"Вы любите жизнь?"- Неожиданный вопрос генерала Костянова застал меня врасплох.
Даже меня, опытного журналиста с многолетним стажем работы, кем и был ваш покорный слуга не только по профессии, но и по духу. Да и повидал я в своей жизни всякого, но чтобы вот так, в самом начале беседы самому прямо получить в лоб весьма провокационный и обескураживающий вопрос, с таким поворотом дел приходилось встречаться весьма редко. Честно скажу: я стушевался, многозначительно задумался и уже пытался выдавить из себя что-то типа "ну, конечно, как её не любить". Я даже набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы ответить чётче и увереннее, но Костянов, вероятно, прочитав по выражению моего лица весь ход моих банальных мыслей, упредил меня и с определённой долей иронии поспешил заметить:
"Не мучайте себя и своё серое вещество, молодой человек. Всё не так просто в этом, казалось бы, весьма простом и риторическом вопросе. Да и ответ на него надо прочувствовать всем своим существом ,а реально осуществить это можно лишь тогда, когда сам оказываешься на краю небытия или воочию видишь жизнеутверждающий
пример для подражания, от которого не грех и заразиться его тягой к
жизни, энергией жизнелюбия, найти в нём точку опоры, если хотите."
Костянов на мгновение замолчал, стал перелистывать небольшой потрёпанный альбом со старыми фотографиями, который лежал на журнальном столике, разделявшем нас, нашёл нужное фото с далеко уже немолодой, но очень обаятельной и, я бы даже сказал, ещё довольно яркой женщиной, озорно
улыбнулся своим воспоминаниям, встряхнул седой головой и продолжил своё увлекательное повествование.
"Мою "точку опоры" звали очень просто-Антонина Ивановна. Именно она "заразила" меня любовью к окружающим, к себе, да и к самой жизни, наконец, а ещё научила ценить и любить каждый прожитый день, час, мгновение, как бы, порой, они не были обидны и горьки. Странно, конечно, но именно в этой любви и оказался настоящий эликсир молодости и долголетия. Не верите, тогда наберитесь терпения и слушайте».
И так, было это очень давно, ещё в мои молодые годы, хотя в календарном исчислении мне тогда уже давно стукнуло за сорок. Так вот, моя дочь в тот период поступила в известный музыкальный вуз по классу вокала, где преподавателем была не менее известная дама со многими регалиями, но довольно "скверным" характером .Во всяком случае, она никогда не терпела, когда ей перечили или не выполняли её хотя и профессорских, но не всегда разумных, как тогда казалось, установок. Во всяком случае, так потом рассказывали многие её выпускники, которые, в том числе и благодаря этому "скверному" характеру, много позже нашли своё достойное место под солнцем.
Сразу оговорюсь :дочь моя училась хорошо, преподаватель (за глаза её звали по простецкому-Фрося) была ей довольна, но здесь, однажды, приходит дочь домой и с порога заявляет, что, типа, папа, тебя завтра вызывают в "бурсу" на разговор с Фросей.
Делать нечего и я, как заботливый родитель, облачившись в костюм с галстуком, который до сих пор терпеть не могу, прихватив с собой "дежурный представительский комплект" (цветы, коробку конфет, шампанское), в назначенное время был в кабинете профессора. Признаюсь, что будучи наслышанным о "виртуозности" мышления Фроси, я был настроен на неприятный разговор с грозным светилом музыки, а она, увидев меня при полном параде, да ещё с цветами, по-девичьи смутилась, усадила за стол, угостила вкусным чаем с лимоном, а потом обратилась ко мне с неожиданной просьбой.
"Понимаете, - сказала Фрося хорошо поставленным колоратурным сопрано-мой папа в годы войны работал в "Смерше", прошёл почти все самые известные битвы, а умер от ран всего за несколько месяцев до Победы. А вот его жена, моя мама, до сих пор здравствует, скоро собирается отметить свой девяностолетний юбилей, в связи с чем у меня к Вам небольшая просьба. Возможно ли, чтобы ваше ведомство, хоть оно сейчас и не так называется, поздравило мою маму, Антонину Ивановну, каким-то официальным адресом, грамотой. Ей будет очень приятно, что и её, и её мужа помнят, не забывают."
Удивительно, но я тогда даже не придал особого значения названному возрасту, поскорее поспешил закончить нашу беседу, но пообещал всё сделать так, как меня попросили. Возможно, конечно, что я был просто доволен, не получив какого-то профессорского разноса, и, вероятнее всего, ещё не осознавал, как круто изменится моё восприятие жизни, когда я лично познакомлюсь с Антониной Ивановной, ставшей потом для меня примером для подражания...
Галантно распрощавшись с Фросей, уже через полчаса я был в нашем территориальном управлении, согласовал вопрос поздравления жены ветерана «Смерша» со своим руководством и побежал готовить поздравительный адрес.
Утром следующего дня текст официального поздравления на красивом бланке лежал на столе начальника управления. Мой руководитель, Василий Васильевич, надев на переносицу добротные очки, взяв в руки толстенную ручку с золотым пером, которую использовал только для особых случаев, внимательно принялся изучать текст поздравительного адреса, который, казалось, был адресован не жене, а самому начальнику "Смерша" целого фронта.
И так, Василий Васильевич, дочитав всё до конца, уже хотел махнуть пером и подписать адрес, как вдруг неожиданно откинул голову назад, отложил ручку в сторону, снял очки и, недовольно взглянув на меня, ироническим тоном спросил:
"А ты, милок, ничего не перепутал в тексте? Ты юбиляра то сам в глаза "живьём" видел, а то ведь до таких годков сегодня редко кто доживает?"
Ничуть не растерявшись, я ответил, что лично с Антониной Ивановной, то есть юбиляром, пока не знаком, но вчера говорил с её дочерью, которая сама назвала возраст своей мамы, пребывающей в полном здравии. Возраст, дескать, проверю при личной встрече, о чём потом обязательно доложу.
Василий Васильевич рассмеялся в ответ на мои слова, подписал адрес и
благословил меня добрым словом на дальнейшие действия.
Получив долгожданную подпись на поздравительном адресе, взяв с собой всё необходимое, что полагается в таких случаях для поздравления юбиляра, я сел в дежурную машину и через какое-то время был уже по нужному адресу, который мне вчера назвала грозная Фрося.
Поднявшись пешком наверх по широкой лестнице старого (довоенного) дома аж на пятый этаж, я позвонил в дверь и стал ждать. За дверью шумела музыка, пели песни, однако, уже через пару минут за дверью застучали каблучки женских туфель, дверь открылась и мне навстречу вышла довольно миловидная женщина с копной чёрных волос.
"Вы к кому, молодой человек? -громогласно зазвучало на лестничной площадке, -Надо полагать, что к нам! Тогда давайте знакомиться, я-Антонина Ивановна, проходите, меня Фрося о Вашем приходе предупредила".
Ещё какое-то мгновение я как вкопанный стоял в дверном проёме, не совсем осознавая, что меня сейчас больше всего сразило: внешний вид юбиляра, её голос или непринуждённость, с которой она ко мне обратилась. Видя мою неловкость, Антонина Ивановна с благодарностью и улыбкой приняла из моих рук красивый букет из красных роз, адрес, свободной рукой слегка взяла меня за локоть и проводила в комнату, наполненную родственниками и гостями.
Удивительно, но за праздничным столом не чувствовалось, что собравшиеся отмечают целых 90 лет хозяйке гостеприимного дома. Всё происходящее больше походило на празднование гораздо более скромной даты, потому что все собравшиеся поочередно читали стихи, пели, танцевали, поднимали тосты. Примечательно, что на столе регулярно сменялись блюда, использованные тарелки и столовые приборы заменялись на чистые, а делала всё это лично сама Антонина Ивановна, всем своим видом показывая собравшимся, что она в полном расцвете сил и на покой уходить не собирается.
Потом были другие встречи, праздники, застолья, на которых неутомимая Антонина Ивановна всех заражала своей энергией, периодически поднимая собравшихся со стульев и приглашая к танцу или коллективному пению. Каждый из этих праздников я и сегодня могу вспомнить в деталях, но особо мне запомнился вечер, приуроченный к очередному выпуску в консерватории, где училась моя дочь. Так вот, уже после торжественной части по чествованию выпускников, они вместе с преподавателями разошлись по своим просторным классам на чаепития. Собрала свой выпускной класс и Фрося.
Счастливые обладатели дипломов пели, говорили своему преподавателю разные добрые слова, а потом кто-то из присутствующих предложил, чтобы спела и Антонина Ивановна, присутствующая в классе. А было ей тогда уже под 95. Она сначала, конечно, отнекивалась, видя не совсем довольный взгляд своей великовозрастной дочери, то есть Фроси, но, когда все, кто находился в классе, начали громко скандировать "Просим, просим", Антонина Ивановна сдалась и подошла к небольшой сцене с кабинетным роялем. Ей помогли подняться, открыли крышку музыкального инструмента и достали ноты. А дальше произошло нечто удивительное. Антонина Ивановна села за рояль, закрыла ноты и положила их сверху музыкального инструмента.
Потом она растянула свои тонкие пальцы в каком-то немыслимом "шпагате" и нежно коснулась клавиш. И все вдруг увидели, что пальцы не перебирают, а нежно бегут по клавишам рояля, являя всем собравшимся нежные звуки старых, многими давно забытых романсов. А потом, то есть после небольшого проигрыша, Антонина Ивановна запела. Запела во всю мощь своего хорошо поставленного лирического сопрано, да так, что её голос проникал в наши души и заставлял не только слушать прекрасную музыку, но и радоваться возможности слышать её. Радоваться этому мгновению, радоваться тому, что мы собрались именно здесь и именно сейчас. Радоваться самой жизни.
Романсы лились один за другим. Повторюсь-на память, без нот. Естественно, что все собравшиеся, кто ранее не слышал, как играет и поёт Антонина Ивановна, были в шоке. Не скрою, что был в шоке от увиденного и услышанного и ваш покорный слуга - ( в этом месте мой собеседник немного закашлялся, пригубил уже изрядно остывший чай и продолжил), - и только "звёздная" Фрося после каждого исполненного произведения тихо причитала:
«Мама, достаточно, тебе хватит, мама, ну пожалей уже себя...»
М-да! Такого исполнения старинных русских романсов я больше никогда и нигде не слышал, даже на концертах известных и именитых исполнителей, потому что в отличие от них Антонина Ивановна пела своей молодой душой. А сие не каждому даётся даже в молодом возрасте.
Ещё один забавный случай имел место уже на моём юбилее. В числе приглашённых гостей был не только Василий Васильевич, но и Фрося с Антониной Ивановной. Помню, в промежутке между поздравлениями я поднялся на сцену и напомнил Василию Васильевичу о той забавной ситуации с подписанием поздравительного адреса в его кабинете. Потом я попросил Антонину Ивановну встать и с гордостью её представил собравшимся, не забыв при этом особо отметить, что ей идёт уже девяносто седьмой годок.
А потом были зажигательные "вуги-вуги", которые не хуже многих молодых отплясывала и Антонина Ивановна. Ко мне даже подходили некоторые гости и удивлённо, как когда-то Василий Васильевич, спрашивали, а не перепутал ли я возраст танцующей "девушки", на что я уже с полной уверенностью мог ответить гордое "нет".
После девяноста восьми Антонина Ивановна тяжело заболела. Прямо скажу, что по неосторожности и из-за своего неуёмного милосердия к домашнему любимцу. Было у неё этакое "детище" кошачьего роду весом килограмм на двадцать пять. Оно даже не ходило, а как заправский моряк крутило своими лапами-"вёслами", отталкиваясь таким образом от паркета и перемещаясь по квартире. Но наблюдать эту умопомрачительную картину домочадцам приходилось не часто, потому Цезарь, как в действительности звали этого кота, в основном, спал и ни на какие сторонние проявления жизни не реагировал. Однако, в один из мартовских дней голос природы напомнил ему о его кошачьем предназначении и потянуло нашего Цезаря на подвиги. И решил он проникнуть на балкон, чтобы показать соседским кошкам всю свою мощь и удаль. В принципе, действия его были понятны. Но, как он потом при своих огромных размерах пролез через балконные прутья, до сих пор для меня загадка. А вот последующие события вполне объяснимы, ибо Закон всемирного тяготения ещё никто и никогда отменить не смог, а потому наш Цезарь с высоты пятого этажа, пересчитав все выступы соседских балконов, плюхнулся всей своей массой об асфальт. Не помогли ему, к сожалению, и девять предназначавшихся кошачьих жизней, ибо нарушил он не только нормы чревоугодия, но и здравого смысла.
Антонина Ивановна была в тот момент на кухне, готовила обед для своей Фроси, которая должна была вернуться с работы. И, то ли интуитивно, то ли при помощи своего природного музыкального слуха, но она уловила предсмертное «мяу» своего любимца, отчего сначала бросилась на балкон, а, увидев на асфальте распластанное кошачье тело, открыла входную дверь и стремглав бросилась по ступенькам крутой лестницы вниз, на которой, естественно, упала, А падение в таком возрасте да ещё и на лестнице всегда, как правило, ведёт к перелому шейки бедра. Получила его и Антонина Ивановна.
Лечили долгожительницу долго, а она в свои 98 с "хвостиком" терпела адскую боль и продолжала радоваться жизни. И что интересно, даже в этой ситуации, которая ограничивала свободу движения, Антонина Ивановна находила для себя полезные занятия: много читала, вязала, пыталась сочинять стихи. Говоря другим языком, она старалась чувствовать себя полноценным человеком и не терпела, когда её пытались жалеть…
Так сложилось, что я уезжал по работе в другой город, но перед отъездом я зашёл к Антонине Ивановне, которую уже выписали из больницы. Помню, я принёс с собой что-то вкусненькое и её любимый домашний армянский коньячок. Мы долго сидели за столом, а Антонина Ивановна всё рассказывала и рассказывала о своей молодости, о муже, о планах на жизнь. Потом она взяла в ладонь мою руку и назидательно несколько раз повторила:
"Ни при каких обстоятельствах нельзя унывать. Любите жизнь, и тот, кто нам её подарил, обязательно нас услышит .Вот и я хочу, точнее-обещаю Вам, что доживу до ста лет, а дальше-как Господь скажет..."
Антонина Ивановна умерла прекрасным весенним утром, сладко заснув вечером, о чём без лишних слов говорила обаятельная улыбка на её губах. Грустно, но своё обещание она исполнила, потому что в день смерти ей исполнилось сто лет, один месяц и одиннадцать дней…
Когда мой именитый собеседник закончил свой рассказ, мы ещё долго сидели в задумчивости, пытаясь каждый по-своему ощутить то, что было сказано. А потом в ход пошёл армянский коньячок, лимончик, небольшие бутерброды с икрой и сыром, и весёлые анекдоты. И даже слушая их, я всем своим существом ощущал ту точку опоры, о которой узнал сегодня из уст давно уже немолодого, но по-прежнему энергичного и безгранично любящего жизнь человека. Что ж, возможно, Костянов действительно прав и эликсир молодости находится в нас самих. Просто его необходимо не только использовать, но и беречь, благодаря свою судьбу за каждое прожитое мгновение…