Очень люблю, на самом деле, и это блюдо, и эту замечательную во всех смыслах этого слова историю.
Есть у нас в рыбацкой компании такой персонаж Юра (по устоявшейся кличке — Казус). Дело было так. На выезде на одну таежную реку внезапно выяснилось, что это, пардон, меньшинство: нет, не то, что вы подумали о гендерах, просто форма носа и профессия банкира слегка подкачали, в остальном был бы вполне нормальный человек, если б еще не считал себя великим певцом. И не мучил у костра всех окрестных медведей своим дурным голосом, «солнышком лесным» и прочими «стоящими у печки лыжами».
Так вот, это меньшинство зажало свой день рождения. Имея наглость отметить его не с нормальными пацанами в родной сибирской тайге, а с новоприобретенной молодой женой на каких-то, блин, дальних Сейшелах. После чего и получил от общества на вид и, что называется, завелся. Ну и пообещал проставу, «какой вы еще не видали». Потом трясся всю дорогу сначала на «вахтовке», потом на катере по реке в обнимку с двумя этими страшными огромными бутылками водки «на колесиках», которые купил, если мне не изменяет склероз, еще в Норильске. И обещал еще «всех удивить едой», чего народ искренне боялся, ибо готовить Юра не умел и не любил. Однако прибыли в стационарный лагерь, где он сразу напряг поварих насчет продуктов, велел «завтра готовиться» и умчался со своим нахлыстом на реку таскать хариуса (его там полно, и крупного, так что проблем не было). А назавтра действительно удивил блюдом, которое мы и потом неоднократно на рыбалках готовили и которое было немедленно обозвано таежно-еврейским форшмаком.
Итак. С вечера он нафилировал килограмма четыре харюзов, просолил их под прессом. Отобрал у поварих четыре же десятка яиц, лук и сливки. Кислые яблоки, как выяснилось, этот безумный волок из Москвы с собой.
Харюзовое соленое филе, яйца, пять крупных луковиц, пяток кислых яблок и два пропитанные сливками батона белого хлеба были безжалостно сначала пропущены через мясорубку, потом мяты руками. Потом туда же было ухнуто две пачки подогретого сливочного масла и все еще раз перемешано вместе с 200 г очищенных и раздавленных кедровых орехов. Далее образовавшаяся масса была охлаждена прямо в ледяной речке, украшена рубленым зеленым луком, укропом и кисловато-горьковатыми ягодами брусники и костяники (зернышки граната он таки не довез, но брусника тут даже лучше, по-моему) и вывалена с горкой на поднос. После чего блюдо было подано к столу вместе с двумя гигантскими бутылями прохладной русской водки, жареным бородинским хлебом с чесноком и кастрюлей отварной картошки.
Вот что тут могу сказать... Парни, это было просто нереально вкусно! Обе «дуры на колесиках» ушли влет, догнаны и запиты «шилом» и славословиями: ему даже гитару с его вечным Визбором никто в этот вечер не предъявлял...
А, да. Почему именно Казус к Юре в качестве прозвища-то прилипло. С утра народу было, мягко говоря, не совсем до рыбалки, оттягивались пивком, пока не проснулся все тот же Юра, почувствовавший (заслуженно!) себя королем праздника. И с воплем «Да я вас сейчас взбодрю, у меня тут такое есть!» не приволок литра два какой-то очень вкусной спиртовой настойки. Ну вот что тут сказать: и вправду взбодрил! Народ даже на рыбалку поскакал вприпрыжку, пока вдруг не ощутил какое-то неясное томление и напряжение высоких мужских чувств. И всех начали мучить неясные подозрения, пока он не признался, что это да, таки она. «Золотой корень», или «родиола розовая», которая, будучи умело настоянной... Так какая на фиг виагра? Бодрость, что называется, так и прет.
Короче. «Вейдерсы» у всех спереди как-то сразу предательски оттопырились и пару суток вот вообще ни разу не опадали. Тайга. Глухая таежная речка. Палаточный лагерь. Полтора десятка здоровых небритых мужиков от 30 до 50. Ближайший населенный пункт — километров эдак в 300 по глухому таежному бездорожью. «Извините, мужики, не хотел, честно. Просто вот об этом казусе я как-то почему-то и не подумал». Ага...
