То ли мне казалось, то ли здесь, ближе к Полярному кругу, светало в самом деле раньше: время только-только перевалило за половину третьего ночи, а уже было не темно, а скорее, сумеречно. Нас окружали белёсые сумерки, если можно так выразиться, странное смешение света и тьмы, никогда прежде не виданное мной. Фары при таком освещении уже почти не были нужны, я и так всё видела, если только для других водителей они требовались… Я вздохнула. Каких это, других водителей? Нет их, спят все в такое время, глубокая ночь на дворе, и в связи с этим — совершенно пустая дорога.
Шли четвёртые сутки как мы были в пути, и все более-менее цивилизованные места давно остались позади. Правда, и до этого приходилось объезжать большие магистрали по просёлочным дорогам, где пару раз приходилось свернуть не там и заблудиться, но Карелия, в которой мы теперь находились, отличалась от средней полосы примерно как волк от зайчика, и отличие это частенько оказывались жутким. По обоим сторонам дороги высился лес, тёмный, густой, страшноватый, зайди в такой на десять шагов — и рискуешь мгновенно заблудиться. Приходилось иногда и заходить в связи с естественной потребностью, и помимо страха сталкиваться кое с чем ещё: в мгновенье ока облепляли комары и мошкара, и путь назад оборачивался не чем иным, как бегством от вездесущего гнуса.
Сама дорога тоже не радовала нисколечко: асфальт, часто испещрённый заполненными водой выбоинами, разбитый и развороченный корнями огромных деревьев, тоже был не везде. В последнее время всё чаще попадалась так называемая грунтовая дорога, по сути своей — перемешанная колёсами грязь пополам с водой, но машина пока не подводила. Уж не знаю, что там Стас с ней сделал, но ни одной аварийной остановки пока не произошло, да и из луж и грязи выбираться вполне удавалось. И хотя сердце моё почти непрерывно бешено колотилось, — вот сейчас, вот тут точно застрянем! — продвигались мы уверенно, хотя и не слишком быстро.
Однако сейчас ехалось почти хорошо: неширокая, извилистая, но довольно ровная дорога вела всё вперёд, позволяя держать скорость около шестидесяти километров в час.
Мельком бросила я взгляд в зеркало заднего вида, с целью увидеть то, что происходит в салоне, а не на пустой дороге, ничего толком там не рассмотрела и тогда быстро обернулась, бросив взгляд на спящего Стаса. А потом снова уставилась на летящую по колёса дорогу.
Сама не знаю, почему ему верю… И зачем с ним поехала, тоже не знаю. Наверное, всё от того, что я — клиническая идиотка, и нет мне другого имени. А может, виновата дурацкая влюблённость, явление, в которое я сто лет как перестала верить? Не знаю… И права я или нет — так и не решила. Я просто отчего-то уверена, что всё, сказанное этим мужчиной — правда.
За несколько недель, что мы были знакомы со Стасом, я… даже не знаю, как объяснить... стала чувствовать его, что ли. Да, вот так: стала чувствовать. Вот он не раз говорил, что в общих чертах представляет то, о чём человек думает. У меня же с некоторых пор появилось такое ощущение, что и я знаю, о чём думает он. Тоже в общих чертах, неясно, туманно, но вполне однозначно. Я ловила себя на этом ощущении уже не раз и не два. А потому, всё больше верила в то, что соврать мне он не смог бы: я бы это поняла. Что это, как объясняется, я не представляла: то ли это проявлялся побочный эффект его телепатии, то ли просто мой жизненный опыт наконец научил разбираться в людях, но факт оставался фактом. Я чувствовала, что он рассказал мне правду и об убийстве, и обо всём остальном. Ещё большую уверенность в меня вселили те его сказанные на Грязинском вокзале слова... Значит, сомневаясь в его способностях и возможностях, я лишаю его сил? Отлично. Но это в свою очередь означает, что между нами возникла некая связь. В итоге получается, что мне ничего не показалось, а всё именно так как есть: он не лжёт мне. Я правильно с ним поехала. И у него получится защитить меня и мою семью. А я только лишь чем-то должна помочь...
Вот только чем могу помочь ему я, маленькая и слабая женщина? Ну предоставила жильё, когда это требовалось, но теперь потеряло актуальность и это. Он говорил, что я ему зачем-то очень нужна, но толком ничего не объяснял. Так за что мне пообещали космическую сумму? И смогу ли я её принять после всего?..
Боже, как мне надоели эти проклятые головоломки! Лучше уж думать о плохой дороге, в сто раз лучше!
Я миновала поворот, за которым мелькнул и быстро остался позади знак — бензозаправка. Через два километра. Очень кстати: как раз пора было залить топлива, лучше до полного бака, а то кто его знает, сколько ещё ехать, и где удастся заправиться в следующий раз. Конечно, Стас отметил мне на карте наш маршрут, но как я ни старалась, не могла толком понять, что к чему и как исходя из масштаба карты вычислить расстояние, а главное, время в пути. Я ехала, что называется, из пункта А в пункт Б, а пункты эти мысленно расставляла на каждом повороте, — весьма топорное представление, но иначе б мы вообще стояли на месте. Эх, моя добрейшая учительница географии наверное сейчас переворачивается в гробу: нашла, кому поставить в аттестате пять!
...Итак, зезжать на заправку я не стала: проехала мимо, как ни в чём не бывало и загнала машину в лес в первом же подходящем для этого месте. Затем достала из багажника алюминиевую канистру и пошла за бензином пешком. Это было не так легко, да и идти прилично, но я в тот момент решила, что не стоит лишний раз светить номер машины, тем более в таких безлюдных местах, как это. При мысли, что сходить придётся как минимум, дважды, а то и трижды, я лишь вздохнула: надо запастись, надо... Ничего не смыслю в картах, но судя по названиям населённых пунктов, которые мы уже миновали и тех, что ещё не встретились, ехать нам ещё день, а то и больше, точнее не скажу: на машине я сюда никогда не ездила.
Вы спросите, почему я не разбудила Стаса и не попросила его хоть немного помочь с бензином? Да всё просто. За все эти дни он так и не пришёл толком в себя, за рулём почти не сидел и много спал. Он даже совсем не ел, только воды несколько раз попил. Разговаривать мой мужчина тоже не стремился: лишь попросил рассказать о судьбе раненой девочки и постарался как смог объяснить мне дорогу.
От чего Стас так долго не может прийти в себя, мне было ясно как день: он спас девочку Свету, хотя спастись после такой аварии, в которой она побывала, хотя бы просто выжить после неё, было нереально. Ведь раз малышка оказалась вне горящей машины, значит, вылетела из неё на большой скорости, пробив стекло, а после такого не выживают. И если где-то в мире есть пути, способные предотвратить смерть при таких условиях, если они открываются при содействии обычного человека, то это не человек, а как минимум титан. Или вовсе не титан, — вон, чего с ним происходит после задействования титанических способностей: белый весь, осунувшийся и еле живой, голову поднять почти не в силах и воду в себя с трудом вливает.
...Тем временем, до заправки я добралась, поставила ёмкость у одной из колонок и отправилась платить за бензин. Время было неурочное, раннее, заправка – старого, советского образца, располагалась вдали от населённых пунктов и оживлённых магистралей, а потому ни людей, ни машин в пределах видимости я не наблюдала.
Хотя, наверное, я могла ошибаться по поводу того, кто есть поблизости, а кого нет. Здесь повсюду был лес и весьма ограниченная видимость, и мало ли кто мог скрываться где-нибудь рядом, ну, хотя бы вон за теми, словно бы вышедшими на площадку молодыми ёлочками... Впрочем, я почти уже не думала об этом: слишком устала. С самого учёта в навсегда покинутом магазине, что состоялся пять дней назад, я почти не спала, много чего пережила и постоянно вела машину. Чувствовала себя я соответственно, как зомби, и кое-как держась в строю только с помощью кофе, который литрами пила на заправках. Весьма отвратительный напиток уже почти не помогал, но здесь мне не светило приобрести и такого, так что, наверное, пора было отдохнуть. Сейчас вот куплю бензина, решила я, отъеду куда-нибудь, забурюсь поглубже в лес и посплю. Иначе мне конец придёт, гарантированный. Крыша съедет от недосыпа и непрекращающихся мыслительных процессов.
Сонная тётка в окошке недовольно посмотрела на меня, молча взяла деньги, дождалась, пока я управлюсь и, снова уселась, уронив на руки голову — было достаточно светло, чтоб я это рассмотрела. Я ухмыльнулась. Рано ты, тётя, обратно спать заваливаешься. Я скоро снова приду…
Но это был, пожалуй, единственный повод для хмурого веселья. Тащить тяжеленную канистру оказалась совсем не легко, и от этого несмешно, и дорога обратно показалась ещё длиннее. А после пришлось самой заливать бензин, поднимая двадцатилитровый бак на уровень своей талии, что тоже не доставило ровно никакого удовольствия. Когда же топливо было залито, я снова отправилась на заправку. Хотелось постоять и передохнуть, но я не дала себе этого сделать, зная, что отдых сейчас лишь всё испортит: после него заставить себя двигаться ещё труднее. Сил почти не осталось, но я подбадривала себя тем, что совсем скоро завалюсь спать на столько времени, на сколько захочу, и от этого кое-как держалась.
Будить сотрудницу заправки снова мне если честно было жаль: я ей искренне сочувствовала, зная, как тяжело работать в ночную смену, особенно если занять себя особо нечем. Да ещё по закону подлости такие как я, ночные гости, имели привычку притаскиваться, когда только-только заснёшь. Моё сострадание как обычно вышло на первый план, и теперь меня съедала совесть за то, что всё же придётся разбудить… Однако я ещё издали поняла, что будить никого не понадобится, потому что возле одной из колонок стояла машина, а у окошка маячил человеческий силуэт. Я испытала искреннюю, хотя и глуповатую радость: женщину потревожу не я! Как хорошо!
Итак, когда я добралась до ближайшей колонки, ранний посетитель уже отошёл от окошка и занялся своей машиной. Служащая же, увидев меня вторично, скорчила крайне недовольную мину, и моя дилемма на тему «а не сделать ли третью ходку?» разрешилась сама собой: хватит и двух раз. Зря я вообще не подъехала сюда! Теперь женщина вполне запомнила меня, потому что я вызвала у неё негативную эмоцию. Та-ак, надо быстрее валить!
Не приняв чужую игру в недовольные гляделки, я поспешила к колонке, наполнила канистру и скорее отправилась туда, где оставила машину, спиной чувствуя прожигающий взгляд. Жаль, весь мой путь, довольно протяжённый прекрасно открыт её обзору. Теперь она меня и захочет, а не забудет. Плохо, Надежда Батьковна, плохо!
Мысли об этом настолько захватили меня, что я совершенно перестала смотреть по сторонам и очень скоро за это поплатилась. Я не услышала, как ко мне медленно и неслышно подъехала (или даже подкралась) машина, «шестёрка» баклажанового цвета. Та самая, которую я только что видела на заправке.
— Доброе утро, девушка, — вдруг услышала я и, вскрикнув от неожиданности, отскочила с дороги. Канистру я, конечно, уронила, вернее, неровно поставила, та упала на бок и плавно поползла в кювет. И чем ниже она съезжала по склону, тем сильнее вскипал во мне гнев.
Эххх... Вот такая я всю жизнь: задумаюсь — и отключаюсь от реальности, не вижу и не слышу ничего вокруг себя, а потом пугаюсь до полуобморока, стоит кому-нибудь обратиться ко мне! Ненавижу это своё свойство просто как не знаю что, буквально убила бы себя за это! Ведь на самом деле, никакого испуга нет, просто вот такая реакция, но попробуй скрой это или объясни каждому!
— Простите, простите! — зачастил тем временем мужчина. А затем остановил машину, вышел, поднял мою ношу, поставил на землю возле моих ног. Хорошо, что канистра эта была старого образца, с резиновой прокладкой под плотно пригнанной, да ещё и притянутой специальными держателями крышкой. Классная канистра, такую как зря не откроешь и случайно не разольёшь; такие живут по сто лет и больше: вот именно этой ещё мой дедушка пользовался, в те времена, когда я только родилась... А вот всё остальное, кроме канистры, вообще не радует! Бесит!!!
— Ради Бога, извините! — продолжал тем временем мужчина, — представить не мог, что вы так испугаетесь!
Я метнула на мужика быстрый взгляд, отметив внешность азиата. Рожа узкоглазая! Неужели не чувствуешь, что действуешь мне на нервы? Уж лучше б попросту свалил, а не отплясывал тут!
— Да никого вы не напугали! — вызверилась я. Терпеть не могу, когда ко мне подкрадываются, терпеть не могу себя, за то, что взвизгиваю и подпрыгиваю от неожиданности, терпеть не могу, когда в такой ситуации мне пытаются помочь и терпеть не могу тех, кто так рассыпается в извинениях!.. Ох, устала я просто… Поспать мне надо.
Да не устала я, не устала! Я никогда не устаю! Я ещё в три раза больше могу не спать, хоть неделю, и всё время работать!..
— Может быть, вас подвезти? — не обращая внимания на мою реакцию, любезно и участливо спросил мужчина.
— Нет!!! — снова рявкнула я. — Без вас обойдусь!
— Не нервничайте…
— Отвяжитесь!!! Езжайте по своим делам! — остановиться я уже не могла.
— Но вам же тяжело…
— Мне легко!!! — я рывком схватила ёмкость с бензином, в самом деле не почувствовав тяжести и размашисто зашагала прочь.
НЕНАВИЖУ тех, кто считает, что я чего-то не могу сама!!!
Фыркая от злости как дикая кошка, я вернулась к машине, поставила канистру на землю, достала сигареты и нервно закурила. Твою мать, ну и взбесил же он меня! Ну что за люди только живут на свете? За каким хреном лезть туда, куда тебя не просили? Едешь своей дорогой — ну и езжай, не включай джентльмена! Без тебя обойдутся!
Еле-еле я немного успокоилась. Понятно было, от чего я такая нервная, тут иначе и быть не могло. Это надо было поскорее прекращать, а то так и крыша поехать может. Завалюсь сейчас и посплю, как уже решила, даже отъезжать не буду, просто откину сиденье и улягусь. Час-другой сна по-любому вернут меня к жизни.
Я заглянула в машину через стекло в правой задней двери... Стас продолжал спать. Хоть бы ему быстрее полегчало, что ли, и он проснулся… Надоело молчать. Да и вообще, я соскучилась. Мне его не хватает. Да в придачу, он всегда знает, что делать. Он бы знал, нужно ли сходить на заправку пешком или подъехать, не попался бы на глаза кому не надо. Решил бы, что важнее: не светить номер машины или свою морду лица… Что-то я слишком на него положилась! Слишком привязалась.
Осторожно открыв дверь, я уселась на водительское сидение, откинула его назад, не слишком сильно, чтобы не мешать Стасу, прилегла… Дальше не помню: вырубилась мгновенно.
***
…Негромкие голоса совсем рядом. Только голоса, слов не разобрать. Один голос хорошо знаком мне. Второй мне пришлось слышать совсем недавно… Так может разговаривать только тот, кто видит людей и события изнутри. Тот, кому многое ведомо. Тот, кто знает про тебя всё, даже то, чего не знаешь ты сам. Тот, кому ведома мудрость, недоступная большинству смертных. Я не слышу слов, но чувствую: решается моя судьба.
…Начинается дождь, бесконечный осенний дождь. Он не мокрый. Просто холодный. И жёлтая листва… Она летит не с деревьев, а почему-то прямо из облаков, вместе с дождём. Её так много! Из-за неё даже неба не видно. Она окружает, затягивает в водоворот. С ней невозможно бороться. Я не могу понять, куда мне идти: за листвой не видно. А идти нужно. Я хочу кого-то найти. А кого? Кого? Не знаю. Не вижу и не знаю. Но если не найду, навсегда останусь здесь, в этой листве.
…Откуда здесь взялась эта машина? Новая, бордового цвета, как я люблю, блестящая. Её ведь не может здесь быть! Мы приехали на «девятке», а это… Ой, а я не знаю, что это за марка… Я таких никогда не видела. Но красивая! И почему-то мне кажется, что абсолютно ничья. Если я сяду в нее и немного покатаюсь, беды не будет. Открываю дверцу, сажусь в салон… Вот это да, и ключи здесь! Прямо в зажигании торчат! Нет, я всё-таки прокачусь немного. Иначе умру от желания это сделать! Я завожу её, и она начинает пищать, негромко, но противно: "Пи-пик! Пи-пик!" Так все новые иномарки пищат, если не пристегнуть ремень безопасности. Надо пристегнуться! Пристёгиваюсь, но это не помогает. Наверное, решаю я, проблема в другом. Скорее всего, не закрыта одна из дверей или багажник. Выйдя из машины, обхожу её и обнаруживаю, что он в самом деле не закрыт. А потом заглядываю в него… И зачем я это сделала? Там оказались деньги, просто огромный ворох денег, насыпанный подобно опавшей листве, что по осени сгребают в кучи и жгут… Не знаю, какой страны эти деньги, но их так много! Они валяются в беспорядке, многие купюры рваные и измятые, на некоторые попала грязь, другие словно кто-то топтал, вытирая о них ноги, но! Было то, что объединяло все купюры: на каждой была кровь. Где-то — пара капель, где-то много больше, некоторые были залиты ей полностью. И она не засыхала. Не становилась бурой. Оставалась алой и текла… Текла… И капала.
…Вокзал. Несомненно, это вокзал. Я не вижу всего в целом, но чувствую. И слышу: такой гул бывает только на вокзале. Гомон толпы. Стук колёс. Оглушающий голос из громкоговорителей. И зачем я здесь? На душе — пустота. Словно я теряю что-то. Или кого-то. Навсегда. Мне хочется плакать, но я точно знаю, что меня некому услышать. Мне горько, но моё горе никто не разделит. Мне словно нечем дышать. А вокруг меня — люди. Как та листва… Их много. Они кружатся и не видят меня. И мне ничего не видно из-за них. Я снова ищу… Ищу, не зная, кого. А сердце болит всё сильнее.
…А потом я слышу выстрел.
***
Я не сразу поняла, что машина едет, да и вообще, долго не могла проснуться и понять, где я. Оказалось, я каким-то образом переместилась на пассажирское сидение. А Стас, видимо, наконец-то выспался: вон как ни в чём не бывало ведёт машину, взгляд задумчивый, брови нахмурены. Но неестественной бледности на лице не осталось. Он явно пришёл в себя. И это оказалось так прекрасно! Впервые с того момента, как я увидела ориентировку, мне было легко, и так хотелось улыбаться.
А лобовое стекло заливали потоки воды: на улице был ливень. И лес. Куда ни глянь – лес, лес, лес… Очень люблю лес. Я в нём словно дома. Пусть даже в таком непривычном, как этот.
— Проснулась? — тихо, не глядя на меня, спросил Стас.
— Да… Ты как? — я не спешила подниматься.
— Я? — не сразу понял он, — А-а… Да уже всё прошло. — он помолчал немного, а потом вдруг спросил: — С кем ты сегодня говорила?
— Ни с кем, — ответила я совершенно искренне. Улыбаться отчего-то снова расхотелось.
— А если хорошо подумать? — он метнул на меня взгляд, тот самый свой коронный взгляд, когда кажется, что видит насквозь и тянет убежать.
Я пожала плечами.
— Да ни с кем! Правда! Что случилось-то? — обиделась я.
— Пока ничего. — он умолк, глядя на дорогу.
Минут двадцать мы ехали молча, затем был съезд направо. Потом асфальт, в нескольких местах перелитый словно бы вышедшим из берегов озером, закончился, и началась называемая дорогой грязь. Похоже было на то, что мы почти на месте.
Я в который раз поразилась: Стас, ни разу не бывал в этих местах и безошибочно нашёл дорогу. И хотя я здесь тоже давно не была, постепенно узнала место. Мама привозила меня сюда дважды, лет двадцать назад. Мы гостили у крёстной в конце лета, как раз в ягодный сезон, гуляли по лесу, собирали бруснику, морошку, клюкву, голубику, а так же грибы – я просто объелась этим всем тогда! Так вот, указатель с названием посёлка я очень хорошо запомнила: он был вырезан из дерева, стилизован под старину, бросался в глаза, и забыть его я бы не смогла. Теперь я лишь вздохнула. Всему, видать, своё время… Табличка-стрелка потемнела от времени и дождей, название затёрлось, столб покосился, да и обычная сине-белая табличка давно стояла рядом как знак того, что всё в мире давно делается по шаблонам, по стандартам, под копирку… Но то, что старый указатель был цел, меня словно обнадёжило. Вдруг подумалось, что у нас всё получится, на данном этапе — так уж точно. Я не знаю пока, что задумал Стас, как собирается выпутываться из того, в чего он, вернее, мы оба влипли, но отчего-то опять стало легко на сердце.
Когда лес расступился и впереди показалось довольно большое озеро, с противоположного от нас берега весьма обжитого, с песчаным пляжем и даже несколькими сооружениями, наподобие аквапарковых горок. На берегу этого озера и расположился пункт нашего назначения.
Из-за туч внезапно выглянуло солнце, рыжее, почти закатное. Оно осветило всё вокруг, вмиг превратив серо-зелёные оттенки в изумрудные, заиграло бликами на воде, — это было красиво! И ощущалось мной так, словно нам послали знак… Надежду на успех.
Я всем сердцем окунулась в эту красоту, в так любимую мной природу, в этот край, в этот лес, в это небо! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: вряд ли бы я хоть когда-нибудь сумела сюда выбраться, так и работала бы до упаду год за годом и шагу не делала с привычного маршрута. Но всё вот так неожиданно изменилось в моей жизни...
На краю леса Стас остановил машину.
— Чуть не забыл… — сказал он словно сам себе и вышел на улицу. Я, ничего не понимая, последовала за ним. Дождь закончился, было всё так же красиво, но невероятно сыро. Там, где я прожила всю жизнь, такая сырость бывает только тогда, когда дожди заряжают на пару недель. Видимо, здесь так было всегда.
— Ты куда? — недоуменно спросила я Стаса, открывшего зачем-то багажник.
Он молча повозился в куче малопонятных для меня предметов, выбрал отвёртку, закрыл багажник и, наконец, объяснил:
— Номера надо скрутить и в озеро выбросить, здесь, пока нас толком никто не видит. Кстати, телефон свой тоже выкини. Или хоть симку, если он дорог тебе как память. Я открыла рот, опешив от такого.
— А если мне позвонят? Если дома что-то случится? — спросила я.
— Ты ничем им отсюда не поможешь, — буркнул Стас, присаживаясь на корточки возле машины. — А вот найти тебя можно запросто.
Я молчала. Стас снял задний номер, отдал его мне, поднялся.
— Делай, как я тебе говорю. Я уже так и поступил.
— А это-то хоть поможет? — спросила я, чувствуя как слёзы подступают к глазам.
— Я не знаю. Но нужно использовать все шансы.
— Где гарантия, что помогая тебе, я ещё увижу хоть раз свою семью? — спросила я, уже плача.
— Нигде. — Стас обошёл машину и снова присел на корточки. — Хочешь — оставь меня… Но я тебе уже говорил, что тогда со мной будет, — произнёс он внешне спокойно, совсем не глядя на меня, но голос его едва уловимо дрогнул.
У меня перехватило дыхание. Всхлипнув, я бросилась к нему... Не помню, когда он успел отбросить отвёртку и подняться, но я мгновенно оказалась в его объятиях, рыдая, прижалась к нему… Неужели он мне так дорог? Настолько, что ради него я оставила всё, что любила? Так же не бывает!
Мы постояли обнявшись пять, а потом он вдруг сказал:
— Жаль, я был в отключке. Понял бы точнее…
— Да ты про что?
— Кто-то идёт за нами следом. Кто-то, кто тоже обладает способностями, подобными моим.
— В смысле?.. — я отстранилась.
— Нас, вернее, меня, выследили. Я так думаю… — он вздохнул, — Но всё так туманно…
— Я тебя не понимаю!
— Отчего-то я не чувствую угрозы. Словно кто-то пришёл не убрать меня, а… — Стас снова умолк.
— А что сделать? — не выдержала я.
— Сам не пойму. — он вздохнул, — Подумай, пожалуйста, с кем ты общалась за последние двенадцать часов. — он заглянул мне в глаза, — Просто представь, что было, вспомни, а я сам пойму, кто это был и додумаю, что теперь может произойти.
Я напряжённо задумалась: ну не просто же так Стас задал мне такой вопрос! Двенадцать часов… Примерно с ночи или с раннего утра. Так... Всю ночь я ехала, пару раз пила кофе в ночных киосках, а утром остановилась, чтобы заправиться. Кто меня видел? Да кому я нужна-то в такое время? Да и не было никого, только сама служащая, хотя её я и разозлила своим присутствием, это точно.
— Нет, Стас, ничего особенного не помню, — покачала я головой. — Правда!
Он вздохнул, махнул рукой, отходя от меня, подобрал больше не нужные нам номера, зашвырнул их подальше в озеро... Плюх — и ещё один рубеж пройден. Затем Стас открыл дверь машины.
— Поехали, — снова уронил он, — надо отдохнуть тут хоть немного. А тогда решим, что делать…
Я тяжело вздохнула, пошла на своё место, и тут вдруг вспомнила. Да что там: меня просто осенило!
— Подожди, Стас! Был ещё человек. Мужчина. Там, на заправке. Предложил помочь донести канистру… Подкрался неожиданно, напугал меня, я разозлилась и накричала на него. Он такой… похожий… на китайца! На «шестёрке» приехал. — заключила я.
Стас с минуту смотрел на меня, а потом вздохнул и сел в машину.
— Поехали, — повторил он, сделавшись мрачным, но странно спокойным. Я не спрашивала его ни о чём, но он, пару минут подумав, просто сказал: — Теперь мне всё ясно… Да, это он.
— Кто? — осторожно спросила я.
— Тот, против кого мне бороться бесполезно, — помолчал, вздохнул, — Радует только то, что, наверное, и не придётся. Он не друг, но и не враг.
— Да кто же это? — выкрикнула я. Страх меня от услышанного отпустил, а вот любопытство только возросло.
— А ты книжку свою вспомни, — ухмыльнулся Стас. — Кому по сюжету положено появиться?
Я увидела в его взгляде хмурое веселье пополам с лёгкой насмешкой, и стало почти весело. Он явно был рад! Рад, почти не желая смириться с этой радостью. Ну я тогда тоже рада: за него.
— Это твой учитель!.. — просияла я. — Ты хоть с ним не в ссоре?
— Да так, — ответил Стас туманно, отведя взгляд, — расстались плохо... Но он отходчивый.
— И что ему надо, как ты думаешь?
— Скоро узнаем.
— А почему сразу не спросил про тебя?
Стас пожал плечами.
— Тебя, наверное, пугать не хотел. Он женщин очень уважает, — предположил мой спутник.
У меня вдруг возник один вопрос, и я незамедлительно задала его Стасу.
— А он не может служить тем, кто тебя ищет?
— А ты бы стала служить… ну, скажем, побирушкам с вокзала? Грязным уродам, которым просто так больше нравится жить, а помогать им не за что?
— Нет! — ответила я с чувством. Терпеть не могу это сословие, если честно. Может, и не права, но считаю, всегда есть другой выход, и если его искать, он непременно найдётся. В любом случае, сам поиск выхода лучше, чем падение ниже плинтуса.
— Так зачем человеку, который познал изнутри большинство законов мироздания, служить тем, кто погряз в пороке? — спросил Стас с явной гордостью за учителя.
Я с удивлением покачала головой. А что, такие люди ещё не вымерли?
— Всё так серьёзно? — переспросила я.
— В чём–в чём, а в этом можно быть уверенным, — заключил Стас. — Но вот зачем он приехал, я действительно не понимаю.
_____________________________________________________________________________________
Читать сначала
Предыдущая глава
Продолжение
_____________________________________________________________________________________
Спасибо, что прочли! Буду признательна за лайк и подписку!