В 2018 году легенда советского хоккея, двукратный олимпийский чемпион накануне 80-летнего юбилея дал больше интервью нашим авторам Юрию Голышаку и Александру Кружкову для знаменитой рубрики «Разговор по пятницам». В приведенном отрывке – воспоминание Бориса Александровича о ранней смерти талантливого защитника «Спартака» Виктора Блинова.
– Встречали в те годы хоккеиста с броском мощнее чем, у Виктора Блинова?
– Нет. У Эдика Иванова щелчок был приличный. У Кузькина – средненький. Давыдов еле-еле до ворот добивал. Да и не бросал он никогда, наш Давидофф. Здорово метнуть с кистей мог Лешка Макаров. Спартаковский защитник, напарник Блинова. Кстати, еще один недооцененный игрок. Рослый, техничный, как-то за сезон 17 шайб наколотил! То, что он сильнее Ромишевского, например, – сто процентов! Но Чернышев и Тарасов тянули в сборную своих.
Вообще-то в том хоккее ни у кого убойных бросков не было. Вы вспомните наш инвентарь. Это сейчас любую клюшечку приятно взять в руки, на льду что хочешь, то и делай. А мы чем играли?
– Деревянными.
– Да это полбеды. Они же были несбалансированные, никаких загибов. Приходилось подгонять под себя – пилить, обтачивать. Ломались часто, поэтому к игре готовили по три-четыре клюшки. На выезд каждый таскал с собой маленький рубанок. Всегда у кого-то в команде была и ножовка. У канадцев качественные клюшки с загибом появились в конце 60-х. Как играем с ними – после матча меняемся.
– Им-то ваша рухлядь зачем?
– Раритет! Экзотика! Друзьям показать, посмеяться. Для нас же канадские клюшки – на вес золота. А вот Блинову было абсолютно все равно, с чем на лед выходить. Настоящий самородок. Уникальный бросок – дар Божий. Посмотришь на Виктора в раздевалке – ну какой он спортсмен? Рыхлый, невысокий, угловатый. То ли дело Эдик Дьяков, мелькнул такой защитник в «Спартаке». Атлет! Аполлон! Сплошные мышцы. Но где в хоккее Дьяков и где – Блинов?
– Кто-то из сборников охарактеризовал Виктора: «Дремучий парень».
– Не согласен. Блинов – продукт среды, в которой вырос. Омск, рабочий район на окраине, который местные прозвали Шанхай. Когда с ранних лет видишь, что кругом поголовно пьют и курят, это накладывает отпечаток. А в Москве очутился в полном одиночестве, ни жены, ни детей. Только собутыльники.
– Он же вам на тренировке пас отдал – и умер?
– Этот день – 9 июля 1968-го я помню как вчера. Спартаковский зал на улице Воровского. Играем в баскетбол. Быстрый отрыв, втроем выходим на одного соперника. Мяч у Виктора, справа открывается Зингер, слева – я. Думаю: кому отдаст? Вдруг Блинов притормаживает, пасует чужому и оседает на пол. Зингер: «Ну, ты чего?!» По инерции пробегаю вперед, поворачиваюсь – он уже лежит. Пена изо рта, судорога.
– Когда «Скорая» приехала?
– Минут через десять. Доктор едва взглянул: «Всё, готов». Мы чуть его не побили. Кричали: «Ну, попробуй хоть что-нибудь! Помоги!» Буквально заставили сделать укол в сердце. Бесполезно.
– Почему команды не было на похоронах?
– 11 июля начинался сбор в Алуште. Конечно, ребята хотели остаться, но руководство взмолилось: «Билеты на самолет куплены. Если сдаем – вылет откладывается на неопределенный срок, подготовка к сезону будет сорвана». Чартеров тогда не существовало, а обычным рейсом отправить тридцать человек на юг в пик отпусков – вы даже не представляете, какая это была проблема! Решили, что на прощании будут двое – Леша Макаров и я, капитан. А команда на кладбище приехала уже после сбора.
– В 90-е могила Блинова на Ваганьково стояла заброшенная.
– Так у него же в Москве из родни – никого… Хотя были забыты могилы и других хоккеистов. Но мы давно всё разыскали, привели в порядок. Знаю, каждое лето на Ваганьково собираются ветераны, болельщики – и «Спартака», и «Авангарда». Приносят на могилу Блинова цветы. В этом году полвека, как его нет с нами. Господи, быстро же летит время!