- Вон, смотри, опять приехала Машка к Матвевне. Наверно в городе не сладко живет, раз постоянно к матери приезжает. Вот ты мне скажи, Гальк, будет ли молодая девка постоянно к матери приезжать? - соседка Алевтина сощурила и без того маленькие глазки на свою товарку.
- Нет, конечно. За деньгами поди приезжает. Как пить дать за деньгами! Пенсию давали вчера. Матвевна себе ничего не купит, а уж Машке-то пожалуйста! Эх, о себе не думат, а дочка-вертихвостка пользуется, - согласно кивала Галя словам Алевтины.
Маша с большим цветастым пакетом, проходя мимо них, поздоровалась, на что деревенские кумушки тут же с улыбкой отвечали.
- Здравствуй, Машенька! К маме приехала? - заливалась Алевтина медовым голоском.
- Вот умница-то какая! На выходных-то что в городе не осталась? Никого нет? Аааа, неохота в городе быть летом, хочется на природу? Ну-ну иди, привет передавай Матвевне, - вторила улыбающаяся Галя.
Как только тоненькая фигурка Маши скрылась за первым поворотом, Алевтина, подойдя к забору и оперевшись на него шепотом снова заговорила:
- А тот-то приезжий Андрей что-ли его звали? Бросил Машку! - Алевтина еще ближе подвинулась к Гале, - а я говорила, что они не пара. Где это видано, чтоб Машка из бедной семьи деревенской, где слаще морковки ничего и не ели, замуж вышла за такого городского.
- Какого? - перебила Галя соседку.
- Такого! Антилегент он. Мать учителька французского, а папаша - Алевтина оглянулась, высматривая, не слышит ли их кто? Но кроме кота Кузьки, который грел белое пушистое брюшко на солнце, никого не было, продолжила, а папаша евоный - бывший мент! А бывших ментов не бывает!
Галя подняла высоко выщипанные брови и на худощавом лице появилась поджатая улыбка, трудно понять, что у человека на уме в этот момент.
Тут в огород зашел Иваныч, муж Алевтины.
- Что, сороки, опять обсуждаете кого? - он нес небольшие доски для того, чтобы забор подлатать.
Галина расплылась в золотой улыбке:
- Что ты, Иваныч! Зачем нам это надо? Мы что, али сплетницы какие? Так меж собой погутарили и хорош. Мы чей, не как Лариска, которая в сельпо торгует. Вот она-то, - Галина подняла вверх указательный палец, вымазанный в земле от прополки сорняков, она-то да! Хошь узнать про кого - эт к ней. А мы с Алевтиной - ни-ни, - Галина при этом подняла руки и показывала отрицательные жесты, махая руками.
Алевтина одобрительно кивала.
- Ну да, ну да - вторил Иваныч, сбрасывая доски у забора, - так, Галина! Признавайся, твой Тузик к нам подкоп сделал? - дедушка показывал на свежую яму под забором. Вокруг была разбросана земля.
- Кто? Мой Тузик? Да ваш кот намедни у меня котлеты своровал, прямо из тарелки! Вышла я, значит, с тарелкой котлет на веранду. Ну, думаю посижу, поем котлет с хлебом и кетчупом. Страсть как люблю котлеты с кетчупом! Так вот, поем и птичек послушаю, лето же, красота! А тут мне, как назло, Лариска звонит. Ну та, которая в сельпо работает. Говорит, хлеб привезли свежий. Ну мы с ней то-сё поговорили, я вернулась минут через двадцать на веранду, а котлет нет! И кот ваш Кузька-поганец, сидит на крыльце облизывается. Уж я его тапком! А он сиганул через забор и был таков.
Иваныч от смеха согнулся пополам, представляя Галину, как барыню на веранде с миской котлет. Ну чисто "Купчиха за чаем" Кустодиева! Только та с самоваром и пышнотелая, а Галина с котлетами и худая.
Алевтина тоже смеялась, потом махнула рукой:
- Ой, ладно, работа сама себя не сделает. А ты, Галя, всё ж своего Тузика привяжи! Это он подкоп сделал! И большущую кость в огороде у нас зарыл.
Галина, поджав губы, обиженно отвернулась и пошла дальше полоть сорняки. "Кость он у них закопал в огороде, видите ли! А миску с котлетами Кузька умял - это ничего."
Маша уже дошла до своего дома, где на лавочке под невысокой березкой сидела старенькая мама и улыбалась, при виде дочери.
- Смотрю автобус проехал, я думаю ты приедешь или нет - Полина Матвеевна смотрела любящими, пронзительно-голубыми глазами на дочь. Вокруг глаз собрались морщинки, которые лучиками разлетались в разные стороны при улыбке.
- Привет, мамочка - Маша чмокнула ее в щечку и села рядом, вытянув ноги в модных кроссовках, - хорошо как! Свежо! В городе воняет машинами, а здесь - прелесть какая! Цветы в огородах цветут и радуют - она положила голову на плечо матери.
- Устала? - заботливо спросила Матвеевна дочь.
Та кивнула.
- Ну пойдем в дом, я тебя ждала, сварила твой любимый грибной супчик с молодым укропом и яичком. И шарлотку испекла.
- А из каких грибов? Неужто луговые опята пошли? - Маша подняла голову с маминого плеча, удивленно уставившись на неё.
Матвеевна кивнула.
- Я за зверобоем ходила на луга, а смотрю и опятки растут. Да такие ладные, целой кучкой, то здесь, то там. Целый передник насобирала! Супчик сварила, такой ароматный получился, ну пойдем, - она тяжело встала, ноги устали за день от деревенских забот.
Войдя домой, Маша ощутила знакомый ещё с детства запах. На плите, в белой кастрюльке томился суп, а под белоснежным вафельным полотенцем остывала домашняя шарлотка с яблоками. У стола на полу лежал круглый пёстрый коврик, которые Матвеевна сама связала из обрывков старых вещей.
На стенах висели уже пожелтевшие фотопортреты. Вот Матвеевна молодая замуж выходит. Нежный веночек вокруг головы и пышная фата. Глаза сияют, еще видимо молодая не знает, какой муж самодур. Сергей - муж, смотрит не улыбаясь. "Серьезный" - думают те, кто его не знает. Ну да ладно, было и прошло. Про мёртвых либо хорошо, либо никак.
Долго не было детей у них. А все потому, что Сергей как напьется деревенской браги, так дураком делается. Матвеевну поколачивал, да так, что первенького малыша она скинула. Вернулась из больницы бледная и малоразговорчивая. А этому хоть бы хны. Только в сорок два родила Матвеевна Машеньку.
Уж как шептались кумушки! "Надо же, сама уж не молода, старородящая, морщины первые появились, а вон вишь - мамочкой стала. Ну куда? А если бы ребенок с отклонениями родился? Тут пора бабушкой становиться, а Матвеевна мамашкой стала. Ну дела."
Мужа не стало, когда Машеньке исполнилось семь годочков, аккурат, как раз в школу пошла. Матвеевна вздохнула посвободнее. "Ну их, мужиков! Таких вот особенно."
Машу баловала мама, как могла. Детство ее пришлось на начало девяностых, но в деревне было полегче, чем в городе. Там закрывались производства, а совхоз здесь, ещё держался, правда, урезали поголовье, но все же.
Соседки даже завидовали Матвеевне. Живет-поживает, муж ей не командует, хорошо. Вот правда, Машку свою балует! Надо ей бы побольше деревенской работы, а та вон всё ходит ромашки нюхает, да на цветочки смотрит - чисто художница городская!
Маша с Матвеевной не обращали внимания на пересуды, жили свою жизнь дальше. Маша поступила в институт на заочное отделение, а между учебными сессиями работала в магазине художественных принадлежностей и канцтоваров.
Любила Маша в деревню приезжать. здесь все родное. И речка, и луга, и лес. Особенно летом красиво. Вот и сейчас Маша уминала за обе щеки мамин грибной суп, да глаза закатывала от удовольствия. Матвеевна, подперевши кулачком небольшое личико, сидела и смотрела на дочку.
-Я баню ещё истопила. Вечером сходишь да уснешь после, как младенчик. Веник березовый свежий приготовила.
-Ой, мама, как здорово! Баня - это то, что мне сейчас нужно. Обязательно вечером схожу.
На утро Маша, прикрывшись модной панамкой, помогала матери в огороде полоть картошку.
Соседкам и посетовать нечего, вон дочка у Матвеевны в огороде трудится. А вечером наносит воды в бочку, чтоб хватило на неделю. Маша старалась приезжать к матери почаще, почти каждый выходной. Видимо это задевало соседок, потому что их дети навещали родителей раз в месяц, а то и раз в полгода.
Ночью прошел сильный дождь. Деревья и травы умылись и заблестели пуще прежнего изумрудной зеленью.
В Воскресенье вечером пошла Матвеевна провожать Машу на автобус. Дочка шла в высоких синих сапогах, в руках несла легкие кроссовки.
Алевтина и Галина сидели на скамеечки, отдыхали от дневных забот.
- Ой, Матвеевна, никак Машку провожать пошла? - Алевтина кивала на прохожих.
- Ага. Ножки вымазать боится, вот и идет с ней. А та на остановке переобуется, а Матвеевна назад с сапогами пойдет - говорила соседка, щелкая семечки золотыми зубами.
Они еще долго будут так сидеть и обсуждать всех, кого не вспомнят в своем разговоре.
Как-то Матвеевна заболела и Маша ухаживала за ней в съемной квартире, которую снимала в городе. Провожала в больничку на осмотр и следила, чтоб мама не пропускала приемы лекарств. Матвеевна выздоровела и вернулась назад в свой домик в деревне, уж очень она его любила.
- Матвеевна, ты дома? - кричала в открытую дверь Алевтина. Лариска из сельпо звонила, говорит, колбасы копченой привезли в сельпо. Ты как, сама-то - справлялась о здоровье любопытная соседка.
- Да ничего - Матвеевна вышла на крыльцо, - Маша моя следила, чтоб я исправно лечилась и вот, я как новенькая - Матвеевна, даже покружилась на крыльце и засмеялась. - ну, давай сходим в сельпо, раз колбасу привезли.
- А я всегда говорю, Машка твоя - золото, а не девчонка! Всегда говорю! Вот ты, молодец, что родила ее, пусть хоть и поздно, зато тебе отрада - вторила Алевтина, щуря маленькие глазки, - а мои-то оболтусы раз в полгода появляются. Не смотри, что рядом в городе живут. Эх, уж да, жизнь.
Конец
