Когда мы оцениваем свои возможности и возможности ближнего, мы ведь по сути не о возможностях как таковых говорим, а о желании помочь.
Я говорю это «мы» не как свое личное суждение, возведённое в абсолют, а как наблюдение за собой и за тем близким и не очень кругом лиц, который формирует мою жизненную среду. А главное - эти наблюдения я потом соотношу с теми новостями, которые читаю (куда ж деваться) ежедневно.
Пара простых и понятных примеров.
Общество инвалидов. Казалось бы: у них-то какие возможности помогать в масштабах страны? Самим бы кто помог, как говорится… Однако на деле всё оказывается совершенно не так. Во многих отделениях общества инвалидов сейчас развёрнуты пункты волонтёрских объединений, где собираются гуманитарные грузы, где поставлены станки для плетения сетей, куда привозят расходники и материалы для наших бойцов. Я сама наблюдала такие вот пункты, а ещё большее количество пунктов я лично не видела, но ведь при этом в таких пунктах ежедневно делается ОГРОМНОЕ по масштабам дело. Люди трудятся с утра и до позднего вечера. Не с помпой, не надрывно, как наши «светлоликие», не набирая себе космических очков за каждый такой шаг (вспоминаю - да простят меня неравнодушные - посещения Хаматовой детских больниц), а просто - делают. Молча. Прекрасно зная, что за это им никто никаких грантов не выделит. Что никто не будет их рекламировать по телевизору. Что президент вряд ли всем им вручит что-то (опять же, воспоминаю - да простят меня неравнодушные - Хаматову в Кремле, куда она, как теперь она сама же и рассказывает, пришла чуть ли не в рваных туфлях). У людей, приходящих в общество инвалидов чем-то помочь (включая самих инвалидов), мотивация одна: ПОМОЧЬ. Каждый наш боец на передовой, каждая жизнь (вне зависимости от того, знает ли боец о помогающем и знает ли помогающий о бойце лично) - это и есть единственная мотивация таких людей. Часто активнее многих помогают родственники погибших бойцов. У них мотивация - это помощь ДРУГИМ. Которые тоже родные. Понимаете, какая штука? Хотя, как по мне, с родственников погибших никто уже ничего не должен и не может спрашивать. Они уже отдали самое дорогое, что можно отдать. Но они не хотят такого для ДРУГИХ наших ребят, понимаете? Они САМИ этого не хотят. И уж они-то, родственники погибших, побольше прочих понимают, как сильно помощь в тылу может помочь спасти жизни не только бойцов на передовой, но и таких же, как они, родственников ребят.
Активно помогают фронту и наши пенсионеры. Причем ещё как активно! Какой-нибудь «молодой красивый» может сколько угодно подхихикивать: ой, пенсия, однако он сам никогда по силе помощи не сравнится с большинством наших пенсионеров. Я лично постоянно наблюдаю, как ну ОЧЕНЬ возрастные женщины приходят в наше волонтёрское объединение и по несколько часов плетут сети, шьют тактические носилки и вообще всячески помогают тогда, когда у меня уже отваливаются и руки, и ноги. Я на себе понимаю и могу прочувствовать, ЧЕГО это стОит каждому из таких людей.
И опять же: помогают эти люди в основном МОЛЧА, понимаете? Считая, что хвастаться этим - моветон. Что ребятам на порядок труднее.
Просто для сравнения: вот те самые пенсионеры-волонтёры, которые считают НЕПРИЛИЧНЫМ хвастаться своей помощью, - и, скажем, наши недавние «ангелы-хранители» в виде госпожи Хаматовой, господина иноагента Алешковского, госпожи Мониавы и прочих-прочих-прочих. Которые считали, что, работая (не за честное слово, в отличие от волонтёров) в фондах помощи, они превратились уже практически в правую руку Господа Бога. Хотя в Библии написано, что вроде как добрые дела рекомендуется делать тайно. Чтобы не загордиться и не провернуться. Чтобы не забыться, так сказать.
А теперь - другая картина. Вот те самые самокатчики из Верхнего Ларса, которые побежали просто потому, что президент объявил частичную мобилизацию. Ещё до вручения повесток. А некоторые из побежавших были такие, кому повестки бы и не вручили. Они просто побежали, имея сотню возможностей помогать стране. Пускай не на фронте. Пускай - в тылу. Но - проще ведь смузи пить и жаловаться на «притеснение своих свобод», чем молча сделать какое-то доброе дело…
И опять же: обязательно сейчас в комментариях найдутся те, что скажет: мол, а кто вы такая, чтобы судить? Отвечу вопросом на вопрос: а где вы видите суд? Я не сужу - я сравниваю поступки. Сравнивать поступки - ну это уж каждый из нас может делать. И вправе делать. Смотреть на поступки со стороны - и сравнивать их. А вот выводы каждый смотрящий со стороны пусть делает сам для себя. Свои. Потому что, в конце концов, вне зависимости от сделанных выводов, каждый из нас получит в итоге свой высший суд. Даже если он в этот суд и не верит. В этом смысле вера мало что меняет. Ну, может быть, если только степень готовности и последующего удивления, да и всё…
И ещё. В Евангелии от Луки есть такие строки: «Кому много дано, с того много и спросится». Вот если взять то же общество инвалидов - и каких-нибудь коучей и айтишников с Верхнего Ларса - и начать размышлять о том, кому сколько дано и кто как поступает с этим «дано», то я бы сказала, что есть о чём крепко задуматься…
А ведь многое в человеке зависит от того, сколько ему дано в плане души. Если в душе - много, то и возможности делать добрые дела у такого человека всегда находятся. Он их сам находит, и дела находят его сами. Однако если в душе пустота, то вот это вот жизненное «дано» никак не сможет компенсировать подобную душевную пустоту. Каким бы значительным оно, это «много дано», ни казалось со стороны…