Начало:
Другу любимому, Колбасе.
***********************.
20-Го августа, в районе обеда, когда мы за домом копали червей для рыбалки, подбежала вся в слезах, девчонка из нашего двора и заорала: «Ребята, там Колбаса, в магазине, убили, кровь...». Побросав лопаты, все бросились туда.
На ступеньках магазина лежал Колбаса и активно двигал передними лапами, задние не шевелились, изо рта шла кровь, рядом валялся окровавленный пакет с конфетами «Кара-кум», 200 грамм, цена 1р.10 коп. Вокруг толпился народ, и какой-то мужик громко рассказывал: «Я давно заметил, да застать никак не мог, а сегодня так удачно, смотрю, заходит подлец в магазин, ну я встал возле выхода, не уйдёшь думаю. Он бежать с конфетами, а я его дверью и прижал, пусть знает сукин сын, как воровать...».
Кузнечик поднял собаку на руки, прижал к себе, пёс перестал двигать лапами и обвёл нас виноватым взглядом, "вишнёвых" глаз. Мы побежали к Андрею Ивановичу. На дверях лечебницы висел листок бумаги: «Уехал на вызов, буду к 16.00. А.И». «Он умирает» - вдруг сказал Кузнечик. Глаза Колбасы были закрыты, рот полуоткрыт, с высунутого языка капала кровь, по его телу прошла мелкая дрожь, он всхлипнул, перестал дышать и вытянулся...
Так Колбаса ушёл и навсегда остался с нами...
5. Осмысленно и беспощадно.
Мы побрели на валы, туда, где регулярно пекли картошку. Впереди шёл Кузнечик, весь в крови, с Колбасой на руках. Дальше, растянувшись метров на 50, еле переставляя ноги, молча «ползли» остальные.
Добравшись до валов, недалеко от кострища, руками, вырыли глубокую яму. Опустили туда Колбасу и вот тут заревели. Даже наши старшие, Кузнечик и Ляля не могли сдержать слёз.
Сидели вокруг ямы и плакали, начать засыпать его землёй - не могли. Так прошёл день, начало темнеть. «Ночи холодные уже, он замёрзнет» - неожиданно сказал Храп. Мы «очнулись» и начали зарывать яму. Скоро на этом месте получился небольшой холмик.
«Потом придумаем здесь что-нибудь» - вдруг громко и твёрдо произнёс Кузнечик – «Сейчас другие дела. Хорошо его запомнили?». Все закивали головами, сразу поняв, кого он имеет в виду. «Завтра к открытию магазина дежурить, Клюкс и Пушкин, после обеда Латыш и Храп. Если увидите его, виду не подавайте, на глаза не попадайтесь. Проследите, где живёт. Главное, что бы он вас не заметил. Всё понятно?» - все снова закивали.
Нам потребовалось два дня, что бы его выследить.
Он жил совсем рядом, в новом, пятиэтажном доме, построенном специально для военнослужащих и в народе называемым «военным», на втором этаже, в двухкомнатной квартире, номер 6. Одно окно выходило на улицу и два во двор, к детскому садику.
Ещё несколько дней, ушло на то, что бы узнать, что он подполковник, приехал к нам в город недавно, преподаёт в авиационном училище, детей нет, что его жена работает продавцом в нашем магазине и ему принадлежит зелёный «Москвич – 412», который «ночует» под фонарём за домом.
Мы были готовы начинать.
Собрание проводили на валах, рядом с могилой Колбасы. План операции составили Кузнечик и Ляля. «Завтра пятница» - говорил Ляля – «Клюкс и Храп, ваша задача, что бы фонарь, над его москвичом, перестал гореть завтра вечером, тогда его до понедельника никто не починит. Понятно? Не через полчаса, не днём завтра, а вечером». Нам было понятно. «Латыш, Пушкин, Сопеля и Хода готовьтесь в субботу, как стемнеет. Пушкин, принесёшь бельевую верёвку, метров десять, из дома не бери, срежь с сушилки. Латыш и Сопеля принесите молотки, потом их придётся выбросить. Хода, у тебя была финка хорошая, возьми ёё. Встречаемся здесь на закате. Клюкс и Храп, вы в субботу дома. Всем всё понятно?» Все закивали.
На следующий день, мы с Генкой встретились во дворе, когда уже темнело. Задача у нас была простая – «погасить» из рогатки фонарь.
Через забор, перелезли на территорию детского садика, который в плотную примыкал к «военному» дому. Расположились в беседке, невидимые для посторонних глаз. До нужного фонаря, за забором, было метров 10. Дождались когда он загорится. Забились* на кисель, кто первый попадёт в лампу. Стреляли по очереди. С третьего раза, с легким хлопком, лампа погасла. Я проиграл кисель. Зелёный "Москвич - 412", погрузился во тьму.
На следующий день, родители увезли меня в деревню к деду. Это были последние выходные перед школой. Вернулись в воскресенье после обеда и едва вошли в квартиру, как раздался звонок в дверь.
Это был наш участковый, совсем не вредный, который жил в соседнем дворе и знал всё и обо всех. Он попросил разрешения войти, сказал, что у него есть ко мне серьёзные вопросы. Отец пригласил его на кухню, они сели за стол, я стал рядом. «Ну и что он натворил?» - спросил папа у милиционера. «Надеюсь ничего» - ответил лейтенант - «Прошлой ночью, было совершено преступление. Нанесён серьёзный материальный ущерб. Новый автомобиль, «Москвич – 412», практически уничтожен, ещё, чем то острым, изрезали кожаную обивку входной двери квартиры в мелкие лоскуты. Плюс хулиганство, двери во всех подъездах «военного» дома, бельевой верёвкой так связали, что выйти никто не мог. Возбуждено уголовное дело. Пострадавший, почему то утверждает, что это могли сделать наши пацаны. Вот хожу, всех опрашиваю. Ну, Виталик, ты об этом что-нибудь знаешь?».
«А что я могу знать, если мы в деревне были со вчерашнего утра, только приехали, я и не видел никого ещё» - ответил я.А вот это что такое?" - Милиционер достал из папки, не подписанный, почтовый конверт и извлёк из него белый лист бумаги, на котором в центре, чем то чёрным, похоже углём, был нарисован большой круг -Это пострадавший, сегодня в ящике своём почтовом обнаружил". А вот об этом, я на самом деле ничего не знал и меня это настолько поразило, что и придуряться не пришлось. С открытым ртом и вытаращенными глазами я прошептал: Это "Чёрная метка". Ему кранты".Кому?" - быстро спросил лейтенант. Я уже пришёл в себя -Ну пострадавшему этому вашему, откуда я знаю кто он?" "Мне всё понятно" - участковый улыбнулся, быстро заполнил какой-то бланк, папа подписал его. Уходя, - милиционер сказал: «Один версии выдвигает, а другому надо воскресенье потратить. Всего хорошего».
Когда за ним закрылась дверь, отец взял меня за обе руки и начал пристально смотреть. Тогда я ещё не научился выдерживать этот его взгляд. У меня потекли слёзы. Глядя прямо ему в глаза, я сказал: «Это он убил Колбасу. Больше ничего не скажу». Отец отпустил мои руки, встал из-за стола и вышел из кухни.
В ту же ночь, во все окна квартиры №6, в «военном» доме, «прилетели» кирпичи.
В понедельник, в последний вечер перед школой, мы сидели на своей лавочке перед домом. Появился участковый, он подсел к нам, спросил: «Ну как, скучно без Колбасы?». Вопрос был глупым, все молчали. «Ну извините, глупость сморозил. Похоронили где?». «На валах» - ответил Ляля. «А у меня работы прибавилось, курсантов из авиационного на две недели выделяют, дом «военный» охранять, хулиганов по ночам ловить. Мне поручено их расставлять. Вот скажите, оно мне надо?» - лейтенант вздохнул, поднялся – «Ладно, пойду, придут скоро. Не грустите пацаны». Он ушёл. «Все слышали? Учимся на пятёрки» - сказал Кузнечик.
Началась школа, прибавилось забот, но каждое воскресенье, мы ходили на валы, к могиле Колбасы. Если была нормальная погода, жгли костёр, рассказывали ему какие неприятности терпят обитатели квартиры №6 в «военном» доме. То кто-то напихает спичек во все замки, то измажет га--ом дверь, то привяжет ручку двери к перилам на лестнице. Однажды из ритуального магазина, на базаре, им на квартиру доставили венок, на лентах было написано: Спи спокойно, любимый преподаватель". Среди ночи, кто-то вызывал на их адрес "Скорую помощь", называли его данные и говорили, что у него сердечный приступ и он умирает. Как то его жена открыла почтовый ящик, а к ней в руки, вместо газеты, упала живая змея. Это был всего лишь маленький, безобидный ужик, которого мы поймали на болотах, но она, вероятно плохо разбиралась в герпетоло́гии, поэтому завизжала так, что из квартир, на лестничную клетку, повыскакивали все жильцы вплоть до пятого этажа. Этот случай, потом долго обсуждала в городе каждая очередь. После, как рассказывали, с ней случилось что то вроде обморока и она описалась. Ужик благополучно "смылся" и никто его не видел, так что её рассказу про змею, не поверили, решили, что у неё, на фоне всего происходящего, просто "засвистела фляга"*. В стёкла окон их квартиры, регулярно "прилетают" кирпичи, болты, гайки, иногда - шарики с красной краской. Однажды, в открытое окно,залетела" дохлая крыса. (Современному второкласснику, наверное сложно будет поверить в то, что я, в 1970м, из своей "тяжёлой" рогатки, гайкой на 20-22, мог гарантированно попасть в нужное окно и вынести оба стекла, с 60ти метров, а уж о наших старших и говорить нечего.) И ещё много всего "весёлого" происходит с жильцами квартиры № 6 в "военном" доме.
Конечно, им это нравилось не очень. Они и заявления в милицию писали, и курсанты дом сторожили, и засады устраивали и к родителям нашим, сперва он приходил - грозился, а потом она - плакала... Ничего не помогало.
Как то вечером, когда мы сидели во дворе на скамейке, к нам подошли Соловьи". Так называли двух братьев - близнецов из нашего двора, по фамилии Соловьёвы. Это были очень известные и уважаемые в городе мужчины, особенно среди спортивной молодёжи, криминалитета и, как бы сейчас сказали, неформалов. В молодости, будучи студентами ДПИ*, находясь на практике в Риге, они на танцах поспорили с местными. Спор зашёл далеко и они вдвоём разнесли всю танцплощадку, мимоходом сломали челюсть какому-то мажору, а заодно,навесили кренделей" и подъехавшему наряду милиции. В тюрьме братья приобщились к культуризму*, и когда, через пять лет, вышли на свободу, организовали секцию этого полу разрешённого в СССР спорта, у нас в городе. Они стали победителями подпольных (других тогда не было) чемпионатов и вели большую секцию, якобы, греко-римской борьбы, а на самом деле культуризма, в зале ЛРЗ*. Под два метра ростом, когда летом они вдвоём, в плавках шли по пляжу, рты у всех открывались сами.
Братья имели у нас реальный авторитет - мы встали.Садитесь, садитесь пацаны, чего вскочили, не "суд же идёт""- пошутил Соловей - Старший (их звали Соловей - Старший и Соловей - Младший, хотя старший родился раньше всего на несколько минут). Все сели. Он продолжал: Ну что, заканчивать не собираетесь?" Они принадлежали к той немногочисленной категории людей, исполнять* перед которыми нельзя. Не мы начали, не нам и заканчивать" - ответил Кузнечик. Это так" - согласился Соловей-Младший - Хотели сказать вам вот что: по городу цинкуют*, что какая-то морда* в погонах, за лавэ*, "воспитателей" для вас ищет. Мы по своим каналам запустили - если найдётся бивень* желающий на этом нажить*, пусть сразу к нам обращается, всё объясним. Надеемся, что все нас услышали. Но если вдруг, кто-то, кроме ментов, станет вам втирать*,что такое хорошо и что такое плохо", бадягу* не разводите - сразу к нам. Шею свернём любому. У нас скоро соревнования, мы или дома или в зале, знаете где. Вы пацаны правильные - убийство друзей извинять нельзя". Братья встали, мы тоже. Они попрощались с каждым из нас за руку и ушли.Воспитатели" не появились. Через несколько лет, культуризм в СССР был официально запрещён и их секцию закрыли, не помогла и "крыша" греко-римской борьбы.....
Мы перестали заходить в подвал, туда где ещё недавно жил Колбаса. Просто не могли туда войти. Родители как то попросили меня принести картошки (она там, в сарае, хранилась), я заявил категорически -Не пойду". Мать вскинулась, хотела сказать что-то резкое, но отец остановил её: Стоп. Я сам схожу, мне там надо кое-что посмотреть". Постель", где спал Колбаса, очень долго оставалось не тронутой. В какое время её убрали и кто - неизвестно. Но когда перед Новым годом отец попросил меня помочь ему принести из подвала доску, которую вставляли в стол, что бы он стал длиннее и мы пошли туда - всё ещё было на месте. Проходя мимо, я увидел это краем глаза, хотя всеми силами старался не смотреть, навернулись слёзы. Отец заметил, но ничего не сказал. Тогда же, перед самым Новым годом, было объявлено (кто то расклеил объявления на подъезды), что в воскресенье состоится общее собрание жильцов наших домов, и приглашаются дети младше 15 лет. Пацаны подумали - подарки новогодние будут дарить, поэтому пришли. Мы не угадали, вернее не совсем угадали. Когда все собрались (в то время люди не игнорировали подобные вещи), отец Латыша, сначала извинился, что оторвал всех от дел, а потом сказал, что без собаки двор опустел, что ребята скучают по Колбасе, и что у его друга - владельца таксы, родились щенки. Один из них, по его словам, очень похож на Колбасу и он, если взрослые не возражают, что в подвале опять появится собака, предлагает всем нам его в подарок. Взрослые и девчонки зааплодировали и стали смотреть на нас. Первым отреагировал Латыш: Man nevajag*. И ушёл. Несколько минут стояла тишина, а мы смотрели друг на друга. Потом за всех ответил Кузнечик: " Спасибо, но нам тоже не надо. Извините. Пошли пацаны. Мы пошли на валы. Всё было засыпано снегом. Могила Колбасы была уже очищена. На бревне сидел Латыш. Мы сели и долго молчали...
На осенних каникулах, когда в тихий солнечный день, мы, рядом с могилой Колбасы, жгли костёр и пекли картошку, появился участковый. «Давно хотел посмотреть, где вы похоронили Колбасу. Картошкой угостите? 15 лет назад мы тоже пекли её здесь» - сказал он. Мы сидели рядом с Колбасой, ели печёную картошку и участковый рассказывал, как жили и что делали такие как мы пацаны, 15 лет назад. «Ну, мне пора» - он встал: «А вы, прекращайте «боевые действия», противник покинул «поле битвы», бежал. Переводится на работу в РАУСС*, в Ригу уезжает. Скоро новые жильцы будут. Выше нос, пацаны. Будем жить». Он погиб зимой, "налетел" на нож, разнимая какую-то пьяную драку.
Через год, началось строительство городских очистных сооружений, и могила Колбасы исчезла... Осталась память о первом потерянном друге и первый шрам в душе...
Эпилог.
Прошло более полувека. На фоне ухода родителей, близких, многих друзей, на фоне предательства, обмана, подлости которых мне не удалось избежать в жизни, почти затерялся, разгладился, тот первый детский шрам. Но иногда в августе, когда в вишневом саду, который мы с женой развели возле нашего дома, созревают плоды, и после дождя, в каплях на спелых вишнях блестит солнце, мне вдруг покажется, что это из тюка пакли, на меня доверчиво глядит маленький щенок. Тогда память, без всякого спроса, забрасывает меня туда, где смеется молодая мама. Где никогда не сдаются 300 бесстрашных спартанцев. Где конопатый Клюкс, грызет сливовый кисель и все у него впереди. И тогда, я с нетерпением жду вечер, потому, что если повезет, я смогу увидеть во сне, как по зеленому лугу идут два Юрки - «Ляля» и «Кузнечик», а с ними Генка - «Храп», Сашка - «Пушкин», Мишка - «Сопеля», Янка - «Латыш», Сергей - «Хода». Рядом идет наш участковый в милицейской форме. Вокруг, с лаем носится Колбаса. Я знаю, что они идут на валы, печь картошку и слушать рассказы о том, как еще до нашего рождения, жили на свете пацаны, которые никогда не предавали. Я пытаюсь их догнать, мне надо с ними, но всегда просыпаюсь. Потом я долго лежу с открытыми глазами, наполненный светлой радостью - однажды я их догоню….
Февраль -март 2023.
Забились - поспорили.
Засвистела фляга - начали проявляться признаки неадекватности, сумасшествия.
Man nevajag* (Латыш.) - мне не надо.
Морда - неуважаемый человек.
Лавэ- деньги.
Цинковать - говорить.
Исполнять - в данном случае отнекиваться., отказываться от очевидного всем.
ЛРЗ - Даугавпилсский локомотиворемонтный завод.
Культуризм- (фр. culturisme — культура тела), или бодибилдинг (англ. bodybuilding — строительство тела), — процесс наращивания и развития мускулатуры путем занятия физическими упражнениями с отягощениями и высокоэнергетического питания.
Разводить бодягу — 1. болтать; 2. делать бесполезное дело.
Бивень — слабоумный человек.
Нажить - получить прибыль, доход,
РАУСС - Рижское авиационное училище специальных служб.
ДПИ - Даугавпилсский педагогический институт.