Эта история могла и может произойти в любом городе, в любом общественном месте. Там, где сплетаются характеры, порой решаются судьбы. Мы же – люди-человеки, существа социальные, контакты для нас очень много значат. И везде нужно, как говорят китайцы, не уронить своё лицо, а я, наверное, уронила…Так плакалась мне, сидящей на лавочке в прекрасном парке, совершенно незнакомая женщина.
Справившись со своим волнением, она поведала мне свою историю, которая мучает её не одно десятилетие.
...Пришла, значит я на почту. Самую обыкновенную, где работали, как обычно женщины. В очереди я была, наверное, десятая, а передо мной стояла какая-то молодуха. Я не поняла, то-ли девушка, то-ли женщина. Стоим, каждый занимает себя чем-то: одни уходят в себя, другие разглядывают себе подобных, третьи, пытаются склонить к банальному трёпу…В общем всё, как обычно, и ничего не предвещало, что я буду героиней своей печали…
А она случилась. Это произошло настолько банально просто, что я даже мысленно до сих пор страдаю. Понимаю…вы уже голову сломали – что же могло случиться на почте, ясным днём, в самой обычной очереди?! А вот вам картинка. Подходит очередь девушки, которая стоит передо мной, и она протягивает сидящей за столом работнице какой-то листок, наверное, извещение. Работница его просматривает, поднимает голову и на её лице читается очень ясно высочайшее презрение к этой девушке и такое же высокомерие.
На этом красивом лице просто было написано: «Ходють тут всякие…Ишь ты, со свиным рылом, да в калашный ряд…». Этой работнице было лет сорок, она была добротно, дорого одета, на шее две толстые золотые цепочки, в ушах золотые серёжки с аметистами. Было видно, что жила она хорошо, не бедствовала. Может муж хорошо зарабатывал, может из семьи зажиточной, этого я не знаю, но выглядела она богато и кичилась этим.
А девушка?! Посмотрев на неё более пристально, я увидела, что у неё всё просто кричит о бедности, переходящей в нищету. И пальтишко, и платочек на её головке были старенькие, невидные, вся её фигурка выражала сплошное горе, хотя сама она была очень даже симпатична. Я увидела, что ей было лет двадцать, максимум двадцать два. И в этот момент работница почты с огромным превосходством в себе, подала ей деньги, буквально несколько банкнот. Девушка взяла их свой узенькой ладошкой и на секунду замерев сказала: «А мелочь?!».
Та, у которой жизнь удалась, как удаётся у тучной коровы, подняла свои глаза и с ехиднейшей улыбкой выдала: «Нарожают тут выб…в, а потом ходят, людей беспокоят, чтобы не сдохнуть…». И беря взглядом меня в компанию, бросила стоящей девушке: «Иди уж, нищета…». Девушка не выдержала и с плачем бросилась бежать. Успешное по жизни ЧМО улыбнулось мне и любезно спросило: «А что у вас?!». Мне на торт момент было тоже сорок лет, и мы с мужем нуждались во многом. Было время перемен и тайфун перестройки сорвал нас с насиженного места и принёс на пустое…
Но выглядела я, благодаря разным обстоятельствам хорошо. Над этим поработали мать, мои тётушки…И вот эта «успешная» амёба сочла меня достойной для нормального разговора. Я, которая всё увидела и остро прочувствовала, молчала, подала своё извещение. Меня обслужили как положено, никаких эксцессов, а я медлила…Мне было очень больно за эту молоденькую женщину, которая родила внебрачного ребёночка.
По ней было видно, что произошло это не от распущенности, а от очень большой любви. Парень, видно, оказался одним из тех, кто поматросил и бросил. И вот она, оставшись с младенцем на руках, ходит получать эти, я предположила алименты, и каждая баба старается её укусить, самоутверждаясь за её счёт! И мне было безумно больно за неё, за её попранную любовь, за всех девчонок, которых так подло «матросят»…
Очень хотелось высказать этой работнице почты, что она – мразь, что она не имеет права оскорблять людей, что и она может оказаться в подобной ситуации…Меня распирало, но я промолчала…Я ушла из этого, почти чумного для меня места и душа моя плакала – я не защитила слабейшего!!! Нужна была всего лишь капелька гражданского мужества, самая малость, несколько слов, но на меня напал нравственный столбняк от такой наглости работницы!
В очередной раз я убедилась, что возможно, под танк броситься легче, или идти в атаку в дыму, в грохоте сражений, а вот в мирное время сказать слово защиты в адрес другого – я не смогла тогда…прости меня, Господи….
Выслушав эту горестную и такую простую историю, я только вздохнула и сказала женщине, которая так казнит себя уже много лет: «Не всем быть героями…если вы в последующие года, помня эту скверную историю смогли хоть как-то защитить человека ли, кошку ли, хоть одну живую душу, то вы выполнили свой «урок»!».
Грустно улыбнувшись женщина поднялась и неспешно пошла по парку. Я же осталась под большим впечатлением от услышанного и стала размышлять о том, как Жизнь подсовывает нам задачки, а сама улыбается и ждёт ответа…
ШПАГА ЧЕСТИ
А всё-таки было бы хорошо,
Чтоб в людях жила отвага,
Чтоб каждый по городу гордо шёл
И сбоку болталась шпага!
И пусть бы любой, если надо, мог,
Вломившись в дверь без доклада,
С обидчиком честно скрестить клинок
И твёрдость мужского взгляда.
Как сладко
за подленькое словцо,
За лживую опечатку
Врагу в перекошенное лицо
Надменно швырнуть перчатку!
Тогда б не бросали на ветер слов
Без должного основанья
И стало б поменьше клеветников,
Болтающих на собраньях.
А совесть и гордость имели б вес.
И, сдержанный блеском шпаги,
Никто бы без очереди не лез,
Тыча свои бумаги.
1955
© Игорь Кобзеев