В эссе представлено осмысление Раскола Русской Православной Церкви 17 века. События описываются через призму восприятия писателя-беллетриста, на основе "Жития протопопа Аввакума, написанного им самим". Загадочная личность вождя Раскола - талантливого писателя, философа, проповедника - предстает перед читателем с разных сторон: мы видим его становление, мученичество, подвиги, а также бытовые сцены, в которых он выглядит обычным человеком - страдающим, любящим, переживающим за близких...
«Огнем, да кнутом, да виселицей хотят веру утвердить! Которые Апостолы научили так? Не знаю! Мой Христос не приказал нашим Апостолам так учить, еже бы огнем, да кнутом, да виселицей в веру приводить!» – протопоп Аввакум отвечал за свои слова, когда писал так. Хотелось бы договориться с самого начала: мы будем априори верить всем его словам. «Житие» писалось в Пустозерске, большею частью в подземной тюрьме, где смерть могла прийти ежечасно – а перед ее лицом не лгут. И не фантазируют. Поэтому подлые ремарки историков «здесь Аввакум преувеличивает», а «там искажает факты» мы проигнорируем: искажать факты – это они мастера, а он был абсолютно правдивым современником, этот бесстрашный, несгибаемый, нежный и сентиментальный человек, прикармливавший мышей в своих периодических холодных подвальных клетях, –«бархатные комочки» по Несмелову – в клетях, где его самого, случалось, прикармливали ангелы…
Вспомним о чудесах, к которым сам Аввакум, похоже, относился как к обычным бытовым явлениям, и ничуть им не дивился, считая, что так и должно быть – а между тем, нам остается только поражаться тому, как близок к Богу был этот молитвенник. В собственных подвигах, читая о которых, немеешь от изумления, он не видит ровно ничего особенного и порой даже заходит дальше, чем можно: будучи подвижником и героем, не может понять в других не-подвижничества и не-героизма. Речь здесь идет о том эпизоде, когда два его родных сына, Иван и Прокопий, при угрозе немедленной казни дрогнули и перекрестились было по-новому. «…Не догадались венцов победных ухватити: испужався смерти, повинились», – сокрушается их отец и упрекает жену в том, что «…детей своих и забыла подкрепить, чтоб на виселицу пошли и с доброю дружиною умерли заодно Христа ради». К таким высотам духа до него поднимались лишь единицы из христианских первомучеников.
На филфаке университета «Житие» проходят сразу, на первом курсе, читают без перевода – проходят, собственно, «мимо», потому что студенты в тот семестр просто завалены литературой, которую обязаны изучить, – родной и европейской. Тут только успевай пролистывать хрестоматии. Но Аввакума, оказалось, в нашей группе прочитали все – сумел задеть за живое. Перед его мученичеством и стойкостью померкли очень и очень многие подвиги времен социализма – на лекции о нем мы сидели притихшие, пока кто-то вдруг не спросил преподавателя: «Простите, а его, м-м… –(робко), – чудеса… Ну, этот ангел со щами… Рыба… И потом эти… ну… – не сказал «бесноватые», коммунизм же строили, а (тише шепота): – припадочные…». У преподавателя ответ был уж готов, верно, и другие не однажды спрашивали, – и он тут же выпустил на нас, как пса с цепи, лишь чуть Аввакума во времени опередившего Афанасия Никитина («Путешествие за три моря») с его диковинными заморскими чудищами, людьми-животными и прочими несуразностями. Ничего, мол, особенного – где фантазия, где галлюцинации. Как нам не стыдно, мы ведь как раз сейчас фольклор изучаем, уже должны понимать, откуда у таких образов ноги растут… И вообще – это все исключительно литературные памятники. Или мы намерены и про летающую ступу всерьез спрашивать? Диспут был закрыт. По-моему, приспело время открыть его снова.
В самом начале крестного пути, еще до основных ссылок, пыток и надругательств, в Москве арестован был непокорный протопоп в первый раз и вскоре доставлен в Андроньев монастырь, для вразумления и устрашения посажен на цепь в «темную полатку» под землей, где без пищи и воды его продержали трое суток в полной темноте и в компании только мышей и тараканов. Но и на цепи сидя, Аввакум не унимался: клал поклоны не то на восток, не то на запад, в темноте не разобрался. Надеюсь, врачи-психиатры мое эссе читать не станут – разве только подошьют когда-нибудь в историю болезни. Они бы, конечно, грамотно доказали, что после трех дней без проблеска света, в полном голоде и жажде, да в молитвенном экстазе увидеть можно уже что угодно. Отвечу: попробуйте сами, а потом расскажите, что именно увидите. Навряд ли то же, что протопоп Аввакум:
«… и после вечери ста предо мною, не вем – ангел, не вем – человек, и по се время не знаю, только в потемках молитву сотворил и, взяв меня за плечо, с чепью к лавке привел и посадил и лошку в руки дал и хлебца немношко и штец дал похлебать, – зело прикусны, хороши! – и рекл мне: «полно, полно, довлеет ти ко укреплению!» Да и не стало ево. Двери не отворялись, а ево не стало! Дивно только – человек; а что ж ангел? Ино нечему дивитца – везде ему не загорожено». Теоретически Ангел, конечно, мог пригрезиться, но вот щи, да еще вкусные… «Пригрезиться» – это атеисты, а принципиальные противники старообрядчества – категорически: «Прелесть».
Что ж, будем дальше разбираться.
Продолжение следует
В Санкт-Петербурге книги автора можно купить в Доме Книги, в Новосибирске - в сети магазинов "Умник", заказать бумажные версии книг можно также в магазинах "Лабиринт", "Читай-город", "Озон" - для этого достаточно ввести в поле поиска имя автора - Наталья Веселова; а те читатели, которые предпочитают электронные версии, могут найти их здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.labirint.ru/books/915024/