаривала). Также он настаивал, чтобы они превратили свой дом в монастырь или странноприимную обитель, где стали бы послушницами.
Сестры его не послушались и все равно вышли замуж, родили детей. Интересно, что сын сестры Гоголя Лизы по имени Николай женился на Марии Ивановне Пушкиной, внучке поэта, дочери его старшего сына.
Самой интересной из сестер мне показалась Ольга. Она была двенадцатым ребенком в семье, отличалась слабым здоровьем, имела дефект ноги, была слабослышащей. Видимо, Ольга отличалась невероятной одаренностью, поскольку при всех своих проблемах со здоровьем, при равнодушной депрессивной матери, она выросла очень образованной и деятельной: знала три языка, умела музицировать и, самое главное, глубоко изучала народную медицину (в том числе с помощью брата Николая Гоголя, который присылал ей книги) и лечила всю округу от всяческих болезней. Ольга вышла замуж, родила троих детей, впоследствии воспитывала троих внуков.
Вот такие были сестры у Гоголя!
В последнем разделе можно прочитать рецензии на пару десятков разных книг, но часть из них я уже читала, а часть показались не слишком интересными. В целом рецензии Татьяны Соловьевой (продюсера издательства "Альпина Проза"), как и в прошлый раз, понравились больше рецензий Дениса Лукьянова.
Недавно я рассказывала о декабрьском номере журнала "Юность":
***
Читаете ли вы литературные журналы?