На такой скорости, с которой меня и девочку везли в машине ГИБДД, запомнить дорогу было невозможно, но я, немного опомнившись, всё же по началу попыталась это сделать. И в какой-то момент завертела головой, пытаясь считать повороты, хотя очень быстро до меня дошло, что вряд ли у меня это получается. Я была слишком уставшая и слишком взвинченная для такого, к тому же, матёрый следил за мной и видел, что я постоянно смотрю то в одно окно, то в другое.
— Не старайся, смысла нет, — проговорил он мрачно, словно тоже, как и Стас, читал мои мысли, и я вздрогнула. — Да и не парься ты так, тачку пробьём по базе и на штрафстоянку отгоним, потом заберёшь, не смертельно это, — добавил он более миролюбиво.
Отогнав мистическое, я постаралась мыслить трезво, но почти сразу меня затрясло от мысли, что же будет, когда её таки пробьют... Не сдобровать тогда Надежде Батьковне, потому что для представителей закона всё будет выглядеть так, словно машину я угнала.
Ой, мама дорогая, вот это я вляпалась!.. Да бог с ней, с машиной-то этой, доказать, что не угоняла, всё-таки ещё реально, а вот со Стасом что? И где он, Стас? Где он? Почему гаишник не увидел его в салоне? Что с ним случилось теперь, он ведь после спасения девочки еле живой был? И куда ему теперь деваться?.. И как мне его искать? Хоть бы с ума не сойти от этого всего...
Только я хотела приказать себе успокоиться, сдать девочку медикам и постараться по-быстрому утечь, а там уж думать, что делать дальше, как осознала ещё кое-что: я ведь сумку в машине оставила, а вместе с ней паспорт, права и много чего ещё... Ну и дура же ты, Надя, ну просто слов нет, какая ты дура! Теперь и побег попросту потерял смысл! Чёрт, ну как я могла её не взять? Будь она при мне — и, воспользовавшись незнанием гаишниками ситуации, пять минут спустя после их отъезда я бы задала стрекача со всех ног, а теперь беги-не беги, без разницы...
Может, тогда прямо сейчас всё и рассказать вот этим двоим? Ведь всё равно меня найдут в итоге. Нет, правда: рассказать им, что девочка мне не дочь, что мы со Стасом нашли её на дороге после аварии, — ничего ведь в этом плохого нет, это же не преступление, а как раз наоборот! Ну, заставят меня съездить, показать, где нашла и как всё было... Ага! Но тогда и про Стаса придётся рассказать... Нет, скажем, я была без Стаса, а права и документы потеряла... Или нет: сказать, что машина не моя, что типа я уехала на чьей-то чужой машине с вечеринки, знаю, что так делать нельзя, что за такое кажется права отбирают на три года, но дочка же пострадала... Тьфу, чёрт, я же тогда уже скажу, что она мне не дочка!
О, боже-е-е-е!.. Совсем я запуталась. Совсем!!!
Закрыв ладонями лицо, я замерла. Да ничего я не смогу сделать, ничего. Только чудо мне теперь поможет, а в чудеса я что-то давненько не верю.
Чего там Стас умеет, влиять на события силой мысли, что, выражаясь на языке, на котором это описано в любимой книге, называется "менять дорогу"? Допустим. Допустим он спас моего Сашку, а не случайно ему повезло тогда на "тёщином языке". Допустим, и Серёгу он вытащил, а не отпустило его вдруг внезапно (да может он, Серёга, вообще притворялся, лишь бы налили)! А девочка, что притихла у меня на руках, может, не так уж сильно и пострадала?.. А? Может, ничего Стас такого и не умеет, только пыль в глаза пускает? А с чего тогда ему все три раза так поплохело? Ох, да мало ли с чего такое бывает! Как будто я сто лет знаю Стаса и могу предположить, от чего ему может внезапно стать плохо!Некоторым, кстати, и перепад атмосферного давления здорово портит кровь, а тут ещё и стресс, — может, от этого всё?
Я запаниковала уже по-настоящему, так, что в ушах зашумело и кровь в висках застучала. Ещё и внезапно пришло осознание того, что в салоне машины ужасно воняет освежителем воздуха, аж до тошноты, но если б то было самое страшное. Мысли в голову лезли одна хуже другой, и уж куда отвратительнее вони и тошноты. Ведь если Стас никаким экстрасенсом не был, тогда, выходило, что мне совсем крындец, и ни на чью помощь мне рассчитывать не приходится: банально откуда он узнает, где я и как сюда попадёт без сверхчутья? Хотелось, конечно, гнать от себя все эти мысли как можно дальше и попробовать всё же верить в силу Стаса, и я очень старалась, но понимание нынешнего момента сводило на нет и это! Да, допустим, Стас обладает какой-то силой, но именно сейчас ему очень плохо. В таком состоянии лежать бы в мягкой постели под одеялком, окружённому заботой, а не мотаться по ночным дорогам, шугаясь своей тени и понимая, что тебя все кругом как раз таки пытаются поймать и сделать тебе ещё хуже.
Достигнув дна своей паники, того самого предела, когда уже обрисуешь себе самый страшный исход дела и смиришься с ним, я выдохнула и теперь постаралась взять себя в руки, — почему-то вот так мне всегда было легче. Нет, сказала я себе, ещё не всё потеряно. Стас, будь он хоть кто, пока не у них в руках: он так или иначе на свободе. Да и я пока не преступница никакая, и может быть, мы ещё и выкрутимся как-то. И да: Стасу именно сейчас где-то очень плохо, он буквально еле живой, но выбора жизнь не дала. А человек он сильный, очень сильный, и в такой патовой ситуации непременно соберётся, что и доказал уже, не попавшись на глаза тому, кто проверял машину. Он не позволит себя схватить вот так глупо: как минимум, не для этого он прятался. И меня схватить он тоже никому не позволит, а значит, если в этом мире ещё остались чудеса, то вот именно сейчас одно из них и произойдёт!..
Господи, Великий и Всемилостивый, помоги нам, пожалуйста, помоги! Ты же видишь, что мы не сделали ничего плохого!..
Я перестала озираться: это действительно было лишено смысла. Я теперь смотрела только перед собой, крепче прижимая малышку к груди. Как бы там ни было, её я точно не оставлю, пока не буду твёрдо знать, что помощь будет оказана, а значит, очень хорошо, что мы едем сейчас именно в больницу.
Скорость движения тем временем упала, вокруг стало светлее, как это бывает в небольших населённых пунктах, наподобие маленького города или большого села, и совсем скоро перед глазами мелькнула табличка-указатель с надписью "Грязинская межрайонная больница". Не прошло и минуты, как машина затормозила перед шлагбаумом.
— Иди, лечи ребёнка, — бесцеремонно бросил матёрый гаишник. — Денисов, дуй с ней, разузнай сразу, куда положат и тыры-пыры, а то она по ходу без документов, ищи потом свищи.
— Есть, — тускло отозвался малый и вывалился из машины. Я, тоже кое-как выбравшись из пропахшего освежителем салона, перехватила девочку поудобнее, и быстро зашагала в сторону освещённого фонарями двора здания больницы вслед за увальнем Денисовым. Ночной воздух очень освежал, даже холодил, и паника моя окончательно прошла. Я б даже попробовала сбежать от парня, да не терпела сложившаяся ситуация движения прочь от лечебного учреждения: надо было идти туда всё равно.
Денисов не пытался помочь мне нести ребёнка и вообще намного обогнал нас с девочкой, но это только радовало в данный момент: слишком всё непросто сейчас, рыцарства и джентльменства точно не хочется, как и просто нет желания ни с кем разговаривать. Пусть идёт... лучше б вообще ушёл и не возвращался больше!
Одна из больничных дверей была открыта, и мы беспрепятственно вошли. Девочка, что была у меня на руках перестала кричать ещё в машине, и теперь лишь тихо поскуливала. При электрическом свете я сумела разглядеть, что кровь уже не шла из её носика, но она была везде: на её беленьком пышном платьице, на пухленьких ручках, на милом капризном личике. Кровь. И копоть. Всё открытые части тела девочки были в порезах, царапинах и ссадинах. Девчушка подняла заплаканные глазки, тоже увидела меня, посмотрела с недетским страданием и снова закричала то ли от боли, то ли от понимания того, что находится в руках не у мамы, а у чужой тётки.
У меня так сжалось сердце, что слёзы сами по себе брызнули из глаз. Даже про Стаса и своё ужаснейшее положение в этот момент не думалось. Да лучше б было по-прежнему темно, лучше б я не видела, как пострадала бедная девочка! И лучше б мне было навсегда оглохнуть, чем хотя бы раз в жизни услышать настолько полный боли, совсем взрослый вопль.
— Господи, да пусть лучше мне будет больно, чем ей! — вырвалось у меня от души, и в тот же момент, отвлекшись и перестав смотреть под ноги, я зацепилась за что-то и неслабо оцарапала ногу в районе лодыжки. Я вскрикнула от боли, чертыхнулась, но не остановилась: не тот был момент, что б жалеть себя. А девочка вдруг перестала плакать и улыбнулась.
— Ты чего? — спросила я.
— Сёйт! — повторила она за мной так, как сумела.
— Нельзя повторять такие слова! — машинально вырвалось у меня.
— Мозно! Сёйт! Сёйт! — и девочка улыбнулась во весь рот, радостно, как только дети и умеют. Да уж, какой глупости достаточно, чтобы насмешить ребёнка, даже если ему очень больно!
— Ну сёйт так сёйт, — согласилась я, продолжая путь. У меня даже мурашки побежали от её улыбки. Понятное дело, что не всё хорошо… Но прямо на душе полегчало, честное слово! Такая милая девчушка…
Я снова отёрла слёзы, высвободив одну руку.
— Пусти! Света сама умеет ходить! — заявила девочка и попыталась вырваться.
— Нельзя… нужно идти быстро, — вздохнула я. — А ты Света?
— Света. А ты кто?
— Я… — я замялась, — я Надя. — единственное, что я могла ей сказать.
— А где мама? — задала она вопрос, от которого внутри у меня всё похолодело.
— Скоро придёт… — соврала я, живо представив то, что увидела в свете фар на дороге, перед тем, как найти её. Не придёт её мама... никогда не придёт. Нет, может, девчушке повезло, и она ехала не с матерью, и та действительно вскоре начнёт её искать и найдёт, но вряд ли это так. Маленькой максимум два с половиной года, и скорее всего, мать в момент аварии была с ней рядом, в разбившейся машине... Бывает, конечно, всякое, но отчего-то в возможность другого варианта мне не верилось.
К моему счастью, наконец-то мне попалась распахнутая двойная дверь с надписью «Приёмное отделение», и нужно было думать о другом.
Денисов давно добрался до приёмного покоя и теперь, заглядывая в дверь смотровой, старательно гудел:
— Девочка маленькая совсем, пострадала, примите без очереди!.. Ну примите, она пострадала сильно!
Ему что-то отвечал женский недовольный голос, но слов разобрать я не могла: слишком шумно тут было, несмотря на поздний час
Оглядевшись, я даже тихо присвистнула: да тут аншлаг буквально! Две скамейки, стоявшие в коридоре, полностью были заняты будущими пациентами учреждения. Среди прочего народа, были тут и дети, целых трое, и один из них, мальчик, ровесник Светы, истошно вопил на руках у матери. Женщине было не присесть, она только и могла, что ходить взад-вперёд и трясти его в целях успокоения.
У меня ужасно устали руки и спина, хотелось присесть. Я поискала свободное место, но конечно не нашла. Чуть поодаль стояла ещё одна скамейка, и на ней, привалившись к стене, спал бородатый старик. Когда я подошла ближе, то быстро поняла, с чего это ему одному предоставлено столько места: дедуля оказался бомжом, и запашок в радиусе ста метров от него стоял убойный. К тому же, выглядел он жутко: на лице, на бороде, на волосах его потоками запеклась чёрная кровь. Пришлось идти обратно.
Денисов продолжал канючить, но медсестра из смотровой решительно подошла к двери, на миг оторвавшись от перевязывания чьей-то головы.
— У вас своя работа, а у нас своя! — звонко и возмущённо прозвучало в ответ на его очередную просьбу и как раз перед тем, как дверь захлопнулась, едва не прищемив гаишнику нос.
Малый поник было, но тут же взгляд его обратился к очереди.
— Пропустите без очереди, пожалуйста, тут девочка, ей очень больно... — начал он было, но его моментально прервали:
— А остальным тут кайф, думаешь? — раздражённо бросил ему в ответ нервный высокий мужчина, одновременно забирая у матери кричащего ребёнка. — У нас сына машина сбила, мы по-любому следующие!
Денисов открыл было рот, чтобы что-то возразить, но тут, послышалось звонкое:
— Дорогу! — и, гремя по неровностям старого битого кафеля, подъехала каталка, в сопровождение двух одетых в синие форменные костюмы женщин, худющих, но с невероятно жёсткими лицами. Тот, кто лежал на каталке, был весь в крови, а кричал и стонал так, что перекрикивал даже ребёнка, которого теперь тряс отец. И дураку было понятно: того, кто на каталке, точно примут без очереди. Мужчина, державший ребёнка, не стесняясь, матерно выругался.
В тот момент, когда вновь прибывшего закатили в смотровую, у Денисова зазвонил телефон. Он принял вызов и тут же вытянулся по стойке "смирно" и в первый момент аж руку с трубкой от уха подальше отдёрнул.
— Да... да я... да тут... — замямлил он. — да понимаете... Есть!
На этом разговор завершился и, смерив меня ненавидящим взглядом, Денисов споро пошёл на выход... Эх, если б не девочка, если б я за неё не отвечала, если б не сумка моя забытая... сейчас бы рванула куда глаза глядят!
Меня тронули пониже спины, но только я, обернувшись, хотела возмутиться, как увидела улыбающегося пожилого мужчину с забинтованной рукой с проступившей сквозь повязку кровью.
— Присаживайтесь! — вежливо предложил он, вставая, и я, несмотря на то, что было уступившему, похоже, хуже, чем мне, опустилась на освободившееся место между мужиком с лицом, не уступавшим тому, что я увидела недавно у бомжа, и матерью ревущего мальчика.
— Спасибо! — глухо уронила я. Сейчас отдохну немного и встану, пусть сидит мужчина, он больной, он мне в отцы годится...
— За мной будете, — просветили меня, но я смогла лишь кивнуть. Как же я устала!
Свете, кажется, совсем полегчало: она начала ёрзать у меня на коленях и разговаривать сама с собой. "Надя-мадя-вадя! Сёйт! Сёйт! Сёйт" — повторяла она на разные лады, то почти шёпотом, то настолько громко взвизгивала, что в какой-то момент бомж на дальней скамейке зашевелился и проснулся. Ох, ну и прекрасно, пусть заливается, как соловей, это же явно не от боли.
Я смотрела по сторонам, отмечая, что больничка такая же, как все и всё в нашей стране: недавний ремонт заподлицо, а в целом всё то же старьё: один битый кафель чего стоит. И тот же, небось, персонал, что и двадцать лет назад, энтузиасты, дай Бог им здоровья. Вон доктор по коридору идёт, явно же неюный, но бодрый, несмотря на то, что время далеко за полночь.
— Не подскажете время? — спросила я у соседки по скамейки.
Но тут двери смотровой с треском распахнулись, выпустив обратно сотрудниц "скорой" с каталкой, колёса которой снова громко загремели по выбоинам.
— Сдурели, что ли? В оперблок сразу таких везут, а не сюда! — вслед им кричала медсестра. Из-за открытой ею двери осторожно выходил кто-то непонятного пола с перебинтованной головой, поддерживаемый пожилой женщиной, свободной рукой прижимающей к груди несколько листков бумаги с печатным текстом. — Следующий! — прозвучал приказ, и мужчина с ребёнком ломанулся в смотровую. Его... ну, наверное, жена, отупевшая от усталости не хуже меня, тяжело поднялась и отправилась следом.
— Здравствуйте! — прозвучал приятный баритон, и я, от радости, что место женщины освободилось, и теперь мне не придётся вставать откинувшаяся на стену, снова обратила взор на дверь смотровой. Доктор, которого я заприметила, шёл сюда! Неужели очередь пойдёт теперь быстрее?
— Ой, доктор, вы нам помочь пришли? — обрадованно запричитала медсестра. — Ну заходите! — она распахнула дверь шире, но доктор не торопился, оглядывая очередь.
— Пойдёмте, — неожиданно обратился он ко мне. — Что у вас произошло?
Я встретилась было глазами с доктором, и тут моё внимание привлекло нечто за его спиной, — и почему не заметила сразу?.. Усталость вмиг покинула меня, я вскочила и поскорее отвела взгляд. Доктор успел заметить, куда я посмотрела, обернулся, но видимо не придал значения тому, что увидел, к тому же, я, опережая его, уже устремилась в смотровую.
— Авария, — произнесла я односложно.
— Попали в аварию? — спрашивали меня на ходу.
— Нет… да... — глупо залепетала я.
— Давайте девочку сюда, — указал доктор на кушетку. — А сами пока присядьте. Сейчас и вас посмотрю, но всё по порядку.
Доктор усадил Свету так, что мне за его спиной не видно было, что он делает. Похоже, что прощупывал, определяя места и характер повреждений, потому что ощутив боль в потревоженных ранах, она снова громко и истошно расплакалась. Ещё я видела, как он светил фонариком малышке в глаза, но в целом всё было быстро.
— Люба! — окликнул он медсестру.
— Да! — отозвалась та.
— Звони в детское, пусть каталку пришлют.
— Хорошо, — ответила Люба и взялась за телефон.
Доктор повернулся ко мне.
— Ну что, доктор, как девочка? Всё плохо, она умирает? — брякнул мой язык: то ли слово "каталка" настолько напугало меня, то ли в голове была такая каша, что сказанное плохо контролировалось, но вот так и спросила!
Доктор удивлённо на меня посмотрел.
— Умирает? Да думаю, сто лет ещё проживёт, и внуков вам нарожает.
— Да? — опешила я, — она ведь говорила: больно.
— Конечно, больно. Ручка правая у неё сломана, ключица под вопросом. Ушибы имеются, ссадины, порезы множественные. Но на сотрясение мозга не похоже. Это, конечно, предварительно, надо МРТ делать, но уже сейчас скажу: жизни вашего ребёнка ничто не угрожает. Теперь проходите, я вас тоже посмотрю, — он кивнул на кушетку.
— Не надо… Мне пора, — я поднялась.
— А девочка? — в один голос удивились все присутствующие медики.
— Это не моя дочь… — чувствуя себя виноватой в том, что должна уйти, и ни на кого не глядя, уронила я. — Мы... я её нашла, — и я как смогла, вкратце описала увиденное на ночной дороге, чтоб не повергать медиков в совсем уж полное осознание идиотизма ситуации.
— Вы вызывали скорую? — спросили меня.
— Там уже ГАИ тогда приехало, — соврала я. — Пойду. Я ни при чём… Они в дерево въехали. А мне надо идти. Я спешу.
— Но у вас тоже кровь, — пожал плечами доктор.
Я впервые взглянула на себя. Светло-жёлтая майка моя, джинсы, а так же руки действительно были все в бурых пятнах. Наверное, и не только руки... И наверное, это тихий ужас со стороны, вот почему мне уступили место.
— Это не моя кровь, я испачкалась, когда везла девочку, — объяснила я, выпадая в коридор. — Пожалуйста, вылечите Свету! Очень вас прошу! — произнесла я с чувством и, поскорее закрыв за собой дверь, быстрым шагом направилась к выходу из больницы. Миновав ближайший поворот, я перешла на бег и очень быстро оказалась у выхода из здания.
К чему такая внезапная поспешность, спросите вы? Всё просто. В тот момент, когда доктор пригласил нас в смотровую, мои глаза зацепились за доску объявлений. Так вот, ориентировка на Стаса всё того же содержания висела на ней в центре, на самом видном месте, и на фото он был вполне узнаваем. И хотя, на лбу у меня ничего написано не было, оставаться так близко от клятой бумажки я не имела сил.
На улице, куда я выскочила не более минуты спустя, оказалось так холодно, что в майке с тонкими бретелями я мигом задрожала и покрылась мурашками. Пришлось обхватить себя руками, чтоб хоть немного согреться. Это не могло помочь, но и не являлось такой уж бедой, — намного хуже было то, что я понятия не имела, что мне теперь делать.
Опасливо, из-за угла осмотрев стоянку за шлагбаумом, машины ГИБДД я там не увидела, и хотя путь был свободен, легче от этого не становилось ничуть. Где я, мне, конечно, известно, — это Грязи, то ли город, то ли большой посёлок в области, и добраться отсюда по ветке для меня не составит труда, пусть даже я и без денег. Но разве в этом дело? Я осталась без Стаса... Я ОСТАЛАСЬ БЕЗ СТАСА! Как теперь мне жить? Где, а главное, как искать его?
Понимание того, что всё пропало и ничего теперь нельзя поделать, пришло и накрыло не вдруг: оно пробралось так, как холод проникает под одежду, если слишком долго ждать автобус на остановке в середине января. А уж когда пробралось, слезами я залилась такими, что Ниагарский водопад от зависти бы пересох: я просто отошла чуть в сторонку от входа, присела на корточки за кустом вяза и начала рыдать так, как, может быть, никогда в жизни не рыдала.
Однако, всему есть предел, вот и слёзы мои тоже закончились. Надо было хоть куда-нибудь уже идти, хотя бы потому, что возвращение гаишников ( а они вернутся, как пить дать!) не сулило мне ничего хорошего. Тяжело поднявшись, я побрела прочь. Мозги тяжело шевелились в усталой голове, медленно раз за разом приводя к одному и тому же: надо найти станцию Грязи. А уж оттуда я до дома непременно доберусь: электричка идёт через ту же самую Шуберку, а уж от неё дойти до дома для меня не проблема. И, наверное, разумнее всего будет прямо сегодня отрезать волосы и покрасить в такой цвет, чтоб и мать родная не узнала, а завтра заявить о пропаже паспорта и всего остального, типа собиралась на север, а на вокзале обокрали... Ничего так легендочка, должно прокатить, вяло думалось мне. А по сути, всё равно было. Без Стаса я теперь не знала, как жить.
Станцию я нашла быстро — она тут совсем рядом была, и тридцати минут идти не пришлось, а на расписании пригородных поездов я увидела и информацию о необходимой электричке: в половине шестого она уходила в нужную мне сторону, то есть, чуть больше, чем через два часа. И примерно два часа в пути... К половине девятого буду дома, и так как в электричке высплюсь, то и сделать то, что положено, за день успею. А горевать буду потом... потом... после.
В пустом зале ожидания я присела в жёсткое неудобное кресло. Тут, конечно, можно было и прилечь как-то, но не хотелось после увиденного в больнице укладываться на этакие общественные места: мало ли, кто валялся на них до меня, да и усну ещё, не дай Бог, электричку просплю. Я просто устроилась настолько удобно, насколько это было возможно, откинувшись назад, и закрыла глаза. Мгновенно меня утянуло в мягкие объятия сна.
Однако, стоило мне провалиться в небытие и увидеть себя дома, среди своих, в привычной и комфортной атмосфере с ощущением, что всё позади, и ничего мне больше не угрожает, как кто-то тронул меня за плечо и окликнул. Глаза разлеплялись с невероятным трудом, словно на веках висело по пудовой гире, зрение не фокусировалось... А когда я наконец увидела того, кто стоял передо мной, то вот как раз не поверила глазам и снова закрыла их.
— Вставай, поехали, светло уже почти! — велели мне, и я подскочила наконец.
— Стас... — выдохнула я. — Ты как меня нашёл?
Он, не оборачиваясь и не отвечая, шёл вперёд и тащил меня за собой через пустой вокзал, на улицу, к автомобильной стоянке. И на стоянке этой, — о радость! — я увидела нашу машину!
— Так как ты нашёл меня? — повторила я.
— Чего тут искать? Куда ты должна была ещё из больницы пойти? Раз ты осталась одна, постаралась бы добраться домой, а тут без вариантов.
— А больницу как нашёл?
— На заправке спросил, где ближайшая больница, мне и объяснили, — отрывисто отвечал он.
— Ты там был?
— Нет. По карте посмотрел, сопоставил, тут недалеко одно от другого... Да какая разница? Нашлись — и хорошо.
— Подожди! А в машину ты как попал? Чем завёл её? Гаишник же забрал ключи и закрыл её.
Стас самодовольно ухмыльнулся.
— Этот туповатый паренёк только думал, что закрыл её. На самом деле, в ней только двери закрываются, а на багажнике замок сломан, его не закроешь, — проговорил мой мужчина с чувством явного превосходства. — Через багажник я в неё и залез, когда тебя увезли. А в машине и ключи запасные были припрятаны.
Я смотрела во все глаза: вот как просто всё гениальное! Только одно ещё немного непонятно.
— А из машины куда ты делся? Меня чуть инфаркт не хватил, когда он туда заглядывал!
— Да вылез, пока ты их отвлекала, вылез и в придорожных кустах затаился, думал, ты догадалась. Хорошо, кстати, разыграла непутёвую мамашу, я б сам поверил, — усмехнулся он. — Да и вообще ты молодец, очень помогла и помогаешь. Одному, без тебя мне была бы крышка, если б вот так попался, уже сидел бы, и хорошо, если в тюрьме.
Я не знала, что сказать: переполняли эмоции.
— Я так боялась... — вырвалось у меня со всхлипом. — Ты же... тебе же плохо... А тут такое!.. — слёзы так и полились из моих глаз.
— А если б в руки себя не взял, то плохо стало бы не только мне.
— Я думала, ты не сумеешь...
Он фыркнул и выдал неожиданное:
— Вот когда в следующий раз соберёшься так думать, знай: ты этим у меня силы отнимаешь. Поняла? — на этот раз он хмуро на меня посмотрел.
Ничего я тогда не поняла. Просто выдохнула:
— Простииии... — и повисла на нём, переполненная радостью и раскаянием, рыдающая от радости.
Стас хотел было вырваться, — я почувствовала это, но вдруг передумал, потеплел как-то и крепче прижал меня к себе.
— Поехали, — напомнил он через минуту, — Второй раз так не повезёт.
— Прости... — рыдала я.
— Светает уже. — напомнил Стас. — Поехали.
_____________________________________________________________________________________
Читать сначала
Предыдущая глава
Продолжение
_____________________________________________________________________________________
Спасибо, что прочли! Буду признательна за лайк и подписку!