Следующий по порядку наградной приказ по 39 гвардейской танковой бригаде был подписан буквально через день (29 февраля 1944 года) следом за приказом, с некоторыми из примечательных награждений которого были ознакомлены уважаемые читатели в ряде предыдущих публикаций.
Перейдём теперь к обсуждению некоторых награждений из приказа от 29 февраля.
Вот наградной лист на гвардии лейтенанта Михаила Цветкова, старшего фельдшера медсанвзвода танковой бригады. Ему 21 год, до этого он был ранен, награжден медалью "За боевые заслуги, в Красной Армии с 1941 года. Видимо он попал в первую волну мобилизации и, судя по месту призыва и записи в преамбуле наградного листа, начал воевать ещё на Ленинградском фронте.
Он лично эвакуировал раненых "непосредственно с боевых порядков танков на автомашине, а непроходимой дороге на лыжных установках и лодочках". Лично вынес с поля боя "19 офицеров и 29 сержантского и рядового состава, раненых в танках и вне танков". Легкораненым оказывал медицинскую помощь, "которые после перевязки оставались в строю". Искал на поле боя раненых и "находя их доставлял в медсанвзвод".
То есть старший фельдшер в боях проявлял инициативу, профессионализм, мужество и неслабые физические возможности. Вынести 48 раненых человек с поля боя - это не каждому двадцатилетнему молодому человеку под силу...
Младший сержант Лука Самбук, командир башни, воюет с сентября 1941 года, а в Красной Армии - с августа того же года. То есть он оказался на фронте всего лишь через месяц после мобилизации.
Он в боях 3-20 февраля 1944 года явно был "безлошадным" танкистом. Об этом свидетельствует характер его боевой работы в тех боях, за которую он был представлен к медали "За боевые заслуги", а награждён решением командира бригады медалью "За Отвагу".
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, воевавших в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Вопросов опять у Степки было сразу два:
- Товарищ подполковник, а как же мы договоримся об этом с маршалом, и как к нему тогда допуск самим получим?
В ответе руководителя группы чувствовался элемент рассуждения вслух:
- Есть у меня некоторые соображения по получения "допуска" через руководство Трофейного комитета. Как говорится, голь на выдумки хитра... В одной из армии Западного фронта в этой сфере сейчас один наш бывший коллега служит. Его зовут Семён Иванович...
...Но важно будет найти и подготовить ещё один убедительный, запасной повод для разговора с маршалом... А маршал, как я слышал от коллег, ещё в августе сорок первого под Ленинградом сам стрелял из "максима" и в атаку ходил. Так что боевый задор у него, похоже, не иссяк. И это не считая того, что его фронт тогда под Ленинградом наступление немцев всё-таки остановил...
Тут встрепенулся дядя Прохор:
- Иннокентий Петрович, но если судить по внешней... информационной канве тех событий, так или иначе доступной публике, то получается, что остановил немцев и спас Лениград не он, а следующий после него командующий Ленинградским фронтом...
Подполковник хмыкнул и отреагировал на эту реплику так:
- Ну, это как посмотреть... Вы заместителя Верховного имеете ввиду? Мне рассказывал спустя год о тех событиях другой мой коллега, который служил в сорок первом в особом отделе штаба Ленинградского фронта. У него по этому поводу было вполне определённое мнение. Немцы приняли решение о переброске из-под Ленинграда на московское направление своего танкового корпуса раньше, чем произошла тогда смена командующих Лениградского фронта. И информация об этом решении и иформация о явные признаках начала его исполнения в группе армий "Север" до нашей разведки пусть чуть позже, но дошли. Ладно, потомки наши потом разберутся, кто, кого и когда и как остановил. А мы немного отвлеклись...
Дядя Прохор сделал глоток чая, взглянул на Степку и заметил:
- Да, разберутся... У нас сейчас другая цель. Что-то Степан вроде ещё хочет добавить...
Степка кивнул, получил слово и продолжил своё выступление:
- Иннокентий Петрович, вот, что я сейчас вспомнил... Товарищ и сослуживец моего отца, в семье которого я до войны жил в Туле, несколько раз рассказывал "за бутылкой", что в девятнадцатом вроде бы году их полуэскадрон спас будущего "первого красного маршала" от разъезда белоказаков. У них машина заглохла в степи, а тут казаки выскочили... Рубка случилась у них жестокая. Я сначала слушать боялся подробности, как отрубленные руки отлетали, потом попривык... Каждый раз история эта немного отличалась в некоторых деталях. но в доказательство её он всегда в конце показывал деревянный портсигар с прибитой к нему табличкой "Храброму воину 1-й Конной армии". И всегда рассказывал, как сам Член Военного Совета вручил эти портсигары всем бойцам того полуэскадрона и потом с ними долго разговаривал у костра, чай пил... Потом ещё тот полуэскадрон, в котором служил дядя Фёдор, ставший уже помощником командира, несколько раз сопровождал Климента Ефремовича в поездках на передовую. А портсигар стал их семейной реликвией.
Подполковник с интересом выслушал историю и спросил:
- А сейчас этот портсигар где может быть, как ты думаешь?
Степка пожал плечами:
- Точно не знаю, но он всегда лежал в шкатулке на комоде в столовой. Думаю, что и сейчас он там, если не продали, конечно... Это может нам как-то помочь?
Раздался условный стук в дверь квартиры и Степка пошёл отрывать. Прибыл Николай. Его доклад был короткий и конкретный:
- Группа с радистом и ещё двумя бойцами из пограничников со служебной собакой готова к выдвижению в заданный район. Продовольствие с собой взяли на трое суток на пятерых человек...
Подполковник прервал его доклад:
- Садись, Николай, отдышись, сырников поешь и чаю попей... "Хвоста" не привели?
Николай опять встал по стойке "смирно":
- Никак нет! Дважды перепроверились.
Подполковник удовлетворенно кивнул и буркнул: - Не тянись, лейтенант, не на плацу.
Затем руководитель обратился к бывшему штабс-капитану:
- Вы, Прохор Лукич, как бы всё ещё в командировке в Кирове... На заводе вам в любом случае не стоит появляться пока, так как "сумашедший инженер" уже скорее всего вас "сдал со всеми потрохами"... Наши "оппоненты" умеют быстро развязывать языки таким "клиентам"... На своей квартире вы, я надеюсь, ничего предосудительного не держите?
Дядя Прохор кивнул:
- Скорее всего сдал... Не держу конечно, как можно!..
Руководитель операции продолжил:
- Вам надо будет срочно выдвинуться с группой на "точку" и обеспечить оттуда круглосуточный контроль за действиями Ивана Степановича. Выходить на связь каждые два часа при осадках и каждый час, когда погода прояснится. Если будет обнаружена подозрительная активность, выходить на связь немедленно. Особый контроль за дорогой и самой дачей маршала...
Дядя Прохор кивнул головой, поднялся из-за стола и пошёл одеваться. Подполковник продолжал раздавать указания:
- В Тулу съездит Степан, привезет тот наградной портсигар. Будем его иметь на всякий случай в качестве запасного вариантов "подхода" к маршалу. Что-то у меня вокруг этого портсигара крутится в голове, пока не оформилось... Степану перед дорогой надо будет переодеться в форму, надеть ему все награды... Хватит ему в гражданских "босяках" щеголять.
Степка от услышанного приободрился, а Иннокентий Петрович продолжил:
- Возьмешь с собой продуктов сухим пайком на неделю, я распоряжусь. Привезёшь в Тулу гостинцы... До Тулы меньше двухсот километров, за день обернёшься... Я поехал, успею ещё пару часов прикорнуть на дивани в кабинете... Николай со мной. По дороге обговорим с ним вариант "подхода к маршалу" через Семёна Ивановича, который будем считать на сегодня основным. Этот вариант связан с недавней поездкой Николая в Смоленск как раз по расследованию злоупотреблений в Трофейном комитете... Через три часа приедет за Степаном машина, шофёр привезёт Степану форму и продукты... Степану можно пока отдохнуть, а вам, Прохор Лукич, надо выдвигаться немедленно.
Дядя Прохор уже стоял у двери:
- Я готов!
Подполковник прихлопнул ладонью по скатерти:
- Совещание окончено! Николай, собери документы со стола!
Все задвигали отодвигаемыми стульями. Попрощавшись со Степкой, трое мужчинвышли из квартиры, захлопнув за собой дверь, а оставшийся один обитатель явки отправился подремать до рассвета.
Степка услышал глухой стук по танковой бронев во сне, потом стук повторился ещё раз. Со второго раза молодой охотник за шпионами уже сообразил, что стук не является частью его сна, а происходит на яву. И это условный стук во входную дверь квартиры. Пожилой шофер-старшина, которого звали Филипп Макарович, принёс тюк с формой, сапогами, пакет со Степкиными настоящими документами и наградами, вещмешок, набитый консервными банками. Отдельно старшина вручил младшему сержанту командировочное предписание, подписанное подполковником с большой круглой печатью, на которой отчётливо читались буквы "СМЕРШ".
Форма была первосрочная, шинель немного маловата, а сапоги великоваты. Через полчаса Степка был готов в дорогу, даже уже расправившись с завтраком, который состоял из чашки так нравившегося ему кофе и куска хлеба и остатков сметаны. Филипп Макарович ограничился тем, что выпил стакан чая с кусочком сахара вприкуску. Когда он снял шинель, на его гимнастёрке над левым нагрудным карманом блеснула в свете лампы медаль "За боевые заслуги" на прямоугольной колодке с выцветшей красной лентой, а над правым карманом зажелтела нашивка за тяжёлое ранение. С большим уважением старшина посмотрел на Степкины нашивки за ранения.
Снег шёл, не переставая. На выезде из Москвы Степке первый раз пришлось предъявить свои настоящие документы к проверке на стационарном посту военного патруля.
Вечная Слава и Память солдатам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.