Зодчий Константин Андреевич Тон (1794-1881) вошел в историю как создатель храма Христа Спасителя в Москве. Памятник, разрушенный в 1931 г. был восстановлен в 1996-1999 гг., и сегодня почитается одним из символов России.
А начиналась творческая биография Тона с церкви Великомученицы Екатерины в Екатерингофе (близ Калинкина моста в С-Петербурге). В 1830 году местные прихожане обратились к властям с прошением о строительстве нового приходского храма взамен обветшавшей деревянной церкви.
Просьба верноподданных граждан нашла отклик в высоких кругах - к решению проблемы подключился сам император Николай I. По его указу был объявлен конкурс на лучший проект храма. По всему, Государь стремился найти зримый образ провозглашенной им державной идеи: «Православие. Самодержавие. Народность». Одним из условий конкурса значилось: «Создать храм в старинном русском стиле». Однако, все восемь представленных к рассмотрению вариантов были отвергнуты пристрастным самодержцем.
Тем временем о конкурсе прослышал молодой выпускник Императорской Академии художеств, ученик Воронихина - Константин Тон. Золотой медалист и стипендиат Академии, он буквально накануне возвратился в Петербург из длительной стажировки в странах Европы.
Но вот незадача, о «русском стиле» сын обрусевшего немецкого ювелира имел весьма смутное представление. Ясность внес тогдашний президент Академии художеств А.Н. Оленин. При встрече он показал Тону рисунки лучшего знатока русских древностей – академика Ф.Г. Солнцева: «Вот, верно в таком ключе нужно работать»!
Свежий взгляд, помноженный на незаурядные способности, привел к успеху. Проект Тона очень понравился Государю, и был немедленно утвержден к исполнению.
И более того, в Академии художеств Тону предложили принять участие в разработке проекта национального мемориала в Москве в честь победы 1812 г. Идея создания храма Христа Спасителя зародилась еще в царствование Александра I. К проектным работам тогда подключились 38 архитекторов, включая прославленных зодчих Джакомо Кваренги и Василия Стасова. Одним лишь Андреем Воронихиным было представлено восемь различных вариантов.
В 1817 году на Воробьёвых горах даже началось строительство памятного храма по проекту архитектора А. Витберга. Но замысел, не нашедший всесторонней поддержки, вскоре заглох из-за финансовых неурядиц.
Представленный же Тоном проект грандиозного храма в русско-византийском стиле сразу удостоился высочайшего одобрения! И в сентябре 1839 года в Москве на Волхонке состоялась торжественная закладка собора во имя Христа Спасителя. Строительство продолжалось несколько десятилетий - до 1883 г. По преданию, перед смертью обездвиженный Тон попросил отнести его к собору, чтобы полюбоваться своим лучшим творением.
Однако вернемся к церкви Святой Екатерины в Екатерингофе. Облик первого в Северной столице здания в русско-византийском стиле резко контрастировал с классической застройкой города. Вокруг него разворачивались горячие споры: кому-то он нравился, иным же казался чужеродным явлением, искажающим изысканный облик Петербурга.
Но при бурном росте столичного населения Екатерининский храм самым наилучшим образом отвечал реалиям нового времени: мог вместить до 2 тысяч прихожан, и позволял без тесноты, «полным чином», совершать православные обряды и таинства.
Советские искусствоведы о наследии Тона, как правило, высказывались критически: - мол, пример бездушного официоза мрачной николаевской эпохи, лишенный искры подлинного творчества …
Однако, как довелось убедиться, в народе зачастую бытуют иные мнения. Так, жители Ельца искренне гордятся своим храмом, построенным по проекту Константина Тона: «Наш Вознесенский собор самый высокий в России после питерского Исаакия. И самый красивый! Вы на него снизу взгляните, от реки Сосны – залюбуешься»!
И действительно, трудно не согласиться: 74-х метровый храм, горделиво возвышающийся на береговой круче, смотрится превосходно!
Среди достоинств Константина Андреевича Тона следует также отметить его огромный вклад в разработку основ типового проектирования.
Чертежи и расчетные сметы, выполненные им с немецкой аккуратностью, позволяли успешно вести строительство на местах. Пожалуй, самым известным примером являются два одинаковых здания – Ленинградского вокзала в Москве и Московского в Петербурге. Они построены по проекту Тона в 1847-1851 гг.
Но поистине беспрецедентных масштабов достигло типовое строительство в церковном зодчестве. Первенец Тона - храм Святой Екатерины в Екатерингофе послужил прообразом для целого ряда монументальных церквей, воздвигнутых в различных уголках России. Специалисты насчитывают их до нескольких десятков – как в губернских, так и уездных городах.
Однако нужно сказать, что при явном композиционном сходстве провинциальные собратья-близнецы всё же отличаются рядом существенных деталей.
Так, собор Боголюбского монастыря близ Владимира (1855-1866) не имеет кокошников в основании барабанов.
У Рождественского собора в Ростове-на-Дону (1854-1860) кокошники также отсутствуют. В облике Троицкого собора в Яранске (1845-1857) сильно акцентированы колонки аркатурного пояса.
Сам же петербургский оригинал, увы, до наших дней не дошел. В 1929 году храм Святой Екатерины в Екатерингофе был разобран на кирпичи. В 1936-1939 гг. на его месте по проекту архитектора Лазаря Хидекеля был построен кинотеатр «Москва».
Но как известно, рукописи не горят … Перефразируя крылатое выражение, можно сказать, что храмы не рушатся, кирпичи не бьются. Прямой аналог примечательной Екатерининской церкви сохранился в городе Угличе. Речь о соборе Богоявленского монастыря, построенном по типовому проекту К.А. Тона в 1843-1853 гг.
При сравнении угличского собора с сохранившимися фотографиями питерского памятника видно, что в них совпадает практически всё – от общих пропорций в построении фасадов, до очертаний «византийских» окон и кокошников на барабанах.
Известный историк Борис Михайлович Кириков в своей книге «Углич» (Л., 1984) дал Богоявленскому храму весьма сдержанную оценку: «Рисунок (его) деталей измельчён и засушен. Громоздкий массив собора, расположенного на углу квартала, властно вторгся в один из поэтичных уголков старого Углича». М-да, прямо-таки суровый приговор … Как видно на фото, в "поэтичный уголок", скорее, вторглось здание ГЭС
И по части поэзии стоит заметить, что знаменитая Ольга Фёдоровна Берггольц через всю жизнь, через войну и страшную блокаду, пронесла самые светлые воспоминания о Богоявленском соборе!
Будущая поэтесса жила в Угличе с 1918 по 1921 гг. Мать привезла 8-ми летнюю Олю в маленький волжский городок из голодного революционного Петрограда. По ордеру городской коммуны они поселились в келье бывшего Богоявленского монастыря.
Позже Берггольц оставила в своей автобиографической повести «Дневные звезды» (1955 г.) такие строки:
«Школа помещалась в том же монастыре, на другом конце, в красном кирпичном здании, которое раньше называлось «покоями» и стояло прямо напротив высокого белого собора с пятью синими главами, и главы были усыпаны крупными золотыми звездами».
И далее: «Тёмное, бедственное жильё времён детства и гражданской войны - эта келья, этот угол монастырского двора с могучими липами и, главное, высокий белый пятиглавый собор напротив школы - всё это стало мне почему-то сниться как место чистейшего, торжествующего, окончательного счастья».
Сегодня стихи Ольги Берггольц вновь звучат в эфире. Недавно по TV читали её «Первое письмо на Каму» (1941 г.). Однако сильная вещь:
Я берегу себя от плена,
позорнейшего на земле,
Мне кровь твоя, бушуя в венах,
диктует: «Гибель, но не плен!»
Не бойся, мама, я не струшу,
не отступлю, не побегу.
Взращенную тобою душу
непобежденной сберегу …
На гранитной доске, установленной в монастыре, отражаются «дневные звезды» соборных куполов, видевшиеся ей в далеких двадцатых
