С 22-го июня, с самого первого дня войны, Иван Гоманков участвовал в боях. Его первым заданием стало предотвращение форсирования фашистами реки Неман в Белорусской ССР. Силы были неравны – взвод пограничников, которым командовал Гоманков, не имел никаких шансов остановить немецкие войска.
Однако героизм советских солдат позволил задержать фашистов на четыре часа – несколько немецких лодок было потоплено. Но минометный огонь заставил бойцов отступить. Иван Прокофьевич получил сквозное ранение в ногу. Командир получил команду покинуть участок обороны.
Раненые, в числе которых был Гоманков, ехали в санитарной машине. Но далеко увезти солдат не удалось – немецкий самолёт заметил машину на дороге и открыл огонь. Некоторым солдатам удалось покинуть автомобиль – они поползли в сторону ближайшего леса. Оставаться в машине было бы фатальной ошибкой. После первого обстрела вражеский самолёт развернулся и добил грузовик. А ещё через некоторое время по этой же дороге в наступление поехали нацистские танки.
Через несколько дней сослуживцы пограничников нашли сгоревшую машину и решили, что все, кто в ней ехал, погиб. В семьи ехавших в кузове солдат направили похоронки.
Этот эпизод даже вошёл в очерк Г.Ананьева «Похоронен дважды заживо». В нём описывается, как отец Гоманкова Прокофий Трофимович получил похоронку и сам собрался на фронт, чтобы отомстить за сына.
Но в тот момент, когда семья оплакивала Гоманкова, он, на самодельном костыле, шёл по лесу. Вместе с остальными оставшимися в живых солдатами Иван Прокофьевич направлялись на восток.
Питались мы лесными ягодами, а раны залечивали листьями подорожника. Целую неделю наш отряд выживал в лесу, не выпуская из рук оружия. Наконец, мы вышли к своим, отряд занимавший оборону чуть выше по Неману. Врач обработал нам раны, и вскоре мы вернулися в строй.
За три года Иван Прокофьевич выполнил несколько сложнейших заданий, находился на волоске от смерти и даже внедрялся к немцам на оккупированные территории под видом советского дезертира. Во время форсирования Одера Гоманков получил тяжёлое ранение. И вновь ложная похоронка отправилась в семью Ивана Порфирьевича.
После лечения Гоманков попросил вернуть его обратно в роту, на штурм Берлина. Буквально перед Рейхстагом он получил новое ранение, из-за чего потом ещё долго переживал: Я прошёл всю войну, но до Рейхстага не дошёл сотню метров.