Рассказ Бориса Панкова
4
— А вы думаете сохранить все в цельности? — с той же важностью продолжал Егор, — Плохие из вас сторожа. Да уберегать теперь нечего, один лес остался — разве только баб.
— Лес, Егор, это главное наше богатство. Ему цены нет, а немец его может погубить. Надо как-то сохранить его.
— Лесок, милок, сам по себе сохранится, он велик, и немцу его весь не повалить. — Егор снял рукавицу, вытер шершавой ладонью красный кончик носа, лукаво подергал ноздрей. — Ты про Семена Буденного небось слыхал?
— Ну, слышал, и что с этого?
— Вот командир был, вам бы такого. Год я пробыл извозным при конных армиях его. Всю Украину почти прошел. Сам он ростом невелик был, а уж удаль у него чисто богатырская, великая. Сколько он благородной крови в землю пустил — и конца-краю нету. А тоже тебе скажу: воевали босые, в одних драных рубахах против заслуженных царских генералов. А как у него умная голова-то была, так всех раскромсал, даром что одни мужики у него были. Таких вот сюда надо в наши леса, тогда дело пойдет.
— Ты одно с другим-то не равняй. В те времена шашками воевать можно было, а сейчас техника могучая какая. Налетят самолеты, и весь твой ум вдребезги. Старинушка, как вы раньше воевали, сейчас не годится, она пригодна только для истории. Теперь нужны новые методы борьбы.
— Да уж понятно, какие у вас методы, — недовольно проговорил Егор и, прыгнув с саней, побежал рядом, чтобы согреться. — Сдается мне, что проку с вас мало будет, если не найдется настоящий человек, чтобы германцу огонька поддавать под хвост.
— Скоро найдется, Егор. Скоро будет такой человек и двинет так, что весь лес закачается.
Этим человеком Семен представил себя и скорую схватку с партизанами. Он весело сверкнул глазами, встал на ноги и, чувствуя озноб в теле, запрыгал на месте, мягко топая на соломе. Затем, наблюдая, как старик неуклюже бежал за санями, спросил:
— Ты, Егор, неглупый мужик и воевал за советскую власть, но зипун, наверно, всю жизнь с плеч не сымаешь? Как был ты мужиком, так и остался. А другие и не защищали советскую власть, сидели за вашими спинами и получили высокие посты. Получается, что обманула вас новая власть.
— Чудак ты, братец... ей-богу, чудак! — Егор ловко прыгнул на сани, держа в руках вожжи, на коленях подполз к передку. — Да кто же мне, неграмотному крестьянину, мог дать высокую должность! Ведь грамотные, они хотя и не воевали, но нужные люди были для России, вот их и подняли. А нам, мужикам, кроме земли, ничего нельзя доверять. Скажу тебе, что у каждого на роду написана своя планида. Другой и грамоты не очень разумел, и умом никудышный был, а, возьми ты, вон до каких чинов добрался. Возьмем, к примеру, тебя. По обличью по твоему видно, что ты так в синитарах и присохнешь.
— Неужели по моему лицу заметно, что я никудышный? — наигранно полюбопытствовал Стрельцов.
– Я тебе не в обиду говорю, что правда. Поверь мне, старику. Я в таких штуках не ошибаюсь. Я и сыну своему среднему, еще маленький он был, напророчил, что не быть ему при хороших должностях.
Въехали на окраину города, когда солнце скрылось за лесом. Оттуда, казалось, медленно надвигалась ночь. Егор настороженно посматривал на ходивших вдоль домов солдат и на приземистые с крестами танки. «Эка, сколько тут этой нечистой силы», — с досадой подумал он и свернул от стоящего на дороге мотоцикла. Сидящий на нем в сером плаще солдат искоса взглянул на старика и, рванувшись с места, промчался мимо лошади, обдавая седаков выхлопной гарью. Кобыла дернулась в оглоблях, вскинула кверху голову.
— Ну, бойся, ты! — вскрикнул Егор слабым, робким голосам.
«Чего доброго, загребут лошаденку. Останусь ни при чем. Как ловко меня оплел этот синитар. Дернула меня нечистая с ним ехать. Да еще, не дай Бог, дознаются, что он из партизанов, тогда душа вон».
Егор пугливым взглядом обвел всю улицу и взволнованно что-то буркнул себе под нос.
В конце улицы у шлагбаума два солдата схватили за недоуздок кобылу, потащили ее в сторону, третий взобрался на сани, толкнул Семена сапогом, чтобы тот слезал. Семен тут же снял с себя валенок, оторвал стельку и подал в руки солдату пропуск. Тот поворочал его перед глазами, потом подошел к двум другим, показал им и, вернувшись назад, возвратил его Семену, разрешил ехать дальше. Погоняя лошадь, Егор сказал обрадованно, поглядывая назад, где стояли только что задержавшие их солдаты:
— А я так и подумал, что заволокут нас куда-нибудь, но бумажка твоя помогла.
— Я тебе говорил, что со мной не заберут, — с гордостью заявил Семен, пряча в карман пропуск.
— Хвершал твой квартирует в каком проулке, а? Далеча теперь осталось до него?
Стрельцов оперся на плечо старика.
— Вон желтый дом, видишь, над ним как раз стал ворон кружиться?
— Ну, вижу.
— А около него налево через три дома угол видишь?
— Ну!
— Вот он и живет там.
Проезжая около забора, на котором был примазан большой портрет из тонкой лощеной бумаги, Егор спросил, не отрывая глаз от изображения:
— А энто кто?.. Знать, царь ихний главный? Или вояка какой заслуженный?
Семен сделал полуоборот, хрустнула под коленками солома, носок валенка прочертил гладкую обочину. Он отдернул ногу, всмотрелся:
— Это, брат, сам Гитлер ... Вон внизу написано: «Гитлер-освободитель».
Егор усмехнулся так, что улыбка растворилась в бороде.
— Ловко подмалевали, что «освободитель». Как есть чистая правда, что освободил от хлеба и коров. А еще и от белого света, наверно, тоже освободит. Надо ж тебе как удачно подметили. И у них, значить, люди мастера на энти штуки. — Егор остановил лошадь, еще раз внимательно взглянул на портрет. — Ишь, враг волком-то как смотрит, что разбойник... А волос-то на глаза как напустил, прямо что ворюга первой гильдии. — Егор влажно чмокнул губами, тронул с места кобылу. — Вот сейчас бы подъехать и по этой самой хвинозомии кнутом бы жегануть.
— Ты, старик, потише такими словами бросайся, — не выдержал Семен.
— Чего тише, ай сам услышит?
— Многие немцы по-русски понимают, если догадаются, тут нам обоим и крышка.
– И правда твоя, что может так быть, — согласился Егор, осторожно осматриваясь, и так как поблизости никого не было, то он тихо, себе под нос, продолжал: — Когда служил я в солдатах в казарме, над моим изголовьем висел портрет императора Александра, так у того и обличье было антеллигентного виду и как орел глаза держал.
Строго так по-царски смотрел. А этот чисто зверюгой сидит.
На одной из улиц Семен дернул старика за плечо:
— Стой здесь и жди, а я сейчас вернусь. — Он быстро спрыгнул с саней и хотел уже уйти.
Егор остановил его и с уважением, ласково оказал:
– Обожди, сынок, не уходи... Дай мне ту бумажку, что у тебя имеется, она ведь мне может пригодиться. А то вдруг опять энти антихристы набросятся.
— Никто теперь тебя не тронет. Не бойся, — грубо ответил Семен, уходя от него. — Бумага мне самому нужна больше, чем тебе, понял? — добавил он на ходу.
— Скорей же, сынок, возвращайся, — крикнул Егор вслед и тут же почувствовал что-то недоброе.
В кабинете гестаповского офицера-карателя Семен говорил, торопливо заглатывая слова, сбивался, снова начинал. Тот внимательно слушал его и глазами опытного психолога читал на лице доносчика настоящую истину. Выслушав полностью, он небрежно спросил:
— Какое название имеет деревня?
— Скубанцы, господин майор. Скубанцы, — одним духом повторил Семен и, выдвинув из-под стола стул, без разрешения сел.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
Офицер быстро сориентировался по карте, потом куда-то начал звонить по телефонам. Вскоре в дверях появился какой-то невзрачный офицер и, получив из рук майора запечатанный пакет, ушел. Семен попросил закурить и мельком осмотрел кабинет, стараясь найти какое-нибудь изменение за время своего отсутствия. Жадно затягиваясь и ощущая приятное головокружение, строил в уме планы на будущее: партизаны разгромлены и его, как активного участника, осыпают почестями, назначают в одну из разведывательных групп и засылают в глубокий тыл большевиков со специальным заданием. По возвращении назад он уже офицер германской армии. С завистью на него посматривают женщины, лицемерно улыбаются, переговариваясь между собой: «Какой чудесный этот офицер, и как хорошо говорит по-русски! Наверное, и богатый?..» Семен гордо проходит мимо, впереди у него еще большая удачная карьера.
Продолжение следует.
