По собственному опыту я знаю, что лучше всего точат ножи женщины. Бывают, конечно, редкие исключения, когда вам неожиданно надоедает периодика и на душе становится грустно-грустно.
- Ты 6 хоть ножи поточил! ..
А и в самом деле, почему бы вам и не поточить ножи. Но как? У вашей жены это получается блестяще. Нож бывает как лезвие бритвы. Иногда, нарезая себе хлеб, вы раните пальца и тут же бросаете:
- Ну, ты и точишь! Тебе что, этим ножом бриться или хлеб резать?! Вон из-за тебя чуть пальца не отрезал.
- Так точи сам, - говорит она вместо того, чтобы поинтересоваться, как вы там порезались: до кости или не до кости.
- Не до кости, радуйся!
Вы идете на кухню и открываете пенал (есть такие длинные вертикальные столбы, которые почему-то называются еще и пеналами).
- Что ты здесь ищешь?!
- Нож!
- Какой нож?
- Конечно, кухонный нож. Хочу наточить!
- Так он же в ящике. Вот тут, горе ты мое, в буфете, – говорит она и вытаскивает с лязгом ящик, начиненный всяким хламом: сеточками, вилками, ложками, половниками, никуда не годящими штопорами, шилом, ключами для открывания консервных банок, старыми ручками от мясорубок и, конечно, ножами – выпуклыми кухонными, столовыми, десертными, серебряными, из нержавеющей стали.
Вы берете газету, заворачиваете в нее ножи - и к двери.
- Ты куда?
- Точить ножи.
- На всю ночь?
- Почему на всю?! Скоро вернусь...
- Разве их нельзя точить дома? Вон сколько брусков и наждаков понакупляли!
- Петр Семенович обещал поточить на заводе, все вместе, электролизом. Чтобы ты не мучилась. И металл не стирается, и ножи... леску на лету режут...
Вы прихватываете мятую тысячу (без пол-литра как-то неудобно человека беспокоить) и идете к Петру Семеновичу.
После того, как уже в бутылке останется последняя капля, вы говорите:
- Ну, мне, кажется, пора. Засиделся...
- Да ты что! У меня еще и своя бутылка есть...
- Ну, разве что... Но да, по одной... На коня... и домой... А то женщина... Ты же знаешь мою женщину...
- Они все одинаковые, - спокойно говорит Петр Семенович, и спокойно разливает по фужерам. - Они нас никогда не понимали... Ну, поехали... Запивай из рюмки...
- Ух, - говорите вы. - Крепкая. Пожалуй, собственного производства! Такая лошадь с ног свалит...
- Ты закусывай, закусывай. Огурчиками. Юбилейные... Должны скоро серебряную свадьбу отпраздновать... Ну, так как, еще по одной? ..
- Нет, - приподнимаетесь вы.
- По маленькой. А запивать из фужеров на этот раз будем. Наоборот...
- Мне, понимаешь, еще дома ножи надо поточить, женщина просила.
- Ножи?! Чудак. Приноси мне их, я на заводе... Не ножи будешь иметь, а бритвы... Ты их случайно не принес?
- Случайно, кажется, положил в карман... Сейчас посмотрю... Точно есть... Видимо, женщина подсунула...
Вы подаете ему сверток, он берет, пожимает вам руку и спрашивает:
- Надо срочно? ..
- Да желательно. Уже с полгода женщине обещал...
- Ну, так завтра вечером приходи.
На следующий вечер, прихватив из "загашника" (есть такой у каждого мужчины засекреченный небольшой кармашек, находящийся в левой верхней части брюк под поясом. Ни одна женщина о существовании этого кармашка не знает и не догадывается. По крайней мере так думают мужчины) еще одну тысячу, мчитесь к товарищу.
- Ну как, наточил? - еще с порога окликаете вы, даже забыв поздороваться.
- Аякже! Раздевайся. Знакомься. Мой товарищ и точильщик твоих ножей.
Вы пожимаете руку своему точильщику. Наскоро выпиваете две-три рюмки и мчитесь, как никогда, домой.
- Вот – говорите вы так, будто наконец купили жене эти золотые часы, обещавшие ей еще в день бракосочетания. - На! ! !
- Что это? - испуганно, счастливо, заинтригованно берет она в руки газетный сверток.
- Ножи! Не ножи, а лезвия... Наточил.
Она с интересом разворачивает газету, смотрит сначала на ножи, потом на вас и со страхом спрашивает:
- Что же ты наделал?!
- А что? - в свою очередь переспрашиваете вы. - Наточил ножи!
- Это же серебряные ножи. Десертные. Кто же серебряные ножи точит?!
- Так точи сама! ..
Лучше всего ножи точить самому. О камень ... у порога…