Пятисотлетняя зима

https://vk.com/wurmilion

Еле слышный скрежет по камням, едва различимый звук от коготков, царапавших ступеньки: существо спускалось вниз по винтовой лестнице южной башни, почти бесшумно, но Мариан всё-таки услышал.

Он остановился. По левую руку от него на стене покачивалась вытянутая тень. Он держал в руке старый железный фонарь, в котором потрескивал, давясь старым маслом, трутовый фитилёк. Слышно было, как за стенами башни ветер воет, запутавшись в перекрытиях крыш и декоративных башенках. Над утёсом и лесом мело с самого утра, с приходом ночи снег не иссяк, он теперь летел игольчатым крошевом вместе с ветром, стучался в слюдяные окошки комнат.

Существо добралось до очередного витка и остановилось, вперившись в Мариана чёрными глазками-бусинками. Оно выжидало, не зная, что предпринять. Мариан подобрал полы плаща и отодвинулся в сторону, чтобы пропустить его, и крыса, секунду подумав, решилась, и проскакала мимо. Мариан посмотрел ей вслед и продолжил подъём.

Крыс в замке было не много и они старались прятаться от его обитателей. Встретить одну, спускающейся из башни, было странно — что она делала там, наверху? Мариан подумал, что, может быть, то же самое, что делал и он, и эта мысль ненадолго развлекла его.

Лестница заканчивалась каменной беседкой. Вокруг беседки круглая площадка была почти вся засыпана снегом. Если бы не высота и ветер, снега было бы гораздо больше, но ветер сметал его вниз, пуская белоснежные шлейфы.

Ветер сразу же накинулся на него, вцепившись в волосы и отвороты плаща. Мариан глубоко вздохнул и подошёл к краю каменного ограждения, чтобы взглянуть на чёрный лес, который простирался вокруг настолько, насколько хватало глаз. За лесом, перекрывая горизонт, вставали неровной стеной горы и деревья карабкались по их склонам, упорно взбираясь к вершинам. Верхушки елей как пики упирались в низкое, рябое небо.

Мариан обошёл беседку и остановился, запрокинув голову, разглядывая провал на месте куска частично обвалившейся стены. В том месте в стене, под скатом, была небольшая ниша, которая теперь оказалась полностью разрушена.

Ногой он разгрёб снег и нашёл то, что искал — несколько веточек с приставшим пухом и соломой. Мариан отошёл к перилам, облокотился, закрыл глаза и стал прислушиваться к ветру.

Он поднимался сюда послушать ветер. А короткими летними ночами — полюбоваться луной и высокими звёздами.

Зимой мир вокруг умирал на время, дичал и ощетинивался: голые ветки деревьев выглядывали из-под белых опушек как пальцы сожжённого на костре еретика, сухой рогоз пиками торчал по берегам рек, а снег как открытая книга рассказывал обо всех обитателях окрестностей, в другое время незамеченно (как им казалось), сновавших вокруг замка. Это было неплохое время, но оно ни чем не отличалось для Мариана от осенних, дождливых вечеров в гулком зале там, внизу, или летних ночей на горных склонах, когда воздух пахнет можжевельником, или весенней полуночи с хрустальной прозрачностью неба.

Ночи были короткими, как вздох, и все вместе — длинными, словно молочная река в звёздных берегах. Всё те же горы, всё те же лица и ночи, похожие одна на другую.

- Что такое, ты и вправду стал так сентиментален? - раздался голос справа.

Мариан открыл глаза и без всякого выражения покосился на женщину, которая сидела на перилах в метре от него. На ветру её чёрные волосы трепались как изодранный стяг. Тёмно-красная, бархатная накидка отороченная лисьим мехом покрывала её узкие плечи. У неё было совсем белое лицо, высокие скулы и маленький подбородок, прямой нос с тонкими косточками, чёрные, густые брови, а губы ярко-алые и тонкие. Маленькая чёрная родинка над уголком губ придавала её облику немного кокетства.

Однако, ни изящная поза, ни лукавые взгляды, на её мрачного собеседника не действовали — все эти уловки он видел столько раз, что они давно уже не производили должного впечатления. Если бы Мариана спросили, он бы, наверное, согласился, что Наркиса — одна из самых красивых женщин, которых ему доводилось встречать в своей жизни, но потребовалось бы напомнить ему этот факт. И даже тогда он просто подтвердил бы это, как соглашаются, что, например, та гора самая высокая в округе.

- Твои пернатые друзья вряд ли вернутся сюда снова, - с напускным сожалением заметила Наркиса, досадуя, что на неё не обращают внимания. - Да уж, замок старый, буквально разваливается на части! Не повезло этим глупым птицам, что поделать.

Женщина немного наклонилась вперёд, пытаясь заглянуть в лицу Мариану:

- Ты ведь проведывал их, когда поднимался сюда? Мне Рэду сказал, что ты завёл себе питомцев. Я даже не поверила ему сперва!

- Никого я не завёл, - безразлично ответил Мариан. - Я поднимаюсь сюда ради вида. Птицы просто жили под крышей.

Довольная, что ей удалось заставить его отвечать, женщина улыбнулась и улыбка словно разрезала её лицо.

- Не отнекивайся! - Она оттолкнулась и, перебросив ноги через перила, спрыгнула на площадку. - Знаешь, ты стал таким утомительным! Это всё возраст, я думаю. Только не говори, что ты их ещё и подкармливал!

Мариан бросил ещё один косой взгляд на женщину. Его не трогала гибель гнезда, это было бы и правда глупо, но, если подумать, он успел привыкнуть, приходя сюда, слышать их курлыканье у себя над головой. Может, это и правда старость: он становится рабом привычек, как все старики, не любит, если что-то меняется.

Невдалеке над лесом прокатился вой. Он был похож на волчий, но только своей протяжностью. Наркиса оживилась и широко улыбнулась.

- Это Седжиу! - воскликнула она обрадованно. - Он напал на след.

Он обхватила Мариана за плечо, прильнув к нему и заглядывая в глаза:

- Идём, сейчас все отправятся на охоту!

Мариан равнодушно повёл глазами на женщину, не попытавшись стряхнуть её руку со своей. Ему подумалось, что, пожалуй, охота единственное, что ещё временами заставляло кровь быстрее течь по жилам, вот только как давно он получал удовольствие даже от неё? Это похоже на загонную, с облавой, трещотками и собаками, когда у зверя нет и шанса — какой тут интерес? Даже крестьяне понимают. Для них охота — это борьба со зверем, охотник может и не вернуться из леса. А тут результат предсказуем и известен заранее.

- Идём же! - настаивала Наркиса, - Ты, что, предпочитаешь один тут по замку бродить как привидение какое-то?

- Хорошо, идём. - Мариан двинулся и Наркиса, очень довольная, поспешила за ним.

Снегом замело дорогу и не было видно ничего кругом, даже люди, идущие впереди обоза, выглядели как косматые тени за мельтешением снежных мушек. Мушки эти клевали в незакрытые лоб и щёки, и с ветром бросались в глаза. Приходилось щуриться, чтобы не ослепнуть.

Было холодно. Лес вокруг молчал. Ветер воевал в кронах гигантских ёлок. Снег скрипел под деревянными полозьями подвод, фыркали кони, которые шли с замотанными головами, ведомые своими хозяевами. Дорогу освещали большими фонарями, мало помогавшие в такой круговерти.

Погода испортилась ещё накануне, но обоз был в пути и решили, что поворачивать назад поздно. До города ещё оставалось порядочно, однако заночевать в лесу не боялись, лишь бы снег перестал. В это время года темнело рано, солнце уже почти село. День, впрочем, почти не отличался от вечера: за тучами солнца не увидать и все дни были сумеречными, как бесконечно тянущиеся вечера.

Недаром говорят, что зима — это время чудовищ.

На подводах везли много всякого добра, люди почти все шли рядом, только купец ехал в санях впереди в маленьких, расписных санках с кожухом, закрывавшим ноги, чтобы теплее было седоку. На козлах, нахохлившись, правил паренёк лет пятнадцати, краснощёкий, щупленький для своих лет. Паренёк с тревогой поглядывал на верхушки шатающихся ёлок и иногда понукал лошадку, чуть ударяя вожжами. Купец о чём-то переговаривался с высоким мужиком, шагавшим рядом с санками.

Всего с обозом шло человек десять: работники и охрана, нанятая на случай, если нападут разбойники, да пара-тройка случайных попутчиков, напросившихся безопасности ради.

На одной из подвод ехала одна такая попутчица, девушка. Ей уже миновало восемнадцать, но она казалась совсем ещё девчонкой из-за худобы лица, словно она пережила недавно какую-то тяжёлую болезнь: щёки ввалились, по-детски полные губы были бескровны на холоде, а большие глаза тёплого, карего цвета, на исхудавшем лице казались вовсе огромными. Из-за под платка выглядывали каштановые локоны, посеребрённые инеем. Временами из-под шерстяной шали, в которую куталась девушка поверх поношенной телогрейки, выскальзывала её тонкая рука с белой, почти прозрачной кожей, чтобы стряхнуть налипший на ресницы снег.

Несмотря на худобу, живот у девушки был довольно объёмный и округло выступал вперёд.

Рядом с ней сидела немолодая женщина, крепкая на вид, одетая небогато, но в хорошую, почти новую одежду, гревшую заметно теплее поношенных вещей её соседки. Тёплую шаль девушке отдала именно она, чтобы бедняжка совсем не закоченела по дороге.

- Эво как метёт, - заметила женщина, кивнув на дорогу.

- Да… - тихо откликнулась девушка. - Так и кажется, что засыплет по самые маковки.

Женщина нахохлилась, рукавицами стряхнула с плеч снег и поглядела на свою маленькую попутчицу:

- Вот смотрю я и думаю: как же это муж тебя отпустил-то в дорогу, да ещё и в таком положении! - сказала она, покачав головой.

Девушка конвульсивно поджала губы, но женщина этого не заметила.

- Он… он умер, - ответила девушка, глядя в сторону, - поэтому я возвращаюсь к родителям.

- Ох… - Женщина горестно всплеснула руками. - Как же так, такая молоденькая и одна осталась? Ну да ничего, ещё наладится, жизнь-то! У тебя и имя такое хорошее — Кристина, сразу понятно, что родители-то любят. С таким именем уж Бог тебя убережёт, это точно. Тут главное верить. Говорят, небеса дают каждому такие испытания, которые ему по полечу.

«Верить? - с горечью подумала Кристина. - Наверное, больше ничего и не остаётся. Только верить, что отец не прогонит меня с порога, едва увидев».

Буран разгулялся нешуточный, но под под густыми кронами деревьев ветер чувствовался слабее, чем на открытой равнине. И всё-таки люди боялись, ведь в такую погоду путешествовать было опасно. Всем хотелось поскорее добраться до обычного места стоянки: возле скалы, хорошо защищавшей от ветра, там путешественники часто вставали лагерем. До скалы оставалось совсем немного.

- Говорят, в такую метель ведьмы летают над лесом на своих мётлах.

- Я бы не полетела, - проворчала Кристина, - не видно же ничего.

Попутчица бросила на девушку удивлённо-подозрительный взгляд и Кристина прикусила язык.

Все путешественники были напуганы ветром и холодом, и приближающейся ночью. Даже если забыть о ведьмах и призраках, такая погода сулила множество опасностей, ведь замёрзнуть ночью в горах ничего не стоит. Но Кристину пугало другое: она думала о своём ближайшем будущем и пыталась решить, что станет делать, если родители в самом деле не примут её? Такой позор на всю деревню… «Подумай, кто возьмёт теперь твоих сестёр замуж? - представляла Кристина слова матери. - Ты опозорила нас, как нам теперь в глаза людям смотреть?»

Она не стала сообщать в письме о своём положении, написала лишь, что возвращается. Конечно, это было трусостью, она ведь надеялась, что, увидев её, родителям будет труднее прогнать непутёвую дочь. А если впустят хотя бы переночевать, то уж, может, потом и остаться разрешат?

«Уууу!» - ревел ветер над ёлками. Кристина обхватила себя руками, то ли стараясь согреться, то ли успокоиться, и в эту минуту из головы колонны донёсся душераздирающий крик.

Женщина, сидевшая рядом с Кристиной, повернулась, схватившись за бортик, вгляделась сквозь снежную пелену, воскликнув: «Волки!». У Кристины с её животом получилось только неловко повернуть голову. Вся колонна остановилась, люди из хвоста бежали вперёд, чтобы узнать, в чём дело, но тут что-то промелькнуло сбоку и послышался новый крик, теперь совсем рядом от Кристины. Кричал один из обозников, он упал в снег и от ужаса не мог подняться — ноги отказывались служить ему, а в двух шагах от него чёрная тень держала женщину, ещё трепыхавшуюся, но быстро слабевшую.

Кристина тоже не шевелилась, страх и непонимание пригвоздили её к месту. Тень подняла голову, оторвавшись от шеи жертвы, и на снег хлынула кровь, в сумерках показавшаяся девушке чёрной.

Тогда крики поднялись со всех сторон. Тени вылетали из метели и сбивали людей с ног. Дико завизжала раненая лошадь, которой существо распороло горло ударом длинных когтей, несколько собак кинулись на защиту хозяев и Кристина увидела, как одну из них тень подняла в воздух и, играючи, разорвала на две половины.

Девушка не шевелилась, в голове у неё слабо пульсировала мысль, что это кошмар. Кошмар, который вот сейчас закончится. Такого просто не могло быть на самом деле.

Её обдало порывом ветра. Вскрикнув, Кристина зажмурилась и закрылась локтем, а когда снова посмотрела, то увидела, что её соседку держит человек, одетый в длинный чёрный плащ. Женщина в ужасе попыталась ухватиться за тюки, лежавшие на подводе, её пальцы соскользнули. Человек притяну её к себе и одной рукой взял за плечо, а второй резко надавил на голову, так что женщина сразу обмякла, а голова её осталась под неестественным углом. Тогда существо впилось клыками в горло жертвы и с урчанием принялось глотать кровь, бившую из перекушенной артерии.

Не проронив ни звука, Кристина сползла на землю и побежала в сторону леса. В голове у неё остался только страх, всё, что её двигало, было желание оказаться как можно дальше от дороги. Она несколько раз упала, сразу завязнув в глубоком снегу. Всхлипывая, она поднималась и бежала дальше — так ей казалось, на деле же девушка едва пробиралась через сугробы, барахтаясь и больше падая, чем продвигаясь вперёд.

Дорога осталась в нескольких метрах у неё за спиной, люди продолжали кричать, кричали раненые лошади. Выпрямившись в очередной раз, Кристина увидела перед собой высокую тень.

Силы разом оставили её.

- Мамочка… - прошептала Кристина. Спиной она почувствовала ствол дерева. Прижавшись к нему, она глядела на вампира широко раскрытыми глазами и чувствовала, как по щекам бегут слёзы.

Мариан разглядывал съёжившуюся от страха девушку, чувствуя, как в ноздри бьёт запах крови, доносившийся от дороги.

Она была совсем белой от страха, волосы выбились из-под сползшего платка. Она была почти ребёнком. Мариан смотрел на неё, ожидая, когда же проснётся азарт, но ощущал лишь всё ту же пустоту и равнодушие. Даже кровь — самое горячее желание вампиров, — больше не будоражила. «Наркиса права, - подумал он, - я и сам себя утомляю». Лучше всего было поскорее со всем покончить и вернуться в замок.

Мариан шагнул к девушке и увидел, как та задержала дыхание и бессознательным движением вдруг прикрыла живот обеими руками. Он удивлённо поднял брови, только теперь заметив то, что было видно невооружённым глазом: девушка была беременна, причём, судя по всему, на последнем месяце.

От дороги донёсся крик, полный боли. Он не замолкал, казалось, что с человека живьём сдирают кожу. Девушка вжалась в дерево так, будто пыталась влезть в него, ужас низвёл всё её существо до трепещущего комочка плоти.

Порыв ветра поднял снежинки в воздух и девушка тонко вскрикнула, когда в нескольких шагах рядом появилась высокая женщина с чёрными волосами, похожими на вороньи перья.

- Я не помешаю? - проворковала Наркиса, оценивающе оглядев девушку, после чего повернула голову к Мариану: - Не поделишься? - Вампирша облизнулась. - Тебе девчонка, а мне содержимое.

- Нет, - отозвался Мариан.

Голос его прозвучал странно даже для него самого, так что Наркиса скрестила руки на груди и обернулась к нему уже всем телом.

- Мне показалось, или ты не собираешься её есть?

Мариан промолчал. Он разглядывал насмерть перепуганную девушку, которая переводила взгляд с него на вампиршу и обратно.

- Вот это замечательно! - удивлённо расхохоталась Наркиса. - Мариан, ты не в себе? Она пища, ты… да у меня слов нет, о чём ты думаешь?

- Уйди, - сказал Мариан.

Наркиса перестала смеяться.

- Да ты же ведёшь себя как те охотники, который убивают оленя, а потом приносят оленёнка домой детишек порадовать. Это же абсурдно.

- Наркиса, - повторил Мариан чуть громче. - Иди.

Вампирша обиженно фыркнула, пожала плечами и взлетела, резко развернув крылья и подняв снежный вихрь. Девушка невольно проследила за ней взглядом и не заметила, как вампир оказался около неё. Только когда он встал над ней, она жалобно всхлипнула и отвернулась, закрыв глаза. Мариан развернул крылья, отгородив девушку от леса.

- Закрой уши, - сказал он.

Она испуганно повернула к нему лицо, не понимая, чего он хочет.

- Скоро всё закончится, а пока просто не слушай.

Кристина видела глаза вампира: почти в полной темноте они светились лунным блеском. Медленно она подняла ладони и плотно прижала к ушам, а потом зажмурилась. Крики не исчезли и едва ли стали звучать сильно тише. Она не знала, сколько это продолжалось, пока, наконец, не установилась тишина.

Стало чуть-чуть светлее. Девушка почувствовала движение и открыла глаза. Вампир отступил от неё и теперь смотрел в сторону дороги.

- Это всё, - произнёс он. Затем он подпрыгнул и Кристина ахнула, увидев, как плащ взметнулся, превратившись в огромные крылья, похожие на тень. Вампир взмыл вверх и пропал.

Снег перестал идти на следующий день, но ветер не утихал и гонял по склонам белую пыль, раскачивал деревья. В замке было весело: охота и, главное, свежая кровь вернули жизнь в холодные камни и в тела вампиров, и они пили старое вино, которое подняли из глубоких подвалов, и танцевали при свете оплывших свечей.

Прислушиваясь к беснующимся собратьям, Мариан думал, что, наверное, завидует им. Было бы замечательно забыться также, как они, отдаться горячей крови, вместо того, чтобы глядеть на горы ночь за ночью.

Он спустился в зал. Из-за приоткрытой двери лился тёплый свет и слышался сильный голос Мирэлы, певшей старинную балладу. Голос у неё был прекрасным, звучным и глубоким, но все песни, которые она знала, за сто лет был спеты столько раз, что Мариан выучил их наизусть вплоть да самого последнего полутона.

Когда он вошёл, то ему пришлось чуть дёрнуть головой в сторону, чтобы пропустить мимо пролетевший кубок, который Дрэгос швырнул в Седжиу. Кубок врезался в стену с металлическим звоном и смялся, и в на миг установившейся тишине с грохотом покатился по полу.

- М-мариан, извини, - пробормотал Дрэгос, на пару секунд даже, кажется, протрезвев.

Мариан поднял кубок и выправил.

- Хорошо, что ты наконец-то к нам спустился! - воскликнула Наркиса, прильнув к нему и поцеловав в щёку.

Мариан не оттолкнул её и даже едва взглянул, так что все незаметно выдохнули с облегчением: старый вампир страшно не любил, когда в замке ломали или портили вещи.

Он поставил кубок на стол и сел сам, Наркиса налила ему вина и пир продолжился как ни в чём не бывало.

В замке постоянно обитало около пятнадцати вампиров. Иногда кто-то уходил, ещё реже приходили новые. Последней была Мирэла, которую привела Наркиса, со словами, что замку не хватает культуры. На некоторое время это в самом деле развлекло общество. До Мирэлы был ещё Пали, которого тоже обратили ради сохранения его таланта: он был художником, расписывавшим храмы и создававшим прекрасные портреты знати лет этак двести назад. Но он перестал творить уже очень давно, от художника в нём осталась только тяга к красивой одежде, как патина на старой железной шкатулке.

Несколько раз вампиры похищали настоящих музыкантов, чтобы устроить бал, но несчастных осушали прежде, чем даже наступала полночь, да и выкрасть целый оркестр шанс выпадал не часто. Так что настоящих балов замок не знал давно.

Однако, живые слуги здесь тоже водились: две стариков и одна женщина около пятидесяти лет. Все они были странными, изгнанными из своих общин много лет назад за различные прегрешения.

Все трое были слишком неприятными, у вампиров они вызывали чувство брезгливости, потому их не ели. Им же податься было некуда. И трое людей жили, убирая комнаты после ночных пирушек или подкармливая редких пленников замка, которых иногда держали живьём для праздников.

Стол был заставлен бутылками вина, в огромном камине жарко горел огонь. Но Мариан представлял над собой десятки метров камня с пустотами коридоров и комнат, увенчанных шпилями башен, и метель над горами, закрывающую луну.

- А ты видел, как я срезал ту бабу? - Дрэгос пихнул в бок соседа и осушил кубок вина, часть пролив себе на одежду.

- Да ты так разошёлся, что лошадей резать начал, - отозвался сосед.

- Что поделать, засиделись мы, - развёл руками Дрэгос, широко ухмыльнувшись. - Зима в этом году слишком долгая… - ворчливо добавил он. - Так и корни пустить недолго.

- Может, нам стоит напасть на какую-нибудь деревню? - спросила вампирша с русыми волосами, уложенными в венец вокруг головы. Плечи её были оголены, в ложбинке грудей покачивался красный рубин. Она любила вспоминать, что столетия назад слыла как первая красавица в стране. Но вряд ли кто-то из живущих помнил её. В мире людей, вероятно, не осталось даже её портрета, поскольку, обратившись в вампира, она от жажды крови уничтожила всю семью и затем сожгла дом, чтобы, как она говорила, избавиться от зловония тел. Но, может быть, она просто выскочила из пламени в последний момент и огонь предназначался вовсе не для тел.

- Славно погуляли, - мечтательно протянул Рэду. Он засмеялся: - Ха! Дрэгос так тела изувечил, что они точно не поднимутся!

Мариан подумал о девушке. Он вспомнил о ней впервые с прошлой ночи и его кольнуло любопытство — как она, добралась ли уже до города?

«А ведь она не смогла бы, - подумал неожиданно для себя Мариан. - Даже пешком до города не один день, а всех лошадей зарезал Дрэгос. Она совсем слабенькая, да к тому же в положении. Может быть, уже замёрзла там».

Наркиса залилась смехом в ответ на шутку Седжиу. Смех её был сухой и отрывистый, как птичий крик. Она была похожа на ворону. «Та девочка была похожа на овсянку, - подумал Мариан. - Снежный воробышек».

Он вышел из зала. Кто-то попробовал его окликнуть, но без успеха, и останавливать его, конечно, не стали, давно привыкнув, что старик приходил и уходил когда вздумается и редко считал нужным отвечать на вопросы.

Подводы всё ещё стояли на дороге, рядом с ними лежали снежные холмики, под которым угадывались очертания лошадей. Пропитавшую дорогу кровь уже скрыл снегопад. Ветер по-прежнему играл среди еловых пик, небо, хоть и затянутое тучами, присмирело, снег не шёл.

Мариан опустился возле крайней подводы и медленно пошёл вдоль дороги. Он сразу заметил, что тел не было. Дойдя до головы колонны, он понял, в чём дело: кто-то стащил их к одной из телег и сложил там, накрыв палаточной парусиной. Этим «кем-то», конечно, была девочка, оставшаяся здесь, других выживших просто не было, а если бы обоз нашли другие путешественники, они забрали бы мёртвых в город.

Чтобы перетаскать тела, ей, должно быть, потребовалось несколько часов. Марина не сразу сообразил, для чего девушка это делала: она ведь не могла не понимать, что без лошадей увезти мёртвых не сможет, а если так, то зачем стараться? Да и, будь у неё лошадь, без груза добраться до города гораздо проще. Потом он догадался, что, вероятно, это было одно из проявлений движения человеческой души.

В ноздри ему бил запах костра и Мариан двинулся по следу.

Девушка ушла не далеко, она обосновалась возле дерева, на котором не было снега, расчистила прогалинку внизу и натянула навес, чтобы укрыться от ветра. Ей даже удалось развести костёр. Она притащила от обозов несколько тюков, из которых сложила что-то вроде гнезда, в котором сидела, протянув к огню ноги и руки.

Девушка, вероятно, не смогла заставить себя снять тёплую одежду с убитых, но среди товаров, которые вёз торговец, были ткани и меха, в которые она и закуталась. И всё равно её трясло так, что прыгали губы.

Судя по остекленевшему взгляду девушка впала в какое-то забытье, и заметила Мариана, только когда он оказался уже по другую сторону костра. Судорожно вздохнув, Кристина хотела вскочить, но ноги затекли от долгой неподвижности, да и не в том она была состоянии, чтобы легко подхватываться и бежать.

- Я не сделаю ничего, - произнёс Мариан и сам опустился на землю, чтобы не пугать девушку.

Она тоже осталась на месте, во все глаза глядя на него. Не сразу, но она узнала его. Сквозь огненные всполохи Кристина разглядывала худе лицо мужчины, казавшегося на вид лет сорока или даже пятидесяти, с несколькими глубокими морщинами на лбу, между бровей и в углах рта. Чёрные волосы спускались до скул неровно обрезанными прядями, в них блестели седые нити. Утомлённые глаза смотрели как издалека, и костёр плясал в красноватых зрачках.

Мариан оглядел хлипкое убежище девушки и заметил узелок, приготовленный, вероятно, в дорогу.

- Ты собираешься дойти до города? - спросил он.

Девушка молчала, слишком подавленная страхом. Она просто не понимала, чего ждать: вампиры не часто вели задушевные беседы с людьми.

- Ты не дойдёшь, - сказал Мариан. - Снег слишком рыхлый и у тебя нет лыж. До города даже верхом не один день. А ты не можешь двигаться быстро.

Девушка поняла намёк и прикрыла живот рукой.

- Ждать других путешественников тоже не стоит: в такую погоду в путь никто не отправится. И скоро тебя найдут волки.

Девушка стиснула пальцами шаль. Конечно, обо всём этом она уже успела подумать много раз, но что ещё ей оставалось делать?

- Идём со мной, - позвал Мариан.

- Что? - От неожиданности предложения Кристина даже забыла на мгновение о страхе.

- Ты сможешь согреться и поспать в безопасном месте.

Девушка непонимающе смотрел на него, совершенно растерянная.

- Ты… ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? - прошептала она. - К вампирам?

- В замке тебя никто не тронет.

- Почему?

- Потому что я так скажу им.

После этой фразы повисла тишина. Мариан не торопил, он, с чем-то похожим на любопытство, разглядывал убежище и саму девочку, и размышлял над тем, что ему действительно хотелось, чтобы она согласилась.

Она не была красавицей: рядом с Мирэлой, с её грациозной фигурой, или Вадомой, с её белокурыми, тяжёлыми косами, девочка казалась воробышком. «Снежная овсянка», - снова подумал Мариен, поглядев на рыжевато-каштановые волосы, падавшие на бледные щёки с румяными от мороза скулами. Да, не красавица, но по-детски милая.

Как ни странно, жажды он не испытывал, он чувствовал почти равнодушие. Почти. Почему-то ему не хотелось представлять её маленькое, свернувшееся клубочком тело, окоченевшее под сугробами.

- Я не смогу отнести тебя в город, - подумав, сказал Мариан. - Слишком далеко и ветер встречный, мне не удастся вернуться до восхода солнца.

- Я… видела тела, - произнесла Кристина. - Некоторые… некоторые были выпотрошены. - Голос у неё дрогнул, она замолчала и сглотнула пересохшим горлом. - Я лучше замёрзну здесь, чем дам вам добраться до моего ребёнка.

В глазах у неё стояли слёзы, она сидела, напряжённо выпрямившись, вцепившись покрасневшими пальцами в шаль, с безнадёжностью и упрямством глядя на него, и Мариан вспомнил похожее чувство, которое испытал когда-то. Очень давно (он и не помнил, когда это было) в замок залетела птица. Это была зарянка, она долго пробыла на лестнице башни и выбилась из сил, так что не могла взлететь, только вспархивала на несколько сантиметров и падала на камни. Мариан поймал её и держал в кулаке, не сжимая пальцев, но так, чтобы она не могла трепыхаться — чтобы не повредила крылья. Теперь он чувствовал то же самое чувство, что и тогда. Птица то замирала в его руке, то снова пыталась выбраться, и это было совершенно безнадёжно, потому что сил маленькой зарянки не хватило бы, даже чтобы сдвинуть даже один его палец. Но она пыталась. Не из особой храбрости, конечно, а потому что ничего другого ей не оставалось.

Он не мог вспомнить, что сделала потом. Странно, конечно. Выпустил ли он птицу из башни или сделал что-то другое?

- В этом есть смысл, - согласился Мариан. - Но волки тоже потрошат своих жертв.

И, словно только этих слов и ждал лес, в отдалении раздался волчий вой. Волки пришли, привлечённые запахом крови. Они остерегались подойти днём, тем более, что чуяли запах вампиров, но теперь осмелели.

Кристина испуганно оглянулась, потом снова посмотрела на Мариана. Он понимал, в этот момент она решала, чего боится больше.

- Подумай о ребёнке, - посоветовал Мариан. - Если останешься, до рассвета не доживёшь.

Девушка кивнула и вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

- Ты согласна? - переспросил Мариан, чтобы быть уверенным.

- Да. - Кристина снова кивнула.

Уверенной она не выглядела. Мариан поднялся и шагнул к ней, девушка тоже поднялась и, кажется, готова была попятиться.

- Мне придётся взять тебя на руки, чтобы нести, понимаешь? - спросил Мариан.

- Да.

Он подошёл ближе и присел, чтобы ей было удобнее — она ведь была гораздо ниже него.

- Обхвати меня руками за шею, - велел он, - и держись крепче ногами.

Она прижалась к нему. Мариан поднял её и встал в полный рост. Он видел, как матери точно также относят уснувших детей в постель, видел в окнах домов, в городках, где ночами вампиры ловили своих жертв, иной раз вытаскивая из этих самых постелей.

От неё пахло костром, шерстяной одеждой, немного соломой, немного едой, приготовленной на огне… От неё пахло человеком.

- Я не уроню, - прибавил он, впервые за весь разговор постаравшись придать голосу мягкости.

Она опять кивнула, пощекотав ему щёку волосами.

- Не бойся, - предупредил он и подпрыгнул, сильно оттолкнувшись от земли.

Через мгновение они уже летели над лесом, оставив позади разорённый обоз и стоянку.

Поначалу Кристина крепко зажмурилась. Ветер свистел у неё в ушах, она чувствовала, что они движутся довольно быстро. Любопытство всё-таки взяло верх и она открыла глаза. Сперва перед ней появилось небо: бело-серые тучи, почти сплошным полотном растянувшиеся над ними. Потом девушка скосила глаза вниз и увидела макушки деревьев далеко внизу. Она глубоко вздохнула и закашлялась от холодного воздуха.

- Что такое? - спросил Мариан. Голос его прозвучал у неё над самым ухом. - Что-то болит?

- Нет, - ответила Кристина. - Просто… просто я никогда не была так высоко.

Кристина щурилась от ветра, но не закрывала больше глаза, ей хотелось запомнить этот момент. Никогда и представить себе она не могла, что увидит землю сверху, даже не предполагала такое, и это было самое странное, что случалось с ней в жизни.

Кристина думала, что, на самом деле, есть множеств вещей, которые она никогда не не видела: например, океан. Или одни из тех больших городов, о которых она слышала в доме судьи, таких, где вместо улиц каналы и люди плавают по ним на лодочках, или города, где храмы занимают огромаднейшие пространства, как городки внутри города. Она ни разу не танцевала, не плавала на кораблях, не ночевала в незнакомых домах…

Её жизнь была бедна до сих пор: она выросла на родительской ферме, а, когда ей исполнилось пятнадцать, её отдали на службу далеко от дома, в Мунте. Родители были бедны и у них были другие дети. Она всё спрашивала маму, когда сможет вернуться, но та так и не ответила, и Кристина уже позже догадалась, что её отправили из дома насовсем. Как теперь она могла вернуться, да ещё и не одна?

А затем она увидела замок, точнее, часть его: башню и стену, которые загородили обзор на несколько секунд и вампир рухнул вниз, так что Кристина испуганно вцепилась в его плащ и зажмурилась. Затем последовал мягкий толчок и Мариан поставил её на землю, но продолжал поддерживать, чтобы она не упала.

Голова у Кристины кружилась. Немного придя в себя, она огляделась и увидела, что они стоят во дворике замка, который напоминал цельный кусок скалы. Должно быть, он действительно частично был врезан в скалу, и уж наверняка сюда было трудно добраться даже летом, а уж весной и осенью, в дожди, дорога вовсе должна была становиться непроходимой.

Слухи о замке ходили самые разные, но, кажется, никто не помнил точно, кем он был выстроен и что стало с его обитателями.

- Идём, - позвал Мариан.

Он направился к воротам и Кристина последовала за ним. С каждым шагом страх возвращался к ней всё сильнее.

Чем ближе они подходили к залу, тем громче становилась музыка и выкрики, слышался звон оружия. Кристина тревожно перебирала пальцами ушки своего узелка, но Мариан не выдавал ни удивления, ни настороженности.

В зале стоял гомон: лагерь вампиров разделился на тех, кто поддерживал Дрэгоса, и тех, кто болел за Рэду. Дрэгос был выше и шире в плечах, он стал вампиром в зените юности, когда ему миновало двадцать пять. У него были тёмные, длинные волосы и тёмные глаза, он был очень хорош собой и за века ничуть не изменился (как и все остальные вампиры).

Рэду был черноволос, стригся коротко и обладал фигурой и внешность, больше приличествовавшей девушке. Однако при этом он не уступал Дрэгосу и даже теснил его, поскольку первый слишком увлекался позёрством, а Рэду же бил редко и точно, предпочитая также не парировать удары, а уклоняться, выматывая противника.

Измотать вампира, конечно, сложно, но Дрэгос, промахиваясь, злился, злясь, терял контроль и подставлялся всё больше.

Белая рубашка на нём уже превратилась в бурую. Рэду улыбался и подначивал звереющего соперника.

Убить друг друга они могли, только нанеся прямой удар в сердце. Старинные клинки были достаточно широки, чтобы разорвать сердце одним ударом.

Однако вампиры дрались не ради убийства, а ради развлечения, так что в сердце никто не метил.

До того момента, пока Рэду не отпустил очередную, оказавшуюся уж больно удачной, колкость. Выведенный из себя до предела, Дрэгос отбил клинок противника и, увидев, что тот открыт, в азарте забылся. Остриё нацелилось в сердце. Следившие за поединком вампиры дружно ахнули, но Рэду успел развернуться всем корпусом и клинок, пропоров только рубаху, ушёл в пустоту. Следующим ударом Рэду отшвырнул Дрэгоса через ползала. Такой удар убил бы человека на месте и даже вампиру, тем более, ослабшему от потери крови, сильно досталось.

- Ты ополоумел?! - напустилась на него Мирэла, однако, не пытаясь приблизиться, прекрасно понимая, что такое раненный вампир.

Дрэгос с утробным рычанием корчился на полу, пытаясь встать.

- На сегодня хватит, не считаете? - произнёс Мариан, оглядев собрание. - Рэду, поскольку Дрэгос пытался убить тебя в дружеском поединке, ты можешь настаивать на его изгнании.

Дрэгос, разом протрезвев, приподнял голову, бросив отчаянный взгляд сперва на Мариана, а потом на Рэду.

- Но ведь по правилам это надо обсудить, - пробормотала Вадома, совсем ещё молодая вампирша, немногим старше Мирэлы. - Мы должны судить Дрэгоса… изгнание слишком серьёзное наказание, чтобы…

- А у кого-то есть сомнения в справедливости такого решения? - ровным голосом уточнил Мариан.

- Нет, - покачала головой Вадома, опустив глаза.

Никто не возражал против потасовок, это был хороший способ для вампиров снять напряжение, естественно возникавшее от десятилетий лицезрения одних и тех же лиц. Но за такой проступок по негласному договору действительно полагалось изгнание, а, то, что Мариан адресовал решение потерпевшему, а не собранию, было более чем справедливо и никто не мог с этим поспорить.

- Рэду? - окликнул Мариан.

Вампир очнулся от задумчивости и, явно нервничая, стиснул рукоятку клинка.

- Твоё решение?..

- Я не настаиваю на изгнании, - быстро ответил Рэду.

- Значит, вопрос исчерпан, - заключил Мариан.

Мариан в поединках не участвовал. А ещё он не любил бардак. Попытка же убийства и корчащийся с перемолотыми в фарш внутренностями Дрэгос были очень хорошим примером бардака.

Рэду сам помог поднять Дрэгоса, его унесли. Кристину во всей этой сумятице, конечно, заметили, но акцентировать внимание на человеке, которого старик привёл в замок себе на закуску, никто не стал. Не то, чтобы все безоговорочно его слушались или почитали за полноправного князя, царя и владыку — Мариану почти всё время было слишком всё равно, чем занимаются остальные, чтобы командовать ими, — но, если старый вампир осчастливливал изъявлением своей воли, с ним предпочитали не спорить.

Мариан заметил, что девушка, старавшаяся держаться на некотором расстоянии, теперь пыталась не отставать. Ей было непросто поспевать за ним, поэтому, заметив, Мариан сбавил шаг.

Кристина шла по сырым и холодным коридорам замка, иногда вздрагивая при виде доспехов, стоявших в стенных нишах, или увидев колыхание истлевших стягов, шевелившихся от вездесущих сквозняков. Эхо шагов глухо разносилось по коридорам, причём поступь вампира была почти не слышна, а вот она топала как табун лошадей. Или так ей, во всяком случае, казалось.

Она думала, что вампир поведёт её в подвал, но они поднялись на этаж выше и Мариан открыл перед ней двери комнаты, из которой, на удивление, не повеяло запахом плесени и сырости. Здесь, вероятно, время от времени прибирались. Однако камин, похоже, давно не топили. В комнате было темно, свет исходил только от свечки, которую Мариан захватил из обеденного зала.

- Присядь пока, - предложил Мариан, указав на глубокое кресло возле камина. - Я разведу огонь и ты согреешь. Потом разберёмся с остальным.

Он затопил камин и ушёл, оставив девушку одну. Кристина развесила верхнюю одежду на подлокотнике соседнего кресла, чтобы просушить, и села лицом к огню, протянув к нему озябшие руки. Она чутко прислушивалась ко всем скрипам и шорохам, которые призраками наполняли старый замок. Сейчас, оставшись одна, она наконец смогла заглянуть в свои мысли и ужаснулась тому, что решилась на более чем странное и страшное предложение. Она оказалась в замке, полном вампиров, они теперь где-то там, в коридорах и залах, и, может быть, уже стоят за дверью.

Дверь, скрипнув, открылась, чем привела Кристину едва ли не в обморочное состояние. Но появившаяся женщина мало походило на одно из тех утончённых и жутких существ, которых девушка встретила внизу. Женщина была некрасивой, одетой в поношенную одежду, висевшую на ней словно тряпки на пугале. Она принесла с собой несколько подушек, которые, вероятно, только что просушивала на огне: Кристина почувствовала лёгкий запах гари и заметила на одной подушке подпалину.

Не сказав ни слова, женщина принялась перетряхивать постель, затем она принесла ещё несколько свечей, новые одеяла, таз, кувшин с водой и гребень, которые оставила на столике у кровати. Наконец, вернулся и Мариан. Кристина даже в какой-то мере обрадовалась его появлению. Поймав себя на этом чувстве, девушка решила, что подумает обо всём позже. Пока что вампир действительно выполнял то, что обещал.

- Вот, переоденься. - Мариан протянул девушке какой-то свёрток.

Расправив его, Кристина обнаружила тёмно-коричневое бархатное платье с золотой вышивкой по лифу и рукавам, старомодное и явно принадлежавшее какой-то аристократке.

- Я не могу… - пробормотала девушка.

- Почему? - удивился Мариан.

- Оно… слишком дорогое. А вдруг я испорчу?

Она стояла, опустив голову, и поэтому не увидела, как губы вампира дрогнули в попытке улыбнуться.

- Завтра я поищу что-нибудь попроще, - пообещал он, - но пока что надень это, нето простудишься.

Кристина удивлённо подняла глаза, догадавшись, что вампир шутил, но в комнату уже зашла служанка и к Мариану снова вернулось непроницаемое выражение лица.

Женщина несла вёдра, от которых густо валил пар. Переваливаясь, она прошла за ширму, где стояла маленькая деревянная ванная, а затем ушла за новой порцией воды.

- Лала будет поддерживать огонь в камине сегодня всю ночь и завтра днём, - произнёс Мариан. - Она приготовит тебе что-нибудь поесть. Все комнаты в этом крыле в твоём распоряжении, они соединяются между собой, можешь ходить везде, где не заперто. Но не выходи в коридор. Двери в коридор будут заперты изнутри, ты сможешь выйти, если захочешь, но лучше этого не делать, хорошо? Если тебе что-то понадобится, позови Лалу. Днём она будет проведывать тебя время от времени.

Мариан замолчал, раздумывая, о чём ещё стоило предупредить девушку. Всё-таки люди бывали в замке редко, а в качестве гостей и вовсе, кажется, никогда.

- Я вернусь завтра вечером, - прибавил Мариан. - Если хочешь что-то спросить, можешь сделать это сейчас.

Она выглядела отрешённой, будто прислушивалась к чему-то, её рука обнимала живот. И он догадался, что, вероятно, ребёнок снова толкается. Он чувствовал, как тот шевелился, пока они летели к замку, но не подавал вида.

Не сказав ничего больше, Мариан вышел и Кристина осталась одна. Некоторое время она ещё сидела, притаившись, прислушиваясь, но остывала ванная и не похоже было, что сейчас ей что-то угрожает.

Женщина, носившая воду, оставила мыло. Раздевшись, Кристина неловко перебралась через бортик и опустилась в горячую воду. Она долго сидела так, наслаждаясь теплом и не желая вылезать на холодный воздух комнаты. Впрочем, камин успел немного прогреть покои.

Теперь, когда свечей было больше, девушка получила возможность разглядеть комнату. Честно говоря, обставлена она была гораздо проще чем дом судьи, хотя от замка, казалось бы, ожидаешь большего. Единственное, что выглядело внушительным, была кровать, вырезанная из дерева, украшенная тяжёлым балдахином с занавесками, которые, вероятно, должны были охранять от сквозняков. Столбики покрывала искусная резьба, ножки были сделаны в форме драконьих лап, а над кроватью висел огромный гобелен, когда-то, видимо, очень красивый, но теперь потускневший. Он изображал сцену охоты. Картина была выполнена в том же стиле, что миниатюры в старой библии, хранившейся в доме, где работала Кристина. Возле кровати стоял резной столик, в ногах кровати устроился большой сундук, окованный железом, два кресла помещались возле камина и ещё под окном стояла низенькая лавочка. Кроме ширмы и деревянной ванной больше в комнате ничего не было, и даже гобелен служил единственным украшением.

Всё это было очень старым, даже, скорее, старинным.

В конце концов девушка забралась в постель, которая пахла немного гарью и немного жимолостью, и уснула мгновенно.

Когда она проснулась, в комнате всё ещё стояли сумерки, но сквозь щели в плотных занавесках, закрывавших окно, пробивался лучик света. Выбравшись из под одеял, Кристина кое-как сползла с кровати, прошла босиком до окна и приоткрыла штору: снаружи шёл снег, крупные хлопья падали как лебединый пух, вертясь и закручиваясь словно по собственной воли. Вероятно, время уже подошло к полудню. Зябко пританцовывая, Кристина вернулась к кровати и оделась. Платье оказалось очень подходящим: зауженное под грудью, оно расширялось вниз, скрывая живот. Сверху Кристина набросила шаль и потом, раздув угли в камине, устроилась в кресле. В узелке у неё была с собой кое-какая еда и девушка позавтракала хлебом и сыром, потом умылась и дальше делать ей стало решительно нечего.

В разгар дня все вампиры, должно быть, прятались в подвалах и склепах, где спали, погрузившись в мёртвый сон. Кристина вспомнила женщину-служанку — вероятно, та была человеком, иначе вампир не сказал бы, что она может позвать её в случае надобности. Значит, можно было расспросить Лалу о замке, но почему-то Кристине не очень хотелось снова встретиться с той женщиной. Не похоже, чтобы она была пленницей вампиров, а что за человек добровольно согласится им служить?

Сидеть весь день на одном месте было невыносимо и Кристина решила обследовать другие комнаты, тем более, что вампир ей разрешил.

В соседней оказалась ещё одна спальня, однако более захламлённая, чем первая: всё было в пыли и по комнате горками лежали кучи хлама: черепки от посуды или обломки мебели, паутина свисала по углам и оплетала камин, который не растапливали уже очень давно. Ту же самую картину Кристина обнаружила и в остальных комнатах: кругом было полное запустение, истлевшая ткань и поеденная жуками мебель, пыль и грязь, мусор, а иногда даже кости, хотя понять, принадлежали они человеку или животному, было невозможно.

Время от времени девушка останавливалась, чтобы передохнуть, и тогда с дрожью представляла, каким был бы её путь по заснеженному лесу. Вероятно, её путешествие закончилось бы в тот же день.

Потом Кристина заметила на полу чёткий след дорожку, оставленную тем, кто изо дня в день проходил через комнаты этим маршрутом, не задерживаясь нигде.

Подстёгиваемая любопытством, Кристина двинулась вперёд, больше не задерживаясь, и, наконец, оказалась в комнате, где, вероятно, хозяин бывал очень часто.

Здесь также пахло пылью и плесенью, но, очевидно, служанка время от времени прибиралась, потому что паутины и пыли было гораздо меньше. На высоком подсвечнике стояли несколько недогоревших свечей, возле камина горкой лежали дрова.

Это была библиотека.

Высокий потолок умещал второй этаж с деревянными перилами. Внизу и наверху рядами стояли книжные шкафы. Кристина наугад достала одну книгу и открыла — на неё сразу пахнуло характерным запахом старой бумаги. Страницы, поеденные книжной тлёй, затрепетали как крылья мотылька, доживающего лето. Кристина не знала языка, на котором была написана книга, да и читала она плоховато. В доме судьи её учили грамоте по библии и она редко читала что-то кроме псалтыря.

Она открыла другую книгу, но тоже ничего не поняла. Тогда девушка прошла немного дальше и попробовала достать ещё несколько фолиантов. В конце концов ей повезло найти знакомые буквы, но прочитав страницу, Кристина с сожалением поняла, что всё равно ничего не понимает: в книге приводились замеры, что-то о дальности полёта ядра, о смешении разных порошков, и всё, что сумела уяснить Кристина, это то, что автор вёл речь, вероятно, о пушкарском искусстве.

Тогда она решила подняться наверх и попробовать поискать что-то там, однако как раз в этот момент заметила ещё один выход, спрятанный за лестницей. Эта дверь была закрыта на засов.

Только выйдя из библиотеки, Кристина вспомнила слова вампира, предупреждавшего, что он закроет изнутри выходы с его половины. Значит, за библиотекой начиналась общая территория и здесь она могла встретить кого-то.

«Сейчас день, - успокоила себя девушка, - вампиры спят». Она прошла немного вперёд и увидела арочную дверь, окованную листами железа. Дверь поддалась со скрипом, но довольно легко — похоже, что ею часто пользовались. Девушка подняла повыше свечу, осветив каменные ступени. По центру камень был сглажен и как-будто протёрт, и девушка догадалась, что это случилось, вероятно, за десятки и десятки лет под шагами всех тех людей, которые поднимались сюда. Причём, вероятно, ступени износились века назад, в то время, когда замком ещё владели люди и они поднимались по этим ступеням каждый день.

Приподняв подол платья, Кристина начала подъём, виток за витком.

Постепенно воздух становился свежее, девушка прикрывала свечу ладонью, чтобы не остаться здесь в полной темноте. Она поднималась медленно, часто останавливаясь и отдыхая. Иногда она чувствовала толчки изнутри и тогда клала руку на живот. В первую секунду её охватывало радостное волнение, но уже следом накатывала тревога, от которой становилось трудно дышать. Как быть дальше? Куда она сможет податься с младенцем на руках? А что будет, если он появится на свет здесь, в замке?

От этой мысли Кристине становилось так страшно, что хотелось, как в детстве, когда отец зверел и бил их чем придётся, спрятаться куда-нибудь, забиться в щель, пока не пройдёт гроза. Младшие не помнили, но Кристина знала, что в один из таких припадков отец насмерть забил их старшего брата. Потом уже он, очнувшись, выл и бился головой о землю, но раскаяние не могло вернуть ему первенца.

Стоило ли возвращаться домой? Что, если увидев её беременной, отец придёт в ярость и убьёт на месте за позор, который она принесла их дому?

Потом Кристина почувствовала ветер, а через минуту оказалась на вершине башни.

Она прижалась спиной к стене и так простояла некоторое время, боясь подойти к перилам: наверху ветер чувствовался особенно сильно, казалось, какой-нибудь случайный порыв может снести девушку с площадки вниз. Всё же она собралась с духом и подошла к краю площадки. Под ней как зубья гор торчали шпили замковых башенок, зубчатые стены и перекрытия, обросшие огромными глыбами льда. А дальше расстилался лес, казавшийся продолжением замка, и за лесом — горы, и всё это укутывал белый снег, да так основательно, будто он был здесь всегда. Будто этот лес и этот замок навсегда оставались в зиме и весна здесь не наступала.

Кристина так окоченела, что с трудом смогла разжать пальцы, которыми держала норовившую унестись в дальние дали шаль. Пора было возвращаться.

Спустившись не виток вниз, девушка подняла оставленную свечку и пошла дальше, держась рукой за шероховатую стену. «А ведь здесь тоже кто-то регулярно ходит», - подумала Кристина, всё-таки заметив, что пыли на ступенях мало. Кто поднимался на башню день за днём, или, что вероятнее, ночь за ночью, чтобы наблюдать за этим вечным и неизменным пейзажем? Время в этих краях текло медленно: горы меняются не так скоро, как города. Человек постоянно перекраивает мир, устраивая его под себя, человек никогда не бывает доволен полностью, он всегда жаждет и потому меняет. «Но этот замок не менялся, должно быть, веками», - подумала Кристина. Вероятно, за все века едва ли много людей также, как она, соприкасалось с жизнью этих ночных чудовищ, и мало кто мог увидеть, что они делают в то время, когда не убивают живых.

Вчерашняя драка, ярость, которую Кристина наблюдала так близко, показались ей чудовищными, но, вместе с тем, очень человеческими, ведь людям свойственно причинять друг другу боль. Однако сейчас она почувствовала нечто другое: время в замке остановилось, вампиры жили, но не оставляли доказательства своей жизни, разве что стёртые полосы пыли там, где они проходили ночь за ночью. Вампиры не меняли ничего, они только существовали. Как и живые, они поглощали других ради продления жизни, но ничего не отдавали взамен. Они выпали из этого бесконечного круговорота. Их существование не было жизнью, а лишь затянувшимся посмертием.

Ранние зимние сумерки сменили короткий серый день. Кристина почти весь день провела в библиотеке, разыскивая книги, которые были бы ей понятны. Она никогда в своей жизни не видела столько книг, да ещё и на разных языках. Судья в Мунте считался образованным и человеком, но у него и то нашлось бы не больше четырёх фолиантов в доме, и все на богословные темы.

Кристина осторожно листала старые страницы, силясь понять содержимое, и по больше части ей это не удавалось. Окончательно замёрзнув, она вернулась в комнату где неожиданно застала вчерашнюю старуху, раздувавшую в камине огонь.

- Здравствуйте. - Кристина постаралась, чтобы голос не дрожал, однако это далось ей с трудом: человек или нет, но эта женщина вызывала у неё не меньший страх, чем вампиры.

Старуха ничего не ответила. У неё были длинные, сбившиеся в колтун волосы, худое лицо изрезанное морщинами, узловатые и словно бы восковые пальцы. Откровенно говоря, она была похожа на ведьму.

- Меня зовут Кристина, а как мне называть вас? - предприняла новую попытку девушка.

Старуха что-то пробормотала себе под нос или, может, только пошевелила губами, с усилием поднялась с колен и вышла. Кристина села в кресло у камина и стала смотреть в огонь. В голове у неё крутились обрывки историй, который рассказывали в её родной деревне далёком замке в горах, о том, что люди в окрестных посёлках пропадают чаще, чем где-либо ещё. Ребёнок время от времени шевелился у неё в животе, и тогда она думала о нём и её охватывал ужас от того, каким виделось будущее. Если только она доживёт до него.

- Как ты себя чувствуешь?

Кристина вздрогнула и повернулась в кресле: оказывается, вампир вошёл в комнату и даже успел поставить на стол тарелку с жареной птицей, а она и не услышала.

- Спасибо, всё хорошо.

Мариан подвинул тарелку ближе к девушке, а сам сел в соседнее кресло и уставился в огонь, будто тут же забыв о ней. Есть Кристине хотелось, да и мясо пахло очень аппетитно, так что она приступила к ужину, изредка, исподтишка бросая взгляды на хозяина замка. Поневоле ей на ум приходили мысли, что для вампиров люди — нечто вроде такой вот жареной птицы.

- Скажи, - заговорил вдруг Мариан, - отец ребёнка был среди тех, кто ехал с обозом?

Кристина покачала головой.

- Значит, он ждёт тебя в Сеземе? Караван, кажется, направлялся туда. - Вопрос прозвучал скорее в форме утверждения. - Полагаю, он волнуется.

- Нет, - отозвалась Кристина.

Мариан поглядел на неё, ожидая пояснений.

- Я работала в его семье, в Мунте. - Кристина улыбнулась, чтобы подавить подступившие слёзы. - Он обещал жениться, но, когда живот стало уже невозможно скрыть, его отец меня выгнал. - Девушка слегка пожала плечами. - Я собиралась вернуться в родную деревню, умолять отца принять меня, но… - Она не закончила и вгрызлась в мясо, чтобы не разреветься тут же, потому что плакаться о своей несчастной доли вампиру — такое она не могла бы представить себе даже в самых бредовых фантазиях.

- Все живые существа заботятся о своём потомстве, - заметил Мариан.

- Выходит, не все.

Подумав несколько секунд, Мариан кивнул:

- Да, люди… довольно сложные, у вас много обычаев и традиций, да ещё эта ваша мораль. Люди легко оправдывают любую низость. Они ничуть не менее жестоки, чем мы.

- Для нас жестокость исключение, - возразила Кристина. - А вампиры — кровожадные, ненасытные чудовища.

В комнате стал тихо. Мариан молча смотрел в огонь и выглядел равнодушным.

- Мы кровожадны, ты права, - произнёс он, наконец. - Но не это отличает нас от людей: просто мы достаточно сильны, чтобы воплощать свои желания, не считаясь с желаниями других, и достаточно свободны от уз морали, придуманной людьми чтобы регулировать своё поведение. Мы договариваемся между собой без подобных уловок и живём столетиями без того, чтобы убивать друг друга на каждом шагу.

- Вам просто нечего делить, - тихо отозвалась Кристина.

Мариан удивлённо повернул к ней голову.

- У вас ведь ничего нет, - прибавила девушка.

Взгляд вампира задумчиво скользнул по её лицу и вернулся к созерцанию огня, но Кристине показалось, что он не злится, а только размышляет о чём-то, хотя по его бесстрастному лицу и трудно было понять, какие чувства он испытывает. «Может, всё проще, - подумала девушка, - и его лицо не скрывает эмоции, он просто и не чувствует ничего?».

- Как тебя зовут? - неожиданно спросил вампир.

- Кристина.

Вампир выпрямился в кресле, повернувшись к девушке.

- Я думал отнести тебя в ближайший посёлок, но, люди здесь суеверны, если среди них вдруг появится человек, да ещё и не оставив следов на дороге, они решат, что это нечисть и церемониться не станут.

«Не без причины», - подумала Кристина.

- Чтобы отвезти тебя в город, нужен экипаж, так я смогу укрываться днём от солнца, а тебе не придётся идти. Я смогу достать что-нибудь подходящее, но мне понадобится на пару ночей покинуть замок.

- Ты хочешь напасть на путешественников? - спросила Кристина.

- Сколько бы я должен был караулить на дороге подходящую повозку? - спросил в ответ Мариан, усмехнувшись. - Нет, я доберусь до одного из ближайших городов и куплю карету. Мне известны несколько укрытий по дороге: они не подойдут человеку, но для кровожадного ночного монстра в самый раз.

- Прости, что так сказала, - произнесла Кристина.

- Не бери в голову, всего лишь шучу, - ответил Мариан. - Мы действительно кровожадные монстры: после смерти мы утрачиваем почти все желания, нам остаётся не так уж много и поэтому, должно быть, жажда крови целиком завладевает нами. Голод одно из немногих чувств нам доступных.

Ребёнок зашевелился внутри и Кристина, тихонько ойкнув, обхватила живот руками, прислушиваясь к своим ощущением. Он должен был появиться на свет уже скоро. Вспомнив, где она, Кристина вскинула голову и встретилась взглядом с вампиром, но он оставался таким же: похожим на каменную статую, бесстрастный, хотя сейчас он внимательно наблюдал за ней с серьёзным, даже сосредоточенным видом.

- Лала за тобой присмотрит, - произнёс Мариан. - Я полечу завтра ночью. В моё отсутствие постарайся не выходить за пределы комнат.

Кристина кивнула. Поколебавшись, Мариан спросил:

- Какой у тебя срок?

- Девять месяцев, - пробормотала Кристина.

Мариан немного помолчал.

- Если вдруг всё случится к моменту, пока меня не будет, то иди в дальние покои и запри дверь. И не выходи, пока я не вернусь.

- Разве двери спасают от вампиров? - прошептала Кристина.

- Я укреплю её сегодня. Но ты не волнуйся, это только предосторожность.

- Меня убьют как только ты улетишь.

- Нет, - покачал головой Мариан. - Они знаю меня и не станут так рисковать ради удовлетворения сиюминутного желания. Но свежая кровь может ударить им в голову. Поэтому не выходи в коридор.

- Хорошо.

Мариан снова погрузился в молчание. Он словно забыл о девушке и выглядел так, будто подобное состояние неподвижности было ему привычно. Кристина представила себе, как он сидит так, уставившись в огонь, ночи напролёт. Вряд ли он придавался разгулу вместе с остальными, значит, его ночи проходили в покое и созерцании. Как долго?

«Зачем я ему?» - подумала она.

Мариан почувствовал, что снова погружается в то состояние, которое уже давно преследовало его, и ему потребовалось некоторое усилие, чтобы пошевелиться. С появлением в замке девушки он вынужден был постоянно что-то делать и это ощущение необходимости чего-то было ему непривычно. Люди такие хрупкие существа, их потребности гораздо больше, чем у вампиров: им нужно тепло, нужна еда и вода, чистота, подходящее для сна место, нужно разговаривать, нужно чувствовать себя в безопасности.

Обустраивать место для девушки было хлопотно, но, пожалуй, приятно хлопотно, потому что это был повод для деятельности.

В поисках подходящих материалов ему пришлось обойти почти весь замок: найти что-то, не поеденное ржавчиной и не сгнившее оказалось задачей непростой. Комнаты стояли запылённые, забитые хламом и временами предметы рассыпались от одного прикосновения. Выбравшись из очередной каморки в облаке пыли, Мариан столкнулся с Наркисой. Вампиры не имели привычку гулять по замку, так что встреча не могла оказаться случайной.

- Инспектируешь владения? - спросила вампирша, выразительно оглядев покрытый пылью плащ Мариана.

Он молча прошёл мимо, но Наркиса почувствовала, что на этот раз молчание отличается от обычно бесстрастного игнорирования, сейчас Мариан замечал Наркису и определённо пытался уйти от разговора.

- Знаешь, ты удивляешь меня в последнее время, - заговорила она, последовав за ним. - Может быть я ошибалась и ты не потерял вкуса, а только стал, как бы сказать?.. Разборчивее. Эта девочка, ты ведь ждёшь, пока она родит, хочешь попробовать свежа…

Договорить Наркиса не успела: Мариан развернулся к ней и шагнул, так что та в панике ударилась плечом о стену и упала, а потом зашипела совсем как какая-то кошка, а не трёхсотлетний вампир.

Мариан несколько секунд глядел ей в глаза, потом развернулся и пошёл прочь. Наркиса со злостью стиснула зубы — такого унижения она не испытывала очень давно!

- Прости, я ошиблась, - сказала она, догнав Мариана, но держась всё-таки на расстоянии пары шагов позади. - Похоже, что ты завёл себе питомца? Птичку вместо тех голубей, которых ты выращивал в башне?

- Я не выращивал голубей, они всего лишь жили там, - возразил Мариан.

- Ты стал сентиментальным, я уже говорила тебе. А теперь вовсе ведёшь себя так, точно умом тронулся! - с плохо скрываемым раздражением произнесла Наркиса. - Ты приволок в замок человека и печёшься о неё будто какой-то подросток, который подобрал на дороге раненую ворону и пытается выхаживать на чердаке, пряча от родителей.

- Разве я что-то скрываю от вас? - спокойно спросил Мариан. - Более того, я как раз собирался предупредить вас относительно этой девушки — не трогайте её.

- Это просто смешно.

Мариан остановился и повернулся к вампирше, и та замерла, стараясь скрыть страх, охвативший её.

- Наркиса, ты ведь не хочешь умереть?

Женщина промолчала.

- Лучше ответь.

- Нет, не хочу, - бросила Наркиса сквозь зубы.

- Тогда забудь о человеке. Поищи другую жертву. Я ведь не мешаю вам охотиться и развлекать. Всё, что мне нужно от вас, это чтобы вы не беспокоили меня. Так что не беспокой меня, Наркиса, и я не побеспокою тебя.

Мариан снова отвернулся и пошёл прочь, вампирша больше не преследовала его, оставишь стоять посреди тёмного коридора.

«Старик сходит с ума», - подумала она с раздражением. Она не могла просто оставить всё как есть. И что он собрался делать? Действительно пойти к остальным и заявить, чтобы они не трогали его питомца?

Раздражение, питаемое собственным бессилием, требовало хоть какого-то выхода и Наркиса направилась в зал, чтобы разыскать других до того, как Мариан поговорит с ними и узнать, что они думают на этот счёт. Но по пути она услышала характерный звон и свернула в малый зал, где наткнулась на Дрэгоса, сосредоточенно отрабатывавшего удары по чучелу, одетому в латы и шлем.

- Не говори мне, что ты прячешься от нас! - воскликнула Наркиса.

Дрэгос опустил уже занесённую руку, мрачно поглядел на женщину и подошёл к столу, где стояла початая бутылка вина.

- Уйди, мне сейчас не до тебя, - проворчал он.

- Будешь рычать на меня также, как Мариан? - притворно надулась Наркиса.

- Мариан рычал? - переспросил Дрэгос удивлённо, но тут же отмахнулся. - Вечно ты выдумываешь и преувеличиваешь.

- Совсем нет! - горячо возразила Наркиса. - Он едва не оторвал мне голову, когда я только заикнулась об этой девчонке, которую он притащил к нам.

Дрэгос сделал приличный глоток из бутылки и вытер рот рукавом, оставив на и без того не слишком чистой рубашке ещё один грязный след.

- У нас в замке уже живёт три человека, почему они тебя не беспокоят?

- Потому что они рабы, которые знаю своё место, а положение этой брюхатой курицы я не понимаю. Да если бы он на меня реагировал хоть вполовину также бурно, как на угрозу этой девке!

Дрэгос громогласно расхохотался.

- Да ты ревнуешь!

- Ничего подобного!

- Не зли его, - серьёзно посоветовал Дрэгос, перестав смеяться.

- Она ослаб, - веско возразила Наркиса. - Он давно не пил крови, его ничто не трогает, он ничего не хочет и не способен бороться. Кажется, даже его жажда крови ослабла. Ты когда-нибудь слышал о таком? Чтобы вампир перестал желать крови?

- Мариан старше всех нас, и сильнее любого из нас. Его лучше бояться.

- А тебе не надоело? - вкрадчиво поинтересовалась вампирша.

Дрэгос промолчал, но выражение, промелькнувшее на его лице, ответило Наркисе лучше всяких слов.

- Мы вампиры, - произнесла Наркиса, - мы не должны бояться кого бы то ни было. Особенно старика, растерявшего свои зубы. Ты ведь согласен со мной, я знаю это.

Дрэгос отвёл глаза и Наркиса улыбнулась.

На следующий день Кристина проснулась рано — ребёнок всю ночь толкался и не давал спать. Днём его укачивало от ходьбы и он засыпал, зато ночью просыпался и начинались танцы. Кристина мрачно думала, что это всё дурное влияние вампиров.

Однако зато она застала появление Лалы, которая принесла завтрак: яйца и орехи.

- Доброго утра!

Пожилая женщина на приветствие не ответила.

- Скажите, вы держите в замке кур? - спросила Кристина, предприняв ещё одну попытку разговорить женщину. - А здесь есть ещё люди?

Едва посмотрев на девушку, Лала поставила поднос на столик у камина и пошла прочь. Кристина разочарованно сникла: она надеялась найти в Лале хоть какую-то поддержку, в конце концов, та была единственным человеком в замке кроме неё, и заручиться её помощью было бы разумно.

Дверь за женщиной закрылась и почти сразу Кристина услышала глухой удар и вскрик.

Выскочить сразу не получилось — живот притянул обратно. Кристина кое-как перекатилась на кровати и подбежала к двери. В коридоре она никого не увидела, но слева была лестница и, повернув туда, девушка нашла Лалу, которая сидела, держась за перила и постанывая. Кристина подбежала к ней и присела рядом.

Судя по всему, служанка споткнулась и то ли вывихнула, то ли потянула лодыжку.

- Идёмте. - Кристина подставила плечо, чтобы женщине было удобно опереться. Та удивлённо подчинилась и захромала вместе с девушкой в комнату.

Усадив Лалу в кресло, Кристина осторожно сняла с неё башмак и осмотрела ногу.

- Думаю, вы просто растянули её, - заключила она. - На перелом или вывих не похоже, но нужно приложить холод. Я сейчас схожу, наберу снега, а вы пока посидите здесь.

Быстро одевшись, Кристина вышла в коридор. До башни было идти долго, поэтому девушка решила спуститься во двор. Для этого пришлось бы пройти через зал, но днём вампиров можно было не бояться. Она постаралась вернуться как можно быстрее: всё-таки в комнате она чувствовала себя безопаснее.

- Во так, посидите пока.

Кристина подвинула под ногу женщины подставку и положила на ушибленное место платок, в который завернула снег.

- Несколько дней вам лучше поменьше ходить.

- А ты доктор, что ли? - Голос у Лалы оказался хриплый, грубый и говорила она так, что было понятно — это дело для неё непривычное.

- Нет. - Кристина улыбнулась. - Но, у моего хозяина был скотный двор и мне часто приходилось лечить животных, которые поранились. Меня научил конюх судьи, он разбирался в таких вещах.

- Я не стану помогать тебе бежать, - вдруг заявила Лала.

Кристина сперва опешила, а потом улыбнулась.

- Я и не собралась, - сказала она. - Я буду ждать возвращения Мариана.

Женщина глянула на Кристину, её лицо не выражало ни капли дружелюбия, однако девушка думала о том, что эта женщина жила здесь, совсем одна, среди чудовищ, которые вряд ли видели в ней разумное существо. И она наверняка привыкла к этому. Невозможно было сравнивать жизнь в замке и её жизнь служанкой в доме судьи, но Кристина могла отчасти понять, что значит ощущать себя призраком и жить с боязнью, которая со временем становится частью тебя.

- Первый раз на моей памяти господин привёл человека в замок, - сказала старуха.

Кристина встрепенулась: всё, что Лала ни рассказала бы о жизни здесь, могло пригодиться ей, чтобы выжить.

- Другие господа приводили людей, но они умирали очень быстро, - продолжала Лала. - Они просили помочь, но я никогда не помогала. - Сказано это было с определённым вызовом, Лала словно пыталась показать, что не сожалеет об этом.

Может, она в самом деле не сожалела. Может быть, она убедила саму себя.

- Если бы вы помогли, вас убили бы тоже, - заметила Кристина.

- Я здесь по своему желанию, - ответила Лала.

«Добровольно? Зачем человеку жить в логове кровожадных тварей добровольно? Или она жила среди людей, которые были страшнее вампиров, - подумала Кристина, - или она сама оказалась чудовищем для тех, среди кого жила». Глядя на угрюмое лицо Лалы, её глаза, в которых светились такие же угрюмые, тяжёлые мысли, Кристина решила, что, что бы ни случилось на самом деле, жизнь это женщины вряд ли была лёгкой.

- Тебе не одиноко здесь? - спросила она и замялась, подыскивая слова: - То есть, здесь совсем никого и это место… оно, кажется, давно уже не человеческое. Здесь ничего нет…

- Чем старше человек становится, тем меньше у него желаний, - сказала Лала и ухмыльнулась кривым ртом. - Бог сотворил нас мудро. Так мы готовимся к смерти. В юности я много чего хотела от жизни: любви, дом, семью, достаток, вкусную еду, тёплые вещи, счастье, деньги, долгую жизнь… - Лала оборвала саму себя и лицо её стало ещё темнее, но потом расслабилось и даже, кажется, отразило покой. - Но моя жизнь сложилась иначе. Я должна была умереть тогда, но попала в замок господина, так что…

- Где живёт ваша семья? - быстро спросила Кристина. - Я могла бы разыскать их и…

- Не надо, - перебила Лала.

- Но они, наверное… они не знают, где вы? Что если они до сих пор ждут… да наверняка ждут! Я могла бы…

- Они ждут, но не на земле, - снова перебила Лала. - Я думаю, они встретят меня на той стороне, чтобы посмотреть, как черти потащат меня в ад. Они будут смотреть и всё, на что я надеюсь, что в тот момент они не станут радоваться слишком сильно. Их прощения я не жду, но мне бы не хотелось увидеть радость на их лицах, когда дьявол засунет меня в кипящий котёл. Я ни о чём не жалею, но знаю, что заслужила прожить жизнь так.

Кристина слушала, не до конца понимая.

- Они погибли? - спросила она осторожно.

- Я убила их. - Лала поглядела на Кристину с каким-то мрачным торжеством. - Пока они спали, я зарезала их всех, всех, кто там был. Со мной будто сделалось затмение, голос в моей голове приказал мне. Люди сказали, это бы голос Сатаны и меня объявили ведьмой, но сейчас-то я понимаю — это был мой голос. Я много думала, у меня было время подумать, так что я знаю наверняка: я хотела сделать то, что сделала. Меня собирались повесить, но господин забрал меня к себе. Он сказал, отныне я стану служить ему и я служила все эти годы.

Кристина потрясённо молчала. Что она могла сказать, должна ли была что-то сказать?

- Мне жаль, - прошептала девушка.

Лала вдруг расхохоталась.

- Я тебе такое рассказываю, а ты меня жалеешь? Ты, наверно, слишком добрая или слишком глупая! Такие долго не живут, - прибавила она.

- Я и правда глупая, - согласилась Кристина со слабой улыбкой, подумав о том, как легко поверила своему избраннику. Ему хватило пары ласковых слов, чтобы заставить её забыть обо всём. Да уж, конечно, глупая. - Может, я проживу достаточно, чтобы успеть поумнеть.

- Если очень повезёт, - заметила Лала. - Ты в логове вампиров: чтобы уйти отсюда живой нужна большая удача.

Кристина мысленно согласилась. Кажется, Лала не питала к ней особой симпатии, но и ненависти тоже. Больше было похоже, что пожилой женщине всё равно. Она принимала происходящее вокруг себя спокойно, как данность. Убьют Кристину или нет, Лалу это совершенно точно не трогало.

- Когда-то в детстве я слышал от бабушки истории о вампирах, - произнесла Кристина. - В них это были уродливые создания, часто вздувшиеся от крови, с трупными пятнами на теле. Они поднимались из могилы каждую ночь, чтобы пить кровь односельчан, а начинали всегда с ближайших родственников. Выходит, что это только байки? Но бабушка говорила, что сама видела одного, когда жители посёлка разрыли могилу недавно погибшего в горах охотника. Они сделали это после того, как от внезапной и скоротечной болезни скончался его младший сын. Оказалось, отец сделался вампиром и приходил, чтобы сосать кровь ребёнка.

- Всё правда, - заверила Лала. - Если человеку не повезло и он поднялся после смерти, он возвращается живым мертвецом. Каждую ночь он должен пить кровь, а утром зарываться в свою могилу. Но, если он сможет прожить так семь лет, то становится почти не отличим от человека. Вот только он всё равно должен пить кровь и время от времени спать в земле. Обычно люди, всё-таки, замечают, что в окрестностях завёлся вампир, - добавила Лала с кривой ухмылкой, - они вскрывают могилы и находят его. Поэтому их число до сих пор невелико, а таких, как мои хозяева, единицы. Люди убивают вампиров прежде, чем они станут сильнее. Если покойника похоронили где-то в отдалении, втайне от всех и о его могиле не известно, тогда вампир может избежать участи быть убитым.

- И сколько они живут вот так?

- Не знаю. Моим господам много веков.

- А сколько лет Мариану?

- Я знаю только, что он не всегда жил в этом замке, а занял его около двух веков назад. Ещё я слышала однажды, как повелитель вспоминал события, случившиеся полтысячи лет назад.

«Пятьсот лет?» - Кристина ощутила, как при попытке охватить это время, у неё возникло ощущение такой безграничной пустоты, что ей стало жутко. Полтысячи лет ночи. Она не могла даже вообразит такое. Пятьсот лет созерцания, одиночества, пятьсот лет жизни без желаний, когда всё, что способно наполнить тебя чувством, это свежая кровь. Но Мариан, кажется, перешагнул и эту грань. Как давно он не пил кровь и приносила ли она ему хоть толику тех же эмоций, которые испытывали остальные вампиры? Если бы так, он, наверное, пировал с ними, а не ходил по замку как тень.

«Он, наверное, и сам не понимает, зачем я ему», - подумала Кристина.

Ночью Мариан покинул замок и Кристина, охваченная тревогой, сидела в комнате возле камина и не решалась выйти даже чтобы дойти до библиотеки. Она вздрагивала точно также, как в первую ночь, и только удивлялась, что, кажется, в присутствии Мариана ей было спокойно, и, может быть, даже спокойнее, чем в доме судьи в последние месяцы. Её избранник избегал её, она старалась скрыть беременность, и, не будь судья так занят работой, он заметил бы всё гораздо раньше: и смущение своего сына, и округлившийся живот служанки. Кристина всё гадала, в какой момент она поняла, что отец ребёнка не сдержит обещания и не женится? Может, она никогда не верила в это, просто обманывала саму себя?

В зале жарко пылал камин. Он горел всегда: и зимой, и летом, огонь разжигали, хотя вампирам он был вовсе не нужен, ведь они не мёрзли.

За длинным столом сидел Пали, одетый в обтягивающие брюки, высокие сапоги, свободную рубашку и туго затянутый в талии камзол, расшитый золотом и жемчугом. Его одежда была не нова, ткань протёрлась, жемчужины местами отвалились, потому что перегнили нитки. Рукава и воротник рубашки были серыми от грязи и висели бахромой.

У Пали было круглое лицо с крупными чертами, маленькие глаза блестели из-под низко нависающих бровей.

Глядя на огонь остекленевшим взглядом, Пали медленно пил вино, подливая из стоявшей перед ним бутылки. Иногда он промахивался мимо кубка, так что на столе уже образовалась небольшая красная лужица.

На другом конце стола сидел Рэду. Он чистил кинжал, найденный в одной из комнат, старательно оттирая ржавчину. Перед ним на куске материи лежали аккуратно разложенные инструменты. Кинжал был сильно повреждён, но вампир неторопливо и старательно начищал лезвие.

В кресле у камина скучала Вадома. Она рассеяно переворачивала страницы старого фолианта, задерживаясь только на гравюрах. Её русые волосы были убраны под сетку, на лбу блестел вставленный в оправу обруча самоцвет. Тёмно-бардовое платье, отороченное горностаем, спускалось по фигуре тяжёлыми складками. Длинные, белые пальцы, унизанные массивными перстнями, лениво касались тонких страниц.

В тишине только потрескивали поленья в камине, выпуская искры. Иногда под потолком с писком проносились летучие мыши.

В зале появился пожилой мужчина с охапкой дров. Он шёл, согнувшись и сильно прихрамывая, одежда на нём была старой, но тщательно заштопанной. Неуклюже поклонившись Вадоме, которая даже не взглянула на него, старик положил дрова рядом с камином и, подбросил в огонь несколько поленьев. Потом он подошёл к столу, достав из сумки, висевшей через плечо, серую от пыли бутылку, откупорил её и поставил рядом с початой.

Пали поглядел на бутылку и вдруг со всего размаха смахнул её со стола, заорав:

- Дьявол!

Вадома подняла голову, наградив художника раздражённым взглядом, Рэду даже не замедлил движений, словно ничего и не слышал. Старик на пару шагов отступил от вампира, однако он не пытался убежать и даже не выглядел сильно испуганным, только стоял, ожидая, что будет дальше.

- Что за шум? - поинтересовалась Наркиса, которая как раз вошла в зал.

- Пали опять набрался, - с отвращением сообщила Вадома.

Художник мрачно поглядел на вампиршу и снова уронил голову. Ему захотелось выпить, но других бутылок поблизости он не обнаружил, зато заметил старика.

- Ты… - грозно начал он.

Человек достал из сумки вторую бутылку и быстро поставил перед вампиром. Пали схватил бутылку, ногтем срезал горлышко и жадно принялся пить. Вино текло у него по подбородку, лилось на грудь, заливая одежду. Старик торопливо вышел из зала, правда, далеко он не ушёл, оставшись дежурить на случай, если его позовут.

Наркиса подошла к столу, скользнула взглядом по батарее пустых бутылок.

- Дьявол… - повторил Пали уже тихо, себе под нос, и провёл рукой по голове, отбросив назад длинные волосы.

- Кажется, кто-то снова пытался рисовать, - флегматично прокомментировал Рэду.

- Да иди ты! - зарычал художник, хотел повернуться, но не удержался и рухнул под стол.

- Всё равно ведь не получается, бросил бы уже, - с состраданием заметила Вадома.

- И ты иди к чёрту!

Вадома обиженно надулась.

- Хочу на охоту. Хочу крови, - заявил Пали и поглядел остальных, будто только теперь их заметил. - Почему бы нам не слетать до ближайшей деревни? Здесь была одна рядом.

- Все ближайшие деревни опустели несколько десятков лет назад, - бесстрастно отозвался Рэду. - Последнюю почти истребил тот вампир, которого случайно обратила Вадома, помните? Он там много лет кормился, пока почти всех не сожрал, но потом его всё-таки нашли охотники.

- Жаль, так и умер зверем, - вздохнула Вадома. - Ему пары лет не хватило.

- Надо было забрать его в замок, раз тебе его так жаль.

Вадома поморщилась.

- Из него не мог получиться хороший вампир, он и человеком-то был тупым. К тому же, с такими новичками всегда проблемы: кто бы его семь лет кормил, следил, чтобы не потерялся в горах? Они же как дети в этом состоянии!

- Скорее, как животные, - поправил Рэду. - И мы все через это прошли, если помнишь. За тобой, например, присматривал Дрэгос.

- Не напоминай! Я тогда просто кошмарно выглядела! - воскликнула она. - У меня от всей той выпитой крови кожа была как перезрелая слива, а живот выпирал как…

- Как у той девки, которую приволок Мариан, - закончила вместо неё Наркиса.

- Да уж, - произнесла Вадома и снова уткнулась в книгу — ей явно не хотелось обсуждать дела старого вампира.

- Подумать только, - продолжила Наркиса, - улетел непонятно куда, а нам приказал её не трогать — человека! Человек в нашем замке живёт словно это в порядке вещей! Вы можете вспомнить, чтобы так было когда-то?

- Может, он хочет её обратить? - предположила Вадома.

Наркиса быстро повернулась к блондинке и стало понятно, что эта мысль ещё не приходила ей в голову, и теперь неприятно поразила её.

- Чего он тогда ждёт? - спросила она.

- Наверно, пока девушка родит.

По лицу Наркисы прошла судорога.

Пали как раз кое-как сумел взобраться обратно на стул и сел, уронив голову на скрещенные руки.

- Настоящий позор, - прошипела Наркиса. - Вы подумайте, разве вас не возмущает мысль о том, что в замке, словно у себя дома, живёт человек? Почему мы должны слушаться указаний Мариана насчёт неё? Она просто мясо, пища, и я ручаюсь, что каждый из вас хотел бы попробовать на вкус кровь её ребёнка.

Рэду со вздохом отложил кинжал в сторону.

- Что ты пытаешься сделать, Наркиса? - спросил он. - Ты хочешь — чего?

- Вам не надоело слушать то, что говорит это старик? - с презрением бросила вмпирша.

- Не помню, чтобы Мариан отдавал приказы или как-то притеснял нас, он вообще едва замечает нас. Он не командир нам, но благодаря его присутствию мы всё ещё не поубивал друг друга. Так чего ты действительно хочешь, Наркиса? Свергнуть Мариана? Убить его?

Вадома при этих словах напряглась и отложила книгу, впрочем, Наркиса стояла спиной к камину, так что Вадома не могла видеть её лица. Пали тоже очнулся — он, похоже, слышал разговор, и последние слова вампирши произвели на него впечатление.

- Конечно же нет, - ровно ответила Наркиса. - Только, разве сейчас Мариан ведёт себя разумно? Может, он был нашим пастырем, но теперь похож на мертвеца. И я не знаю, как расшевелить его.

- Та девчонка смогла. Не лучше ли позволить всему идти своим чередом? - Рэду откинулся на высокую спинку стула, скрестив руки на груди.

- Она не оживила его! - воскликнула Наркиса. - Он делает то, что свойственно людям, а не нам. Он попросту сошёл с ума и это убьёт его в конце концов.

- Ты хочешь, чтобы Мариан стал таким, каким был триста лет назад, или ты хочешь избавиться от него? Ты боишься его? Если так, я могу понять.

- Эта брюхатая корова приведёт Мариана к смерти, разве вы не видите?

- Мариан прожил полтысячи лет, - возразил Рэду. - Сомневаюсь, что в этом мире есть что-то, что может повести его куда-то против воли.

- Он ведёт себя как безумец.

- Поступай как знаешь, - вздохнул Рэду, снова занявшись оружием. - Лично я не собираюсь вмешиваться: мне интересно посмотреть, что сделает с тобой Мариан.

Наркиса поджала губы и, не говоря больше ни слова, вышла из зала. Вадома попыталась вернуться к книге, но было заметно, что разговор взволновал её. Какое-то время она сидела, напряжённо глядя в огонь, потом спросила:

- Вы думаете, она говорила серьёзно?

- Полагаю, она была совершенно серьёзна, - флегматично подтвердил Рэду. - Она обеспокоена, конечно, но, то ли не знает, чего хочет, то ли не готова делиться своими планами.

Вадома бросила пытливый взгляд на Рэду.

- А ты думал об этом? - спросила она.

- О чём?

- Чтобы убить Мариана?

Рэду улыбнулся.

- Может быть. Однако я не вижу конечной практической выгоды.

- Мариан ограничивает нас, тут я согласна с Наркисой. Он чуть не изгнал Дрэгоса. И что бы Дрэгос стал делать, оставшись один, лишившись убежища? Он бы погиб.

- Вполне вероятно, - согласился Рэду.

- Ты всё ещё ненавидишь его за то, что он на тебя напал? - возмутилась Вадома. - Он был пьян. Ты думаешь, справедливо было бы выгнать его?

- Если бы я хотел такого исхода, то в тот вечер ответил бы Мариану иначе, - возразил Рэду.

- Он наводит ужас даже на нас, хотя мы такие же, как он, - произнесла Вадома словно бы про себя. - Я не хочу бояться, - она подняла взгляд на Рэду, - но рядом с Марианом я боюсь смерти.

- Мы все давно уже мертвы, - отозвался Рэду.

Днём Кристина почти всё время была одна и это одиночество оставляло её наедине с собственными мыслями. Временами ей начинало казаться, что она в этом замке уже давным-давно, что прошли месяцы, если не годы, с тех пор, как она здесь оказалась. Она чувствовала себя словно во сне, точно не могла проснуться от затянувшегося кошмара.

На третью ночь после отъезда Мариана Кристина проснулась и не сразу смогла понять, что разбудило её, а затем услышала, как кто-то негромко, но настойчиво стучит в дверь.

Выбравшись из постели, девушка накинула на плечи шаль и подкралась к двери. С полминуты она прислушивалась, но потом всё-таки решилась заговорить:

- Кто это? - окликнула она.

- Это я.

Кристина узнала голос Лалы и удивилась — женщина не приходила к ней ночью, ведь ночами она прислуживала вампирам. Девушка уже положила руку на засов, но страх заставил её медлить.

- Что-то случилось? - спросила она.

- Дору плохо, он порезал руку, кровь так и хлещет, - торопливо заговорила Лала. - Ты сказала, что умеешь лечить, я и подумала, что ты поможешь. Ведь поможешь?

- Да, - замешкавшись на секунду, ответила Кристина. - Да, конечно.

- Вампиры все внизу, в зале, - прибавила Лала. - Ты не бойся, Григор следит, он скажет, если что.

Кристина сдвинула засов и приоткрыла дверь. Она была почти готова увидеть в коридоре вампира, но там действительно стояла одна Лала, с волнением глядя на девушку.

- Где он? - спросила Кристина.

- Недалеко.

Лала повернулась, чтобы показать, и Кристина выглянула за дверь. И тогда она увидела вторую женщину, до сих пор скрывавшуюся в тени. Кристина сразу же узнала её, это была та, что в лесу предлагала Мариану выпотрошить её. Девушка попыталась захлопнуть дверь, но вампирша легко оттолкнула её, так что Кристина упала назад, больно ударившись о пол. Она отползла, округлившимися от ужаса глазами глядя в бледное лицо женщины, которая смотрела на неё с брезгливым выражением лица.

- Да ты просто туша, - произнесла Наркиса с отвращением. - Что он в тебе нашёл? Это же просо нездорово!

Странно, но эти слова подействовали на Кристину так, как она сама не ожидала от себя. Она не перестала бояться, но парализующий страх испарился, теперь она видела перед собой опасное, страшное существо, но лишённое инфернального ореола. Кристина увидела в чудовище человеческие черты. Она увидела ревность.

- Мариан убьёт тебя, если ты что-то сделаешь со мной, - произнесла Кристина уверенным тоном, хотя внутренней уверенности не испытывала вовсе.

- Думаешь? - прошипела Наркиса. Наклонившись, она схватила Кристину за волосы и поволокла в коридор.

Девушка не пыталась сопротивляться, всё, что она старалась делать, это уберечь от ударов живот. Она то семенила, то её тащили по полу. Затем Наркиса с грохотом распахнула тяжёлые двери и швырнула девушку на пол. Кристина увидела огненные всполохи, отбрасываемые большим камином на каменные плиты пола. Она ппоняла, что лежит посреди зала, шагах в шести от длинного стола, за которым в молчании сидели вампиры и все, как один, глядели на неё.

- Весьма драматично, - заметил один из вампиров, стройный и исполненный изящества, с коротко подстриженными чёрными волосами. Он сидел боком у стола, закинув ногу на ногу. - Пояснишь? - прибавил он.

Наркиса обошла вокруг девушки и встала, скрестив руки на груди и гордо выпрямившись.

- Эта та дрянь, которую приволок к нам Мариан.

- Мы все догадались, не сомневайся, - кивнул Рэду. - Что дальше?

- Дальше? - повторила Наркиса. - А дальше я предлагаю сделать с ней то, что и полагается с человеком — убить, выпить её кровь, разорвать на куски!

Кристина сидела, скорчившись на полу, в одной сорочке, обхватив себя руками за плечи и дрожа от холода. Она не могла перестать представлять свою смерть. Всё закончится так, как она и думала — её разорвут на части вампиры. Уж лучше было замёрзнуть в лесу. Как ни странно, слёз не было, может, потому что такой конец казался слишком страшным, чтобы быть правдой. Разве для этого она родилась? Чтобы быть отвергнутой своей семьёй, полюбить и сразу же оказаться преданной любимым, забеременеть и потерять ребёнка, ещё даже не успев увидеть его лицо? Неужели она родилась для того, чтобы её убили в этом замке, затерянном среди гор и лесов, в этой морозной глуши?

Неужели люди рождаются только для того, чтобы умереть?

- Пожалуй, она выглядит соблазнительно, - заметила женщина со светлой косой, уложенной вкруг головы венцом. - Наркиса права, я тоже не понимаю, почему человек так долго в нашем доме и всё ещё жив. Давайте просто её съедим, и дело с концом.

Рэду окинул взглядом остальных, читая на лицах и одобрение, и сомнение.

- Мне только одно интересно: почему ты так упорно стараешься втянуть в это всех? Хочешь её съесть — вперёд, никто тебе мешать не станет, но делить на такую толпу человека в котором от силы метр роста как-то глупо, не находишь? Да и прежде за тобой не наблюдалось подобных приливов щедрости. Хочешь разделить ответственность?

- Плевать! - Вампир, одетый в роскошные лохмотья, выбрался из-за стола, опрокинув на пол пару бутылок. - Будь я проклят, если откажусь от крови!

- Ты уже проклят, Пали, - закатил глаза Рэду.

- Да пошёл ты! - Вампир сделал несколько решительных, но нетвёрдых шагов по направлению к девушке.

- Как всегда очень оригинально.

- Что ты сказал?! - Пали развернулся к Рэду, пытаясь нащупать на поясе кинжал. Рэду спокойно ждал, с брезгливым состраданием глядя на художника.

Некоторые вампиры, хмыкнув и пожав плечами, тоже поднялись из-за стола и направились к Кристине. Они опасались Марина, но Наркиса была права: если виноваты все, то не виноват никто, наказать всех Мариан просто не сможет.

Рэду, видя такое дело, встал и направился прочь из зала, не желая разбираться с Марианом после его возвращения, проходя мимо Наркисы он задержался.

- Тебе бы остановиться, - заметил он, - но, когда речь заходит о желаниях, мы не слышим слова «довольно». Наша жажда ведёт нас. И тебя она ведёт к смерти.

Едва дверь захлопнулась за Рэду, как Пали оказался рядом с девушкой.

- Ты как молодое вино, - произнёс он, наклонившись и облизываясь, - я с удовольствием отведаю, какая ты на вкус.

Девушка попыталась оттолкнуть его, но вампир схватил её за руки и прижал к полу, остальные тоже повскакивали со своих мест, беспокоясь, что им ничего не достанется. Кристина коротко и жалобно вскрикнула, и в это момент Пали словно оторвало от земли и приподняло воздух, а затем он отлетел в сторону, сшибив лавку.

Дрэгос развернулся к остальным вампирам и зарычал. Те остановились.

- Ты тоже умом тронулся? - Наркиса подступила к Дрэгосу.

- Я в своём уме, - отрезал тот. - Речь не об изгнании — Мариан убьёт нас за такое. Это его добыча, а ты собираешься отнять её нашими руками. Что потом? Ты сделаешь вид, что ни при чём?

- Дрэгос, ты хочешь драться со всеми из-за человека? - поинтересовалась Наркиса, шагнув ближе. - Ведь ты же умный вампир и не станешь совершать глупость. Подумай…

- Хватит, - перебил Дрэгос, - из-за тебя мы все окажемся под угрозой.

Наклонившись, он рывком поднял Кристину на ноги, едва не вывихнув ей руку. Девушка вскрикнула.

- Пошли! И не смей пищать!

- Стой! - Наркиса схватила Дрэгоса за плечо. - Если так хочешь, беги за Рэду, но не мешай мне! Её нужно убить, она не должна осквернять собой замок.

- Да что с тобой? - заорал Дрэгос, развернувшись к вампирше. Он всё ещё держал за руку Кристину, которая едва могла удержаться на ногах. - Что тебе за дело? Мариан приютил всех нас здесь, помог многим из нас! Что с того, что он таскается с этой девчонкой? Хоть съест, хоть оставит питомцем, какая тебе разница?!

- Да потому что он заботится о ней! - выкрикнула Наркиса. - Об этой корове, которая не проживёт и полвека! Он был с нами все эти столетия и всё шло бы дальше точно также, если бы не она. Зачем она ему? Зачем?!

- Не Мариан сошёл с ума, а ты, - холодно заключил Дрэгос и направился прочь, потащив за собой Кристину, которая едва могла переставлять ноги.

- Идиот, - прошипела Наркиса, яростно сжав зубы. Она вдруг подскочила к одному из вампиров и выхватила из ножен у него на поясе кинжал. Не проронив ни звука, Наркиса бросила на Дрэгоса и замахнулась, метя в сердце, но нанести удар не успела.

- Дрянь! - заверещала она, обернувшись к Вадоме. Та вырвала кинжал у Наркисы из руки и с размаху всадила ей в грудь.

- Ты!.. - выдохнула Наркиса.

Из неё словно выдернули позвоночник, она осела на пол, по её подбородку заструилась кровь.

На этом силы окончательно оставили Кристину и она потеряла сознание.

Когда она проснулась, всё ещё стояла ночь. В комнате горела одна свеча, было тихо, только ветер завывал в трубе. Она пошевелилась и тогда только заметила фигуру, сидевшую в кресле у камина. Девушка замерла. Вампир обернулся и она узнала его: это был тот, что тащил её из зала. Неловко приподнявшись на руках, Кристина села, откинувшись на подушку. Всё тело у неё болело от ударов, левая рука едва двигалась.

Дрэгос поднялся и подошёл к кровати. Некоторое время он глядел на девушку не говоря ни слова.

- Забавно, - произнёс он тихо, - за пару ночей ты изменилась так сильно, как ни один из нас не менялся за все свои десятки лет. Вы, люди, меняетесь всё время, от рождения и до смерти, и только смерть останавливает бесконечную цепь перемен.

- Вампиры меняются тоже, - прошептала Кристина.

- Это не так.

- Разве Мариан всегда был таким, как теперь? - спросила девушка. - И разве вы не обуздываете свою жажду крови через семь лет после смерти?

- Пожалуй, - согласился Дрэгос.

Он облокотился о столбик кровати, скрестив руки на груди. Он выглядел как-будто удивлённым или даже растерянным.

- Вы, люди, тоже сходите с ума от желаний, - произнёс он, будто размышляя вслух. - Вам холодно, душно, неудобно, больно, вы испытываете голод, помните старые обиды, радуетесь красивым вещам, любуетесь закатами или цветами у придорожной канавы. И, если жажда чего-либо завладевает человеком, она становится также неудержима, как и жажда вампиров. Только кровь возвращает нам вкус к жизни.

- Кажется, Мариан не пьёт кровь, - тихо сказала Кристина.

Дрэгос ничего не ответил. Он вернулся в кресло и оставался там до рассвета, и ушёл только утром.

Лала принесла ей завтрак также, как и в друге дни до этого. Она не разговаривала и Кристина тоже не пыталась с ней заговорить. Она не злилась, не испытывала жалости: Лала подчинялась вампира всю свою жизнь, могла ли она сделать иначе? А хотела ли? «Мы заложники самих себя, - думала Кристина, - так ли уж изменчива наша природа?»

Днём Кристина снова поднялась на башню замка. Кругом лежал снег, небо было затянуто серыми тучами, ветер поднимал снежную пыль и закручивал в маленькие смерчи.

Она думала о будущем и понимала, что, скорее всего, очень скоро умрёт. Родители не примут её, отец не захочет брать в дом обременённую ребёнком дочь, позор семьи. С ребёнком на руках ей, скорее всего, не удастся найти работу. Она станет скитаться от посёлка к посёлку, прося милостыню, и, в конце концов, замёрзнет где-нибудь в поле вместе со своим ребёнком. Если её будущее так однозначно, для чего же она старается выжить?

Страх был ответом: она боялась смерти и того, что на этом закончится всё. И ещё: разве не была она ответственна за ту жизнь, что носила в себе? Её ребёнок ещё не мог позаботиться о себе сам, значит, она должна была сделать всё, чтобы он выжил, и, возможно, прожил жизнь лучше, чем она.

Кристина плотнее закуталась в шаль и пошла вокруг башенки. Что-то хрустнуло под ногами. Разворошив носком ботинка снег, она увидела остатки птичьего гнезда, рядом лежали кирпичи. Подняв голову, девушка увидела выемку в стене, откуда вывалилась часть кладки.

Замок разваливался по частям. Он казался вечным среди этих гор и лесов, казался частью скалы, но только издалека. Если присмотреться ближе, становилось очевидным, что он разрушается и, должно быть, однажды его каменные своды рухнут и погребут под собой зал вампиров, коридоры и горницы, подвалы и конюшни, и всё, что есть внутри. Без людей он не мог протянуть долго. У всего есть свой конец.

Перед глазами у Кристины возникло перекошенной болью и злобой лицо черноволосой вампирши. «Есть ещё кое-что, что отличает нас, - подумала девушка, - люди знают своё будущее, мы знаем, что умрём. У нас есть только настоящее».

- И кто знает, хорошо это или плохо, - пробормотала она.

Мариан вернулся на пятую ночь. Зал на первом этаже замка стоял пустым, за столом сидел только Рэду, который занимался тем, что пытался счистить ржавчину с кинжала. Он работал медленно и неторопливо.

- С возвращением, - поприветствовал он, когда Мариан вошёл в круг света камина.

- Что произошло? - спросил Мариан.

Рэду проверил лезвие на свет, хотя особой нужды в этом и не было.

- Наркиса пыталась убить Дрэгоса и её убила Вадома. Многих это… расстроило. Во всяком случае, им потребуется время, чтобы снова собраться вместе.

- Понятно.

На минуту повисла пауза. Было слышно только, как потрескивает пламя и как мыши пищат под потолком.

- Она боялась, что ты бросишь всех нас, - сказал Рэду, - ради человека.

- В самом деле?

- Мне так кажется, - пожал плечами Рэду. - И ещё мне кажется, что она была права.

Он вздохнул и бледно улыбнулся.

- Мы не привыкли к переменам и я ещё не знаю, что мы будем делать без тебя.

- Я не вмешивался в ваше существование, - возразил Мариан. - Всё останется таким же, как раньше.

- Конечно же нет, - покачал головой Рэду. - Ты был нашим гарантом, мы видели, что нас ждёт. Теперь мы лишимся даже призрака будущего.

- У вампиров его нет.

- Пожалуй, - склонил голову Рэду. Помолчав, он спросил: - Ты и правда готов к этому? Ты хочешь уйти насовсем? Ты не можешь знать, что нас ждёт за гранью. Что, если теперешняя жизнь — это всё, что нам доступно? Люди говорят, душа после смерти отправляется в рай, а то, что остаётся, только плоть. Что, если мы плоть, и нас ничего не ждёт за чертой? Мы ведь умерли давным-давно.

- Наверняка не узнать, верно? - Мариан улыбнулся. - Я хочу снова жить, пусть и не долго. Даже если это означает умереть.

Воздух пах солью и магнолией, а над причалом разносились окрики старшин, присматривавших за погрузкой судов, и иногда пронзительные голоса чаек. Солнце ещё не поднялось, было по-весеннему прохладно.

Помощник капитана заметил подъехавший экипаж и сразу догадался, что это прибыли пассажиры, зафрахтовавшие место на судне. Издалека он следил за тем, как из кареты сперва вышла молодая женщина с ребёнком на руках, она взглянула в сторону розовеющего горизонта, а затем посторонилась и пропустила мужчину. Рядом с его могучей фигурой женщина казалась совсем маленькой, как воробышек.

Они стали спускаться к причалу.

- Доброе утро, сэр, мадам. - Помощник капитана кивнул и всмотрелся в лица людей, пытаясь угадать, кем они друг другу приходятся.

Женщина была совсем юной, и, откровенно говоря, выглядела девчонкой, хотя и была одета как полагалось порядочной даме, а мужчина же, напротив, достиг преклонного возраста: волосы его отливали снежной белизной, лицо покрывали морщины. Держался он прямо, но движение его были несколько скованы, как у любого старика. На вид ему было никак не меньше шестидесяти лет. В мужья юной красавице он не тянул, но кто знает?..

- Мариан Волонтир, - представился старик. Голос у него был звучный и глубокий. - Это моя дочь, Кристина.

- А это Флорин, - с улыбкой прибавила девушка, чуть приподняв младенца.

- Томас Бейкер, старший помощник, - кивнул в ответ помощник капитана. - Добро пожаловать на корабль. Капитан сейчас занят, но он непременно поприветствует вас позже. Ваш багаж уже доставили.

- Благодарю, - кивнул старик. - Не затруднит вас показать наши каюты?

- Конечно, идёмте.

Пассажиры поднялись на борт. Первой взошла девушка, старик поднимался следом за ней. Честно сказать, выглядел он сурово, да так, что мистер Бейкер подумал, что это точно не простой человек. А ещё что ему ни за что не захотелось бы с ним ссориться.

Старик замешкался, прежде чем спуститься под палубу. Он поглядел в сторону горизонта и будто раздумывал какое-то время, не задержаться ли, но девушка уже стояла внизу лестницы, ожидая его, и он, пригнув голову, нырнул в проём.

- Корабль скоро отчалит, - сообщил мистер Бейкер.

- Значит, мы вовремя, - улыбнулась Кристина и поглядела на Мариана, который, хоть и промедлив несколько мгновений, улыбнулся ей в ответ.