Дома у нас теперь атмосфера нервная. Эдик ходит весь озабоченный, собаки прячутся по углам... Почему прячутся?
— Патамушта я теперь только на покак буду выходить, — объясняет Ляля своё положение на полу под шторами носом в раму эркера, — а в машину садиться не буду. Сяду в машину, и потом — раз! — Кубы нет... не-не-не...
Это она недавнюю поездку в Майкоп вспоминает. Лялька ещё не знает, что через пару дней мы её повезём в столицу, на выставку...
— А я не прячусь, — поднимает Куба голову с дивана, — Я просто спать люблю.
Зато Эдик у нас весь издёргался предстоящей поездкой.
— Сколько километров до Керчи? — уже не знает он, о чём ещё спросить.
— Двести семьдесят, кажется. А что?
— А то, что нам с собой в дорогу надо что-то взять! Что мы будем есть в дороге?!
Учитывая, что он в дороге вообще не ест, его вопрос я отношу к состоянию психопатства и не обращаю на него внимания.
— Ты вещи в дорогу собрала?! Опять всё в последнюю минуту собирать будешь?
В дорогу я собираюсь всегда за неделю. Ставлю большой баул на диван и в течении недели кидаю туда всё, что мне может понадобиться. Сейчас баул тоже стоит на диване, Эдик знает о его существовании, но ему надо поистерить.
— Эдик, а ты своим московским родственникам сказал, что ты собираешься к ним в гости? Или ты хочешь поставить людей в неловкое положение? И что мы придём с собакой?
Почему-то Эдик всё не звонит и не звонит своему московскому дядюшке. Тянет время. Чего тянет? А я знаю, чего тянет. Чтобы потом иметь повод поистерить, что у него связь на материке не работает, или ещё какой прыщ выскочил.
В этой суете одна наша кошка сохраняет полное спокойствие. Ей не привыкать отправлять нас куда подальше. Ей всё равно, с кем жить, лишь бы дома.
На этот раз с ней будет жить моя подруга, чтобы совсем не оставлять кошку без внимания. Маняха по этому поводу не переживает — подругу всегда можно обшипеть, чтобы корм на дистанции сыпала и знала своё место.
Однако именно сегодня Маняхино спокойствие мне не понравилось. Оно сейчас больше похоже на ступор, чем на обычную расслабленность. Сидит она на моём рабочем столе и, не мигая, смотрит на экран компьютера, где открыт каталог рассказов.
— Маняш, у тебя всё в порядке? — интересуюсь у кошки.
Та отрешённо поворачивает ко мне голову и заявляет:
— Ты нарушаешь закон. У тебя рассказы не промаркированы.
— В смысле не промаркированы?
— На них должно стоять плюс ноль, шесть, двенадцать или шышнаццать. А у тебя не стоит. Нарушаешь. Мне за это штраф придётся платить, а я не буду. В тюрьму сядешь.
— У меня все рассказы плюс ноль. Главное, чтобы те, кому «плюс ноль», понимали, что им родители читают.
— А вот и нет. Я закон почитала. У тебя везде плюс шышнаццать. Смотри сюда... Что такое ноль плюс?
Сама спросила и сама ответила:
— Это когда ничего нельзя. При ноль плюс только так писать надо: «Куба и Ляля живут дружно, и это очень хорошо.» Это для совсем маленьких. А вот тут уже надо ставить маркировку, тут уже шесть плюс.
И она открыла рассказ, где Лялька и Куба болели питомниковым кашлем, а мы их лечили обычным детским небулайзером.
— Почему это здесь шесть плюс? — удивилась я.
— Потому что тут они болеют, но не умирают: «Куба и Ляля живут дружно, но болеют. Болеть плохо, дружить хорошо.» Это шесть плюс, а у тебя не указано!
— Ужас, — согласилась я, — как это я упустила... А дальше какие маркировки?
— Дальше ещё хуже. Если бы у тебя было написано: «Куба и Ляля дружно курят и кашляют за углом. Курить плохо, кашлять плохо, а дружить хорошо» — это было бы двенадцать плюс. Но я у тебя таких не нашла.
— Конечно, они же не курят.
— А вот если бы было написано: «Куба и Ляля дружно курят за углом и подглядывают за дураком Митричем, как тот женится на плюшевом медведе. Курить плохо, обзываться плохо, подглядывать плохо, жениться плохо, а дружить хорошо» — то это было бы шышнаццать плюс.
— Под эту маркировку только ты попадаешь.
— Я?! — вытаращила Маняха на меня свои и так круглые глаза.
— Только ты у нас всех обзываешь.
— Вруха! — оскорбилась кошка, — Твой Этот каждый день автопром кроет ненормальной лексикой, а вовсе не я! А Лялька на Кубке женится каждый день!
— Мы её за это ругаем. Так что под 16+ только ты с папой попадаешь.
Маняха дёрнулась всей кожей, пару раз раскрыла рот, чтобы мне что-то возразить, но не нашлась, что ответить. Удивительный случай...
Однако кошкина растерянность была недолгой. Ткнув лапой в рассказ Научный подход к почесухам собачьего пуза, она хмуро мотнула головой:
— Полюбуйся, тут вообще восемнадцать плюс. Кубка своей пипкой сияет на весь интернет и никакого ему за это осуждения. Как меня осуждать, так ты первая... а как тунеядца своего любимого, так тебя нет...
Бедная Маняха. Она и правда обиделась на меня. Я взяла кошку на руки и почесала её за ушком.
— Мне даже нравится, как ты нас с папой обзываешь. Особенно нравится «малахольная». Ты это сама придумала?
— Сама, кто же ещё... — всё ещё дулась она.
— Мне нравится. Мы скоро уедем, с тобой будет жить тётя Марина. На неё не ругайся, хорошо?
— Это та, что в прошлый раз жила? — напряглась кошка.
— Ну да, чтобы тебе скучно не было. Веди себя хорошо, договорились?
Маняха помолчала, потом впилась в руку своими когтями и взобралась мне на плечо. На руках она могла лежать несколько секунд, а потом её натура требовала самостийности.
— Скажи ей, чтобы ко мне свои руки не тянула, а то я ей устрою... шышнаццать плюс...
С вами была Александра DogAngel. Подписывайтесь, если вы ещё не с нами!
На фото обиженная Маняха готовится к плану «16+»
