Если честно, то этого дня я всегда боюсь и ожидаю с немалым трепетом. Пока лежит снег, есть надежда, что под ним что-то сохранилось. А когда последний снег сходит, то глазам предстаёт унылая картина всеобщего запустения. Сад выглядит, как вчерашняя красавица «после бала»: затейливо уложенные накануне волосы смялись набок, косметика расплылась по лицу. Да и само лицо помято и хранит следы подушки.
Вот и сад после зимы «не того». Осенью был Том Круз, а нынче – Бельмондо… И вот это самое «бельмондо» нужно как-то понять, принять и может быть развидеть.
Да, весной, разгребая лапник и прочие укрывашки мы ищем следы цветов, заботливо посаженных и, может быть, помилованных голодными мышами. Бывает, находим, а бывает – и нет.
Это и есть мой самый страшный день – день встречи с перезимовавшим садом, день поиска, день переклички кто выжил, а кому – не случилось. Итак, итоги зимовки честно и без прикрас и постановочных фотографий.
Ботанические тюльпаны – моя любовь пополам с печалью. Любовь – потому, что они неприхотливы, нетребовательны и прекрасны. Можно сказать, дарят радость, не требуя ничего взамен. Печаль – потому, что потому.
Тезис «мыши не едят ботанические тюльпаны», который я транслировала с чьих-то слов и на своём прежнем опыте – в корне неверный. Они их едят. Из всех посаженных осенью одна куртинка напрочь съедена. А чтобы меня не терзали смутные сомнения, возле ярлычка лежат обожранные шкурки.
Но зато теперь я знаю точно, что мыши не едят ботанические тюльпаны с мазью Вишневского. Проверила и с уверенностью заявляю. Все тюльпаны, которые были защищены пахучим линиментом, целы. Оставленные на самотёк и авось – съедены дотла до последней детки.
Хотела как лучше – получилось как всегда. Укрыла на зиму гвоздику, засыпав её листьями, лапником и накрыв ящиком - сделала домик для мышей. Именно под ящиком мыши с комфортом зимовали, ходя в соседний ресторан «Тюльпаново». Гвоздика цела, но зелень поедена. Наверное, вкусная была. В гнезде хорошо: мягко, сухо и, наверное, тепло. А ещё там снова шкурки тюльпанов.
Что ж, насажаю им нарциссов. И линимента бальзамического, чтоб они подавились!
Магония, которую я пересаживала перед самыми морозами, цела и отлично перезимовала. Даже бутоны есть. Только часть листьев забронзовела, видимо, от морозов.
Второе мышиное гнездо нашла в лилейнике. От Чарльза как-его-там остался тощий кошкин хвостик. Ну и на том спасибо!
И знаете, что меня удивило? Гнездо!
Как? Ну как они умудряются делать гнездо так, что оно остаётся сухим в мокрой почве? Земля – хоть выжимай, а мелко настриженная травка, комочком лежащая в мокрой грядке, уютная, сухая и мяконькая?
Пионы молчат. Но им ещё рано, земля холодная, только снег сошёл. Надеюсь, мышам они не по вкусу. Потихоньку вылезают хосты, ирисы, флоксы и лилии. Ярко-оранжевые азиатки, купленные прошлой осенью, показали носики.
Розы – живы и зелены. Видимо, благодаря плёнке, которая прикрывает их от дождей. Ну и проветриваться помогает. Но пока розы не трогаю. Как буду открывать совсем, сфотографирую подробно, как перезимовали.
Чесноки вылезли все, щёткой. И купленные гиганты, и мои однозубки первого и второго года, и основной чеснок.
Совсем под зиму я пересадила к себе на новый участок немного шнитт-лука. Честно говоря – боялась, что вымерзнет: когда рассаживала, былиночки были такие хиленькие-хиленькие. Рассадила, прикрыла землёй и перекрестила: зимуйте. Перезимовали. Все рядочки ощетинились зелёными пёрышками. На старой даче у меня шнитт сидел бордюром в цветнике. И красиво, и полезно.
Моя прелесть. Перезимовали рододендроны, которые я сажала прошлой весной. Проблема в том, что они вечнозелёные. Их сложно сохранить от выгорания. Пока мои куколки сидят закутанными, но зелёными.
Показались первоцветы: примулы и, кажется, пролески.
Черенки смородины, которые я ткнула осенью наудачу, авось укоренятся, укоренились и пустили почки.
И только ножик, посаженный осенью вместе со смородиновыми черенками, почек не дал. Видимо ножи черенкованием не размножаются. А жаль!