Театральные истории
Театр/студенческие годы/ Иркутское театральное училище/ отчисления/
(Продолжение. Начало в публикации "Однажды где-то под кустом свалила зайца ...черепаха" от 14 марта)
Уже на первом курсе мы узнали, что угроза отчисления за профнепригодность, о которой нам говорила директор училища, не пустые слова. После зимней сессии пришлось расстаться с мечтой о театре Люде Исаевой. Это была Татьяна Ларина наяву: "Тиха, печальна, молчалива...", точь в точь, как рисовал ее Пушкин на полях рукописи "Евгения Онегина". Небольшого роста, хрупкая, с карими глазами и темно-русой косой. Типаж Татьяны Друбич.
Я хочу, ты хотишь...
Хороша она была необыкновенно. Как девочку из маленького сибирского городка, из семьи, где мама повар, а папа железнодорожник, природа одарила такой аристократической внешностью и занесло в театр, -- загадка! Она неправильно произносила слова, ставила ударения. Особенно часто Люда спотыкалась на спряжении глагола "хотеть": ты хотишь, они хочут, мы хочим, вы хочите. Попытки объяснить, почему так нельзя говорить, разбивались о ее железную логику:
-- Ну, если я хочу, то значит и мы хочим, и вы хочите?..
Ну что тут скажешь! Спотыкалась Люда на глаголах "давать" и "спать": я дАла, я спАла...
Была у нее и другая особенность -- она не могла погрузиться в то, что читала. Часто себя поправляла, в середине текста могла задуматься, засомневаться, замолчать. А читали мы на речи много. Каждая такая пауза отбирала время у других студентов. На урок полагалось приходить с подготовленным материалом, а тут сплошные сомнения...
-- Люда, в чем дело? Продолжай!
-- Да что-то не так ... Не получается у меня...
Стало очевидно, что Люда Исаева -- слишком сырой материал, с которым надо долго работать. Зерно артистической одаренности зарыто слишком глубоко, чтобы можно было до него докопаться за один семестр. Она ушла так же тихо, как жила все четыре месяца -- без истерики, без сокрушений.
-- Куда ты сейчас?
-- Не знаю, поеду домой...К мамке в столовую, куда еще?
Так, наверное, и завял этот редкий по красоте цветок в "мамкиной" столовой. А может жизнь Люды Исаевой сложилась не так уж и плохо в своей среде, среди таких же, как она, простых людей. Не от мира сего она была, не от театрального мира... И все- таки жаль!
Не родись красивой
На втором курсе от нас ушла Нина Полякова. У нее тоже были прекрасные внешние данные -- хороший рост, типаж Чурсиной, роскошные волосы... На Нину заглядывались старшекурсники. Скажу по секрету -- был среди них и Володя Гуркин, уже тогда выделявшийся среди сверстников. Да-да, тот самый Гуркин, по пьесам которого сняли в последствии фильмы "Любовь и голуби" и "Сибирская кадриль". Нина Полякова была из культурной семьи. Она много читала, правильно говорила. Не было у нее другого -- актерского темперамента. Она постоянно как бы притормаживала. А это, увы, стало очевидно на занятиях по актерскому мастерству. Нину отчислили... Нина все-таки нашла свое место в театре -- в одном из производственных цехов. И проработала там всю жизнь.
Как найти себя?
... Галя Ашихмина и Таня Чернигова... Обе -- видные, рослые сибирячки. Галя -- с характерной бурятской примесью, яркая, темпераментная.
Таня -- рафаэлевская мадонна с некоторой благодушной манерностью в речи и плавными движениями полноватого тела. По всему чувствовалось, что она была залюблена обеспеченной семьей. Наверное поэтому ей никак не удавалось проститься с лишними килограммами. Эти килограммы могли бы сыграть ей на руку, выбирай она отрывки для показов с характерными персонажами. Но Таню упорно тянуло на субтильных героинь, которые в ее исполнении выглядели неубедительно. Отрывки и выбирали, и готовили мы самостоятельно. Подсказать, что выбрать, было некому. Интуиция срабатывала не всегда. Вот и не удавалось студентам раскрыться на сессиях в полной мере. У Тани определили несовпадение внешних и внутренних данных. Ей бы Лушку из "Поднятой целины" Шолохова или Белотелову из "Женитьбы Бальзаминова" Островского, а она взяла отрывок из "Старшей сестры" Володина, где младшая, юная выпускница школы, готовится поступать в театральное училище...
Это был последний экзамен по мастерству актера в Иркутском театральном училище. Доучивалась Таня в Новосибирском, куда наших отчисленных студентов охотно брали. Психологическая травма, полученная при отчислении, видимо, стала толчком и к внутренним, и к внешним переменам. В театр Таня пришла стройной, собранной, излечившейся от благодушной манерности и лишнего веса. Она стала замечательной артисткой, получила звание Заслуженной. В Братском драматическом театре, где Таня Чернигова служила до последнего дня жизни, о ней осталась светлая память.
С Галей Ашихминой вышла "медицинская" история. Во время репетиций она так волновалась, что ее трясло -- дрожжали руки, колени, перехватывало горло. Н-да, задумалось руководство. Если такую реакцию организм дает на студенческой площадке, что будет на профессиональной? Галю посмотрели врачи и посоветовали подлечиться. Она тоже доучивалась в Новосибирске, дальнейшая ее судьба мне неизвестна.
Уралочка
...Галя Мошкова -- уралочка с цыганскими корнями... Смуглая, курчавая, черноглазая. В ее хорошенькой головке постояно крутились поэтические образы и не давали ей покоя. Толстая тетрадка была исписана белыми стихами. Там были звезды, планеты, уходящие в даль пейзажи, гудящие провода, городские трамваи и не помню уже какие одушевленные и неодушевленные персонажи, которые, честно говоря, не имели к поэзии никакого отношения.
Весь этот сумбур выливался на меня как на единственного слушателя. Со временем слушателей прибавилось -- Галя прибилась к поэтической братии филфака Иркутского университета и в дальнейшем это определило ее судьбу. Нет, не поэтическую -- писать стихи она так и не научилась, судьбу личную, когда она осталась один-на один своей проблемой. После второго курса ее отчислили. Причина все та же -- профнепригодность. Хорошо, что к тому времени в нее влюбился Толик, мальчик-мажор из местных поэтов. Они поженились. Галка окончила филфак, нашла свое место в жизни.
Совсем недавно я узнала причину ее ухода в поэтический сумбур -- самоубийство родителей. Это была благополучная семья, отец занимал высокое положение в городе. Галя была подростком, когда это произошло. Театр не смог оторвать ее от прошлой трагедии -- она жила в своем исковерканном мире, куда не было доступа ни людям, ни драматическим персонажам.
"Попробуй взлететь!"
Но были и противоположные примеры, когда студенты, принятые условно, переходили после сессий в основной состав. Таких было двое : Рая Малеванная и Люда Стрижова.
На вступительных экзаменах Рая никак не могла... взлететь. Об этом попросил ее набиравший курс наш будущий мастер. Симпатичная улыбчивая девушка, видимо, понравилась ему, но смущала тяжеловатая фигура. Он попытался расшевелить абитуриентку, но у той ничего не выходило -- тяжелая нижняя часть тела никак не хотела отрываться от земли. Ко второму курсу Рая сделала значительный шаг вперед -- стала легче двигаться. А к выпускному, сбросив лишние килограммы, удивила всех тонкой талией и стройными ножками, которые, оказывается, прятались за этими килограммами. До последних лет работы в театре Заслуженная артистка РФ Раиса Малеванная играла аленушек и золушек...
Звание Народной артистки РФ получила другая наша "условница" Люда Стрижова. Это, что называется, особый случай. Если большинство девочек в училище были очень миловидными, а некоторые -- настоящими красавицами, то о Люде Стрижовой такого нельзя было сказать. К сожалению, Люда была дурнушкой. По этой причине ее нигде не принимали -- ни в Москве, ни в Иркутске. В столичных театральных учебных заведениях ее спрашивали, смотрелась ли она в зеркало, прежде чем идти на экзамены? Предпочитали набирать на курс красивых девочек и в Иркутске. Это была общая тенденция, которая сохранилась досих пор. Пример "нестандартных" Чуриковой и Догилевой скорее исключение, которое подчеркивает правило.
То ли на третий, то ли на четвертый раз судьба наконец смиловалась над Людой. Машинистка, печатавшая списки абитуриентов, поступивших в училище в 1969 году, по рассеянности внесла в них и фамилию Стрижовой. Когда списки вывесили, вычеркивать ее не стали, просто пометили как поступившую условно. Так Люда стала, наконец, студенткой.
Актерский темперамент бил из нее ключом. Руки и ноги не знали покоя. Она постоянно что-то показывала, демонстрировала, говорила. Как пионер, она была всегда готова выйти на площадку на этюдах. Но это жизнерадостное оживление соседствовало с другими эмоциями -- обидой на свою некрасивость. Время от времени она вырывалась наружу:
-- На меня ни один мужчина не смотрит, все -- только на тебя, -- могла она пожаловаться мне на улице.
Как ее было утешить?
-- Ты же вторая Раневская! А Чурикова -- тоже не красавица, а какая актриса! При твоем таланте тебе и красота не нужна.
Я не кривила душой -- Людмила была, пожалуй, одной из самых талантливых студенток. Она имела комический дар. Ее Мерчуткина в чеховском "Юбилее" заявила об этом в полный голос. Мы вытирали слезы во время перепалки надоедливой старухи и служителя банка. На этом фоне бледной молью выглядела моя Татьяна. Переиграть Стрижову было невозможно. Да, на ее долю доставались только комические старухи, но что это были за персонажи!
-- Твое время в театре придет ближе к сорока, -- напророчил Людмиле наш мастер на втором курсе. Так и вышло. Людмила Стрижова стала ведущей актрисой Иркутского ТЮЗа на четвертом десятке лет. Она переиграла всего Распутина и Шукшина.
... Мы увиделись в Москве, на фестивале "Золотой витязь". Она привезла рассказы Шукшина в постановке ее мужа-- главного режиссера театра Александра Ищенко. Ей было уже за пятьдесят. Но вот ведь свойство дурнушек-- она нисколько не постарела, не полурнела, -- напротив, как -то похорошела, посвежела. Через год ей дали Народную...