Лину выдали замуж в 17 лет. Романтической истории не было, жених был «своей национальности», а саму девушку никто особо и не спрашивал. В это время Лина ходила в колледж, который, кстати, тоже выбрала не по своей воле. В 18 девушка уже ходила на занятия с животиком. Беременность протекала нелегко
Жили Лина с мужем «не хуже других». Даже изредка отпускали к родителям. Но со свекровью отношения не заладились. Придиралась по мелочам, а как-то наговорила всякого, наорала и выставила Лину за дверь. И сына прямо из рук забрала, сказала: «Я разрублю его на куски топором, но вам не отдам».
Лина ребенка отпустила, ушла. На следующий день приехала забрать вещи. На мужа надеялась до последнего, думала, что он по-кавказски заступится, скажет, мол, мы сами разберемся, никуда ты не уедешь. Но он молча прошел мимо нее с ребенком на руках. «Когда мы выехали из села, я поняла, что это конец и у меня больше нет семьи. Я не просто кричала, я орала. Оскорбили и унизили, отобрали сына и выкинули, как вещь. Кто ответит за мое унижение?»
Через месяц ей отдали сына, а через полгода семья бывшего мужа попросила ее вернуться. Она не соглашалась. Но тут уже подключилась ее собственная семья. «Вернёшься к мужу и точка, иначе ноги переломаю!», – сказал отец. Ее везли, снова всю в слезах.
В 2009 году Лина заканчивала учебу, шла на красный диплом. А в семье мужа ее за человека не считали. Маленький сын это быстро усвоил, мог подбежать и шлепнуть мать по ягодицам – домашние весело смеялись, и он смеялся вместе с ними. Ни с кем другим он такого не проделывал. Дети чутко улавливают настроения взрослых. Свекровь говорила: «Ты никто! Захотим – выкинем тебя, захотим – вернем, что хотим с тобой сделаем»
Лина просила у родителей разрешения вернуться. Ей ответили: «Все терпят, и ты терпи. Умри там». И Лина сбежала в Махачкалу, там устроилась сразу на две работы. «Чувство вины меня мучило, что я оставила мальчика. Но думала, подзаработаю денег, заберу его. Вот так я надумала тогдашними своими мозгами, такими свежими, глупыми, наивными». Через дней десять она позвонила матери и все высказала: «Я хочу жить своей жизнью, работать, сына забрать хочу!». И мать вроде бы смягчилась, прощения попросила. Но сказала, мол, о тебе дурные слухи свекровь распускает, надо приехать доказать обратное. И Лина вернулась.
«Я приехала и спрашиваю, где эта дрянь, которая про меня слухи распускает… Пару дней я дома прожила и как-то слышу, как папа маме обо мне говорит – «Что-то она часто купается. Это ненормально». И я поняла, что он хочет этим сказать». А потом приехали родственники матери – и стали говорить вслух то, на что отец намекал. «Они кричали мне, что я шлюха, проститутка. А что им человек, у них репутация своя страдает, как же так, родственница с мужем жить не хочет, что люди скажут! Да у нее с головой не в порядке!».
Дядя то бил ее, то читал над ней Коран, свозили ее и в Грозный к целителю, чтобы джиннов изгнать. А потом Лину заперли дома. Никто с ней не разговаривал. Однажды утром папа и дядя усадили ее в машину и привезли в Махачкалу. В психиатрическую больницу. Историю придумали простую, мол, вышла из дома, а потом нашли в бессознательном состоянии, бредила, говорила, что с собой покончить хочет. «Дядя все время говорил – «Или ты ляжешь сама в больницу, или мы тебя в землю уложим». Я к отцу обращалась: «Папа, ты же понял, почему я уехала, почему я так поступила. Заступись за меня сейчас, прошу, защити меня!». А он: «Нету у меня возможности слово вставить. Они уже все оформили». Двери больницы закрылись за Линой.
Девушке удалось прорваться к главврачу. Тот увидел, что рассуждает девушка здраво, понял, что тут какая-то ошибка, отпустил домой. А дома – родственники. Дома дядя. И его слова: «Если ты сейчас не ляжешь обратно, я подстрою так, чтобы твой отец тебя зарезал!». И девушка сдалась, согласилась в больницу вернуться. Лина не может забыть, как мама просила врачей оставить дочь там на год-два. И медсестра главная взорвалась, на мать налетела: «У тебя сердца нет?! Это же твой ребенок!»
Лине поставили диагноз. «Мне кажется, они хотели меня сделать «недееспособной», чтобы всегда держать на поводке. Во-первых, пенсия, во-вторых, с такими, что хочешь делай. Мне как-то тамошний врач говорит: «А пойдем с тобой погуляем куда-нибудь». Я в шоке отвечаю, что дома расскажу! А он – «Кто тебе поверит? Ты сумасшедшая!» И, правда, не поверили бы. Не поверили бы и без диагноза».
После выхода из психлечебницы, легче не стало. Дома одни оскорбления и унижения каждый день. Невозможно было там находиться. Но у кавказской женщины особого выбора нет. Жить одной и по собственному усмотрению никто ей не позволит. Выход один – замуж.