«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер»
(Михаил Булгаков. «Мастер и Маргарита»)
«Я - специалист по черной магии» - именно так Воланд представился Ивану Бездомному и Михаилу Берлиозу, когда председатель МАССОЛИТа наконец-то осведомился о его личности.
При этом, как известно, буквально сразу после этого Воланд уточнил:
«Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист.»
Итак, Воланд называет себя специалистом по черной магии и, в частности, специалистом по трудам чернокнижника Герберта. Здесь давайте прервёмся, чтобы обратиться к личности Герберта и, прежде всего, к окружающим его легендам, которые представляют особый интерес.
Герберт Аврилакский (лат. Gerbertus Aureliacus, фр. Gerbert d'Aurillac, около 950-1003), родом из французской провинции Овернь, остался сиротой и был отдан на воспитание в монастырь. Из монастыря же он отправился на обучение в Испанию. Там он познакомился с арабской наукой в области арифметики и астрономии, которые потом распространял в Европе.
Будучи наставником при дворе императора Священной Римской империи Оттона I, Герберт ввёл в учебную программу кафедральных школ так называемый «quadrivium» - арифметику, геометрию, астрономию, музыку. Написал многочисленные трактаты, посвященные богословским, философским и другим научным вопросам...
Церковная карьера Герберта была отмечена взлетами и падениями.
В своё время он был отстранён от должности архиепископа, отлучён от церкви. Потом возвращён в её лоно, возвысившись в 999 году до папского сана под именем Сильвестра II. Возможно, благодаря обширным научным познаниям Папа Сильвестр II пользовался славой одного из наиболее образованных людей своего времени.
Однако именно образованность вызывала подозрения у многих его современников, так что в народной традиции за ним прочно закрепилось имя «Папа - маг»...
В некоторых письменных источниках, появившихся вскоре после кончины Сильвестра II, отмечается предполагаемое увлечение понтифика магией, а также говорится о сделке с дьяволом, благодаря которой он получил папский престол...
В первой половине XII века появилась интересная легенда, согласно которой Герберт якобы соорудил по случаю особого расположения звёзд медную (бронзовую/металлическую) говорящую голову, способную отвечать «да» или «нет» на задаваемые ей вопросы. Считается, что первым рассказал эту историю о Папе Сильвестре II бенедиктинский монах Вильям Мальмсберийский.
По его словам, «Герберт, наблюдая за звёздами, собрал искусственную голову, которая отвечала „да” или „нет” на задаваемые ей вопросы».
Ссылка на особое расположение звёзд, якобы позволившее Герберту сконструировать говорящую голову, совсем не случайна. Он обладал, помимо прочих, глубокими астрономическими познаниями.
Возможность существования скрытой аллюзии через упоминание имени Герберта на мотив говорящей головы, находит своё подтверждение, на мой взгляд, в том обстоятельстве, что в более ранней редакции «Мастера и Маргариты» 1937 года фраза Воланда о рукописях Герберта звучит несколько иначе:
«тут в государственной библиотеке нашли интересные рукописи Бэкона и бенедиктинского монаха Гильдебранда, тринадцатый и одиннадцатый век»
(«Неизвестный Булгаков», сост. и коммент. В. И. Лосев, Москва 1993)
То есть в этой фразе 1937 года речь идёт о рукописях не одного, а двух авторов, но они оба имеют непосредственное отношение к Герберту Аврилакскому.
Обратимся сначала к упомянутому в ранней редакции романа бенедиктинскому монаху Гильдебранду.
Это не кто иной, как Папа Григорий VII, вошедший в историю в связи с «хождением в Каноссу», а также из-за борьбы против симонии и аморальности церкви...
Напомню, что хождением в Каноссу называют эпизод 1077 года в истории средневековой Европы, который связан с борьбой римских пап с императорами Священной Римской империи. Этот эпизод ознаменовал победу Папы Григория VII над императором Генрихом IV.
Каносса (Canossa) — знаменитый горный замок маркграфини Матильды Тосканской (сейчас это руины) в Тоскане, Италия.
Однако вернёмся к Гильдебранду, Папе Григорию VII.
Его борьба за моральность церкви, утверждение в католической церкви безбрачия духовенства и отстаивание верховенства папства над империей стала причиной появления у Григория VII многочисленных врагов.
В их числе целесообразно упомянуть кардинала Беннона (или Бенно), выступавшего на стороне императора Генриха IV и антипапы Климента III...
Беннон является автором довольно ядовитого сочинения «Vita et gesta Hildebrandi» - «Жизнь и деяния Гильдебранда», направленного против Папы Григория VII. В одном из фрагментов этого произведения, содержащего не одно обвинение против понтифика, Беннон называет Гильдебранда магом и учеником школы чернокнижников, которую «посещали» папы на протяжении всей первой половины XI века. Разумеется, первым «учителем» в этой школе был Герберт (Сильвестр II).
Упоминание имени Григория VII (причём в версии Булгакова 1937 года он назван своим мирским именем Гильдебранд), предположительно, было недостаточным. И возникла необходимость ввести и другой персонаж - Бэкона.
Чтобы не возникло путаницы (был и другой знаменитый однофамилец - философ Фрэнсис Бэкон, 1561-1626), Булгаков даёт пояснения. Речь идет о Бэконе, который жил в XIII веке, то есть о Роджере Бэконе (1214-1292), францисканском монахе, известном также как «Doctor Mirabilis» – «Удивительный доктор».
Это был один из наиболее видных мыслителей и учёных своего времени. Начав с изучения философии, в дальнейшем Бэкон посвятил себя, в частности, астрономии и алхимии. Вероятнее всего, что интерес к астрономии, алхимии и стал причиной его осуждения со стороны собратьев по ордену францисканцев и тюремного заключения.
Не могу не упомянуть, что учеником Роджера Бэкона является учёный францисканец Вильгельм Баскервильский — главный герой романа ещё одного моего любимого писателя-медиевиста Умберто Эко «Имя розы»...
Существует легенда, во многом схожая с уже упомянутой легендой о Герберте Аврилакском.
В ней говорится, что Роджер Бэкон и его собрат по монашескому ордену соорудили медную или бронзовую голову, которая якобы должна была давать указания по возведению защитной стены вокруг Англии. Способностью же говорить голова была обязана дьявольскому духу, вызванному монахами...
Нужно сказать, что сами легенды о говорящих головах Герберта и Роджера Бэкона отсутствуют в наиболее известных Булгакову источниках - к примеру, в «Энциклопедическом Словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона», или в «Истории сношений человека с дьяволом» Михаила Орлова.
Однако это не меняет того факта, что эти легенды были исключительно популярными и распространёнными, в первую очередь, в протестантских кругах. Можно предположить, что Михаилу Булгакову они были также знакомы, в частности, благодаря отцовской библиотеке.
Пара Григорий VII и Роджер Бэкон в поздней редакции романа заменяются одним Гербертом Аврилакским. Такая замена или «синтез» является довольно функциональным для двойного развития мотива говорящей головы.
С одной стороны Герберт, вступивший на папский престол в 999 году, считается - в силу «сговора с дьяволом» - первым Фаустом или, точнее, прототипом, на основе которого в дальнейшем складывалась легенда о Фаусте (см. В. М. Жирмунский, «Легенда о докторе Фаусте», Москва 1978).
С другой стороны, Герберт Аврилакский считается, благодаря энциклопедичности своих познаний, одним из первых изобретателей автомата, о чём свидетельствует тот факт, что он цитируется в большинстве текстов, посвященных истории автоматов.
Из трудов на русском языке можно упомянуть, к примеру, книгу Матвея Хотинского «Рассказы о темных предметах о волшебстве, натуральной магии, обманах чувств, суевериях, фокусниках, колдунах, ведьмах и т. п.», которая была издана в Санкт-Петербурге в 1861 году. Её автор утверждал, что говорящая голова Герберта была «неопровержимым доказательством его сведений в механике».
Но давайте вернёмся к тексту романа Булгакова, чтобы проследить, каким образом присутствие Герберта предвещает появление разных голов в книге.
Прежде всего вспомним, что Воланд формулирует своё пророчество о гибели Берлиоза на основе движения звёздных тел:
«Раз, два... Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть - несчастье... вечер - семь. Вам отрежут голову!»
Затем, чуть позднее, Воланд говорит о Герберте Аврилакском (чуть ранее уже цитировался данный фрагмент). Вскоре отрезанная голова Берлиоза «подскакивала на мостовой»...
Предсказание Воланда об отрезанной голове в каком-то смысле предвещает ссылку на Герберта и сбывается, проходя через его говорящую голову. Не будем забывать о том, что говорящая голова была создана Гербертом для изречения пророчеств.
Интересно, в этой связи, действие и во второй главе, занимающее место между предсказанием Воланда и его осуществлением.
Иешуа произносит, обращаясь к Пилату, неоднозначную фразу о головной боли римского прокуратора: «Но мучения твои сейчас кончатся, ГОЛОВА пройдёт». В редакции 1937 года: «Но день сегодня такой, что находиться в состоянии безумия тебе никак нельзя, и твоя ГОЛОВА сейчас пройдёт».
Эта фраза вызывает удивление у секретаря («Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова») и ещё более сильную реакцию у самого Пилата: «Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал ГОЛОВУ руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас».
Затем, далее по тексту, когда Пилат намеревается продиктовать секретарю свое решение:
«... у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что ГОЛОВА арестанта уплыла куда-то, а вместо неё появилась другая. На этой плешивой ГОЛОВЕ сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой».
Эта вторая голова, заменяющая голову Иешуа, - голова императора Тиберия, который, как гласят апокрифические евангелия, якобы приговорил Пилата к отсечению головы. Следовательно, слова Иешуа о голове Пилата звучат как пророчество, материализацией которого является видение Пилату головы Тиберия.
Действительно, чуть дальше по тексту романа:
«И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: „Закон об оскорблении величества.”. Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: „Погиб!”...»
Но вернёмся к Михаилу Александровичу Берлиозу, вновь появляющемуся в главе V:
«... в громадном зале, освещённом тысячесвечовыми лампами, на трёх цинковых столах лежало то, что ещё недавно было Михаилом Александровичем. На первом - обнаженное, в засохшей крови, тело с перебитой рукой и раздавленной грудной клеткой, на другом - ГОЛОВА с выбитыми передними зубами, с помутневшими открытыми глазами, которые не пугал резчайший свет, а на третьем - груда заскорузлых тряпок».
И вновь здесь уместно вспомнить легенду о Герберте Аврилакском.
Говорящая голова предсказала, что Папа Сильвестр II (Герберт) будет обречён на смерть, если только он отслужит мессу в Иерусалиме. По этой причине Сильвестр II всячески избегал паломничества на Святую Землю.
Но даже сам дьявол не смог уберечь его от судьбы.
Однажды понтифик, не отдавая себе отчёта в совершаемой ошибке, отправился служить мессу в римскую церковь Святого Креста Иерусалимского (Santa Croce in Gerusalemme).
После этого он тяжело заболел, призвал к себе кардиналов и решил во искупление своих грехов подвергнуть себя изрублению (!) при жизни, велев разбросать отсечённые члены, дабы дьявол не завладел ими...
Расчленённое тело Михаила Берлиоза, однако, оказалось не в состоянии избежать дьявола, как думал когда-то Герберт.
В XIX главе отсечённая и украденная голова Берлиоза служит для Азазелло поводом для завязывания беседы с Маргаритой.
Обезглавленное расчленённое тело Берлиоза «шествует» в похоронной процессии, сопровождая сделку Маргариты с дьяволом, на которую героиня идёт во имя любви к Мастеру...
Отрезанная голова Берлиоза вновь появляется под конец романа, на Великом Балу у Сатаны.
Она преподносится на блюде с тем, чтобы обратиться в чашу, из которой будет пить Маргарита, завершая вечер в роли королевы Марго ...
Последнему появлению головы Берлиоза были даны самые разные интерпретации. Оно вызвало множество ассоциаций.
Например, с образом Святослава и превращением его черепа в чашу...
С королевой Марго, испросившей у палача голову своего любовника, чтобы забальзамировать её и хранить у себя и др.
Появление «головы-чаши» Берлиоза предвещает конец пребывания Воланда в Москве, а вот предсказание об отсечении головы Берлиоза в определённом смысле оповещает о прибытии Воланда в столицу...
В начале этой заметки упоминалось, что Воланд представился как специалист по черной магии. Это профессиональное определение встречается в романе неоднократно. Иногда оно заменяется простым словом «маг».
Именно в роли мага Воланд в очередной раз следует по стопам Герберта, но Герберта Аврилакского - изобретателя автоматов, в образе скорее балаганного чернокнижника, чем демонического колдуна...
Начиная со второй половины XVIII века в Россию пришла из Европы мода на различного рода автоматы.
Иностранные иллюзионисты и механики, которых зачастую называли «магами» или «профессорами магии», демонстрировали чудесные достижения механики. Иногда эти демонстрации были отдельными представлениями. Иногда - частью кукольных спектаклей, балаганных представлений на ярмарках и народных гуляньях.
В числе излюбленных механических изобретений были именно говорящие головы. Так, например, «козырем» представления знаменитого Антона Марковича Гамулецкого (1753–1850), популярного в Петербурге в 1830-е годы, была именно говорящая голова...
Это была исполинская голова чародея из бронзы, установленная на стеклянном столе. Голова отвечала на любой вопрос, при этом на том языке, на котором он задавался. Чтобы развеять какие-либо сомнения или подозрения, что в столе могло находиться некое секретное приспособление, посетителям дозволялось брать голову в руки и перемещать её на свое усмотрение...
В XIX веке использование автоматов в представлениях магов и фокусников становится делом настолько частым, что уже упомянутый чуть ранее Хотинский замечал:
«говорящие головы можно видеть у всякого заезжаго фокусника» (М. С. Хотинский, Рассказы о темных предметах., Санкт-Петербург 1861).
Мода эта не прошла с наступлением ХХ столетия. Об этом свидетельствуют, среди прочего, паноптикумы, на которых выставлялись восковые фигуры-автоматы, вдохновлявшие Блока, Бенуа, Чаянова и других.
Годы написания «Мастера и Маргариты», как известно, сопровождались возрождением народного и кукольного театров, а также фантастики XIX века, вдохновлённой Гофманом...
Истоки обоих жанров восходили к миру кукол, механических кукол, автоматов и т. д.
Эта атмосфера и намёки (аллюзии) Булгакова на любимых им Гоголя и Салтыкова-Щедрина находят отражение в таких эпизодах романа, как, к примеру, «пустой костюм» Председателя зрелищной комиссии, который пишет, говорит по телефону, отчитывает подчиненных...
Или телеграмма, в которой Берлиоз извещает: «Меня только что зарезало трамваем на Патриарших. Похороны пятницу, три часа дня. Приезжай. Берлиоз».
В этом контексте магическое варьете Воланда можно рассматривать как момент булгаковского дивертисмента, истоки которого лежат в цирковых представлениях, варьете и балагане, а оторванная голова Бенгальского - голова говорящая, ставшая одним из центральных моментов представления, может быть истолкована как новый намёк или очередная дань чернокнижнику Герберту Аврилакскому - изобретателю говорящей головы...
Читаю-перечитываю «Мастера и Маргариту» и не перестаю удивляться тому, как в такой скромной по объёму книге, Михаилу Булгакову удалось создать такое множество миров и в каждом из них своя интересная жизнь и судьба.
Этим романом Булгаков обессмертил своё имя...
Источники:
1. Материалы с сайта bulgakov.lit-info.ru
2. М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита» в кн.: М.А. Булгаков. Романы. Белая Гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. Москва, 1973
3. B. В. Шилов. Говорящие головы. Мифы и реальность в истории механических генераторов речи. Москва, 2010
4. Неизвестный Булгаков, сост. и коммент. В. И. Лосев. Москва, 1993
5. А. Кончаковский. Библиотека Михаила Булгакова. Реконструкция, Киев 1997
6. В. М. Жирмунский. Легенда о докторе Фаусте. Москва, 1978
7. А. И. Булгаков. К характеристике богословской науки о Западе. О протестантсткой пропаганде, «Труды Киевской Духовной Академии» 1895, № 6
8. Г. Круговой, Эмблематика чисел в «Мастере и Маргарите». «Грани», 1982, № 123
9. А. А. Вадимов, М. А. Тривас. От магов древности до иллюзонистов наших дней. Mосква, 1966
10. М. С. Хотинский. Рассказы о темных предметах. Санкт-Петербург, 1861
11. А. Чаянов. Московская гофманиада. Москва, 2006
12. А. Блок. Собрание сочинений в 6 т. Т2, Ленинград, 1980
13. А. Бенуа. Мои воспоминания. Т2, Москва, 1980