Ночной ужас
В ночь с 6 на 7 сентября 2010 года произошло нечто невероятное. Что это было и с чем связано, для меня осталось загадкой. В этот вечер дома были только мы с мамой (брат ночевал у своей девушки). Мама еще сидела в кухне, а я легла спать примерно в 23.30, долго не могла заснуть. Проснулась в два часа оттого, что звонил городской телефон (он у нас громкий). Звонил долго и настойчиво, несмотря на позднее время.
У меня, как ни странно, не было желания брать трубку (хотя спросонья обычно все на рефлексах), более того, стало страшно от настойчивости звонившего. Я встала, сбросила звонок и с чистой совестью опять легла спать. Прошло минут пять, и звонок повторился. Тут мне стало не по себе. В этот раз мама подошла к телефону и, как ни странно, тоже сбросила звонок, хотя раньше за ней такого не замечалось.
Я опять попыталась заснуть, но по прошествии нескольких минут уже в полудреме слышу, как в кухонное окно кто-то два раза с интервалом в секунду очень сильно ударил, но не так, как если бы это сделали кулаком или палкой (я потом пробовала сама, звук абсолютно другой), а будто кто-то всем телом ударялся в стекло. Я спросонья спросила у мамы, слышала ли она то же самое, что и я. Она подтвердила, что слышала. Тогда я подумала, что это пьяницы (живем мы на первом этаже в стандартной кирпичной пятиэтажке), и безо всякой задней мысли пошла в кухню «на разведку». Но на улице никого не было, а две наши кошки были очень напуганы чем-то. Проверив кухню и выйдя на балкон, я ничего не обнаружила и пошла спать. Мы с мамой были испуганы — стали читать молитвы и попытались уснуть снова. Лежим, наблюдаем, как кошки мечутся из угла в угол. Стало жутко. Мама встала к иконам и начала читать молитвы.
Тут зазвонил телефон в третий раз. Я сбросила звонок и начала крестить трубку. От страха меня знобило, я еле выдавливала из себя слова: «Отче наш…». Время на часах было где-то полтретьего. И тут раздаются еще два мощнейших удара в кухонное окно, еще сильнее и настойчивее прежнего. Меня от страха уже просто трясло, молитвы читались с трудом, кошки словно с ума посходили. Через некоторое время я все же решилась на балкон выйти. Естественно, на улице никого не было.
Что это было и зачем оно приходило, я не знаю. Мы с мамой смогли заснуть только через несколько часов. Но такого ужаса я не испытывала никогда в жизни. Потом соседи мне говорили: мол, наш дом был построен на месте очень старого могильника, и якобы раз в десять лет те, чей покой был потревожен, выходят по ночам и пугают людей…
Долгая история
Это будет долгая история. Происходила она со мной на протяжении более десяти лет и косвенно происходит до сих пор. Рассказ я постараюсь выстроить более-менее хронологически, но, тем не менее, буду перемежать чужие рассказы с тем, что видел сам лично.
Сам я из небольшого городка в Нижегородской области. Да, история не деревенская, но в данном случае это неважно. У города есть одноэтажный придаток, вроде как та же деревня, и действо завязалось именно там. Моя мама как раз выросла в этом деревенском пригороде, и начало этой истории исходит из рассказов о её молодости там.
На улице, где жила моя мама — точнее, на улице, ей перпендикулярной, но совсем рядом — жила одна бабка. В сущности, в то время её бабкой назвать было нельзя, это скорее была тётка. Но только все знали, что с этой тёткой что-то нечисто. Моя бабушка по материнской линии рассказывала, что с этой тёткой боялись разговаривать, потому как нрав у неё был ну очень уж крутой, да и плюс репутация соответствующая. Бабушка говорила, что какая-то соседка повздорила с ней в бане (из водопровода там до сей поры лишь колонки на улицах — ванн нет, а кто без своей бани или водопровода ходили, те в общую городскую), и та ведьма сказала ей, мол, умрёшь ты ровно через две недели. Так и случилось. Эта соседка заболела и резко стала чахнуть, пока как раз через две недели не отдала Богу душу. Этого я не видел и пересказываю со слов бабушки, но есть кое-что, что я застал и видел лично. Один мужик при семье и троих детях однажды случайно машиной своротил лавку у её забора и сам забор повалил. Ну, в общем-то, дело житейское, да та тётка его матом давай крыть, а мужик тоже в ответ возбухнул. В общем, разругались они очень мощно.
Меня отправляли к бабушке туда на лето вместо всяких лагерей, и я хорошо помню метаморфозы семьи этого мужика, хоть и не сильно много лет мне было. В один год семья была нормальной и справной, но когда я приехал на следующий год, я этих товарищей даже не признал сперва. В общем, мужик впал в лютый алкоголизм и прирезал свою жену. Старший сын был уже совершеннолетним, и двое остальных — парень моих лет и совсем маленькая дочка — остались под его попечением, да только сам он то ли наркоманом стал, то ли в криминал какой подался, и эти двое малых остались сами по себе. Короче, семья его, что в один год была вполне обычной, вдруг растрескалась по швам, и, приехав на следующий год, я застал только двоих малолетних голодранцев. Что я заметил — паренек, мой ровесник, серьёзно тронулся умом. Поскольку мы были вроде как знакомы, он как-то затащил меня к себе в остатки дома и как бы играючи начал какой-то иглой зашивать себе рот. Ну не прямо до конца зашил, конечно, но пару стяжков сделал точно. Я был в полнейшем шоке. Бабушка мне строго-настрого запретила ещё до этого случая с ними разговаривать, но мне-то что?..
А на третий год их и не стало вовсе. То ли забрал кто в попечение, то ли сами куда-то уехали. Бабушка также говорила, что порчу та тётка наводит через иглы. Помню связанный с этим случай, меня поразивший. Проснувшись утром, я увидел, что в доме переполох — ну не прямо паника, но какая-то суета напряжённая. Бабушка то вбегала в дом, то выбегала, мама вообще в истерике была. Бабушка мне сказала, мол, ни в коем случае не подходи и не трогай калитку, вот ни в коем случае. Затем она подвела меня к калитке, и я на ней увидел две больших швейных иглы. Да, они просто лежали на калитке и всё, но тут бабушка и рассказала, что это за иглы и кто их сюда положил.
А вот что мама рассказала. Когда она была молодой, сразу после института, то работала на заводе местном. А там работа шла по сменам — то есть 1-я смена как обычно, 2-я — с двух до десяти вечера, а 3-я — с десяти вечера до утра. И это дело перемежалось — то есть одну неделю ты работаешь в одну смену, а потом уже в другую. Ну и возвращаясь со 2-й смены уже затемно по улице, где был дом той тётки, мама на крыше увидела тёмную фигуру, которая колотила несильно палкой по печной трубе. Маме стало страшно, но домой-то как-то надо прорываться, и она начала быстрым шагом двигаться мимо дома, поглядывая за этим товарищем. Тут, видать, товарищ услышал её шаги и прекратил стучать — и тут моя мама вообще в ужас пришла. Поворачивает этот товарищ голову в её сторону — и она понимает, что это вовсе и не человек. Хоть и было темно, но глаза мама разглядела, и они были явно не человеческие, а большие и круглые, и от них как от кошачьих глаз свечение было. Мама рванула бегом до дома.
Впрочем, это всё присказка. Сейчас сама история пойдёт.
У меня, собственно, есть сестра старшая. Девка в принципе довольно гулящая. Ну и как-то раз пропала она из дома, не пришла ночевать. Раз не пришла, два не пришла, ну и забеспокоились родители. Но тут она выходит на связь со мной и говорит, что домой она больше не придёт. Тут все ничего не поняли — родители в шоке, её тогдашний парень в шоке... Стали разбираться. Я её порасспрашивал, что к чему, и выяснилось, что живёт она теперь с каким-то парнем и домой возвращаться не хочет. Родители спрашивают — мол, что это ещё за парень такой? Выяснилось, что фамилия его ровно такая же, как у той тётки с улицы, и приходится он ей родным внучком. Маму это насторожило. В контакт вступать с родителями сестра отказывалась, почему-то пытаясь выходить на связь через меня (я тогда 9-й класс окончил).
Слово за слово, выяснилась такая ситуация. Этот парень подвёз сестру на тачке из района в район и как-то уломал к нему домой пойти. О том, что было после этого, сестра ничего внятного не говорила. Стали «копать» про этого парня — выяснилось, что он героиновый наркоман и вообще мерзотный тип. Родству с той бабкой значения поначалу не придавали, так как считали, что причина гораздо прозаичнее. Например, думали, что он её шантажирует или на иглу посадил. Приходили на адрес с участковыми, но сестра говорила, что она по собственной воле живёт там.
И тут странный момент произошёл. Как-то раз звонит мне сестра и говорит, мол, я домой вернусь, только ты встречай меня. Я подхожу по адресу, а сестры нет, телефон она не берёт, зато там дежурит тётка какая-то. Выясняется, что тётка ждёт меня и является мамашей того парня. Тётка довольно страшная по виду, но я бы не сказал, что какая-то особо выделяющаяся. Ну что-то там поспрашивала у меня, а потом такая хвать меня за руку и потащила к себе — мол, что-то ты какой-то худоватый, сейчас мы тебя накормим. Я такой — обождите, гражданка, я у чужих людей, а особенно в первый раз виданных, не ем. Тётка упирается — пошли, никаких разговоров. Я тоже упираюсь. А она давай крепче держать мою руку и уже совсем невежливо настаивать. Я подумал, мол, вот дурная. Вырвался и убежал. Рассказал родителям, те плечами пожали, но поняли, что тут что-то нечисто. Отец позже собрал каких-то своих знакомых покрепче, изловил парня и пригрозил, что если моя сестра не вернётся домой, то ему несдобровать. А тот такой — она по своей воле у меня, ничего вы не сделаете. Ну они побили, но тем не менее, дело с мёртвой точки не сдвинулось.
Периодически сестра просила притащить ей на работу какие-то вещи из дома и я носил, заодно слушал, что она рассказывает. Постепенно стал бросаться в глаза внешний вид сестры. Она сильно похудела и постарела. Конечно, не до уровня старухи, но заметно некрасивой становилась. Щёки впадали, мешки под глазами, волосы лезли... Следующий момент — голос. Он тоже изменился и стал больше похожим на мужской. Конечно, это всё не сразу, а в течение нескольких месяцев.
И вот что сестра мне рассказывала. В общем, она у меня глупая, и почему-то все эти странности её сперва не сильно смущали. Жили в её новой семье втроём (не считая её саму) — отец-алкаш, мамаша и их сын. Отец пил и особо не отсвечивал, а вот сынок с мамашей отжигали. Первое, что сестру позабавило — то, что они не моются в ванной. Вообще. Только баня раз в неделю. Причём не городская, а за городом, в их родной деревне. Еду моей сестре готовили в отдельной посуде, которой сами они не пользовались. Кормили очень обильно, но при этом вес сестры неуклонно уменьшался. Спали они тоже странно — однажды сестра проснулась среди ночи, открыла глаза, а парень лежит напротив неё с открытыми глазами, широко раскрыв рот, и вдыхает жадно воздух. Более того, их дом заставлен иконами, и парень вечерами молится. Причём, как сестра сказала, молится он не как обычные люди, а на непонятном языке, не похожим на русский. Когда она его спрашивала: «Ты чего делаешь, с ума сошёл?» — он говорил, мол, нет, я истинно православный, не мешай. Я передавал эти истории родителям, они пребывали в глубочайшем недоумении. Впрочем, и до самой сестры стало потихоньку доходить, куда она попала.
Была одна очень странная история, коснувшаяся меня лично в те дни. Как-то я сидел уже глубокой ночью за компьютером и играл в «Казаков». Тут услышал, как в коридоре квартиры кто-то ходит. Сначала подумал, что родители пошли в туалет или на кухню. Потом понял, что это явно не человеческие шаги. Слишком легковесные и осторожные. Прислушиваюсь дальше — слышу, как шаги завернули на кухню, шебуршение, звон чайных ложек в кружках... Я начинаю паниковать, так как понимаю, что это НЕ РОДИТЕЛИ. Шаги из кухни идут обратно в коридор, и тут меня вообще дрожь пробирает. Слышу, как звенят лежащие на трюмо ножницы. Они металлические и немного разболтанные, так что их звук ни с чем не спутать. Я принимаю решение из комнаты бежать к родителям, но бежать надо через коридор. Собираю всю волю в кулак, ломлюсь, зажмурившись, в коридор и быстро к родителям. Те сном младенца спят. Бужу, говорю, мол, так и так. Пошли смотреть. Неизвестно, как там ножницы эти изначально лежали, но вот иконы на кухне (родители у меня православные, но без фанатизма) лежат лицами вниз. А в следующую встречу с сестрой она рассказала, что у парня был какой-то мощный припадок с пеной у рта, после которого он описал план нашей квартиры с точностью до табуретки, при этом он никогда в ней не бывал.
С каждым разом рассказы сестры становились всё страннее. Однажды она долго не могла заснуть и обратила внимание, что во дворе дома ночью слышен странный звук — будто дети резвятся, но как-то тихо слишком. Затем звук приближался и словно перекатывался с улицы через открытый балкон в соседнюю комнату. Сестра давай парня будить, а он ей и говорит, мол, не бойся, это черти, они к нам часто заходят...
Дальше интереснее. Помер у них какой-то дальний родственник в их деревне, что с баней. Поехали они туда. Сами похороны сестра описывала так — когда пришло время опускать в землю гроб, парень отогнал всех от него метров на двадцать и принялся ходить вокруг с какой-то книжкой и что-то бормотать. Затем он пальцами потёр лоб покойника, а после этого потёр свой лоб. Да, и вот интересная деталь — вопреки расхожему мнению о всеобщей нежности к котам, парень кошаков ненавидел. По словам сестры, на самом деле он нехило так на самом деле боялся их.
Мама моя в скором времени узнала адрес какой-то «знающей» бабки и хотела совершить к ней поездку. Откуда она узнала адрес бабки, не знаю, но вроде они были знакомы задолго до этих событий. Бабка жила в деревне километрах в пятидесяти от города. Первый раз мама поехала одна. По приезду я стал её расспрашивать, что там было и что за бабка такая. Мамка сказала, что по виду бабка самая обычная. Что её поразило, так это то, что она откуда-то знала, что у неё не только дочь, но и сын есть — я. Хотя про меня ей она даже не заикалась никогда. И что самое интересное, бабка сходу сказала, что знает, чьих рук всё это дело, конкретного человека назвала. И это была та зловещая тётка с улицы, что приходилась бабулей нашего пассажира. От этого факта в шоке были все, включая скептика-отца, который после этого рассказа перестал держаться за свой скептицизм. Что и говорить, я сам стал относиться к событиям по-настоящему серьёзно. Бабка сказала, что денег ей не надо, хотя мать предлагала довольно щедрую награду за помощь. Она сказала, что нас коснулось нечто, что не должно было нас касаться. Что было особенно странно для меня, так это то, что бабка пригласила меня лично на беседу к ней. Я серьёзно испугался, но что поделать — в следующий раз мы с мамой поехали к ней вдвоём.
Приехали мы с утра. Дом как дом, ничего зловещего. Бабка сказала, чтобы мамка вышла на улицу, пока она будет говорить со мной. Я, услышав это, вообще чуть в обморок не упал. Бабка и вправду была обычная самая. Вошли мы в дом, входим из сеней в комнату, а там сидит здоровенный кошара. Кот был очень большой и сидел прямо напротив входа. Бабка говорит мне, мол, сперва поздоровайся с Тимофеем Матвеевичем. Я не сразу понял, что это она про кота. Я не без страха поздоровался, и тут весь мой страх почему-то пропал, я стал чувствовать себя довольно свободно. Мы сели за стол и, немного помолчав, стали разговаривать. Она спросила, мол, знаю ли я, что случилось с сестрой. Я пересказал, что мне было известно, тогда бабка снова спросила, знаю ли я, что НА САМОМ ДЕЛЕ произошло. Я сказал, что не знаю.
В общем, бабка рассказала мне, что семья той бабки с улицы — ну ладно, ту звали Зинаида, а то тут уже бабка на бабке и одну от другой не отличить, — так вот, семья этой Зинаиды непростая. И есть у них загвоздочка — некому эту семью продолжить-то. Сын у них ни на что не годный — нужна дочка. И моя сестра нужна именно для того, чтобы родить девочку, и больше ни для чего. Как только, говорит, она забеременеет и родит, сразу помрёт. А пока они там дружно из неё все соки тянут. Я стал осторожно спрашивать, как так получилось, что она вообще ушла. А бабка говорит, мол, приворожили её. Но ворожба не простая, а на еду и питьё. Кто их еду съест, тот в их власти. Я тут перепугался, вспомнив, как сам еле вырвался из лап их мамаши, настойчиво предлагавшей мне поесть у них. Рассказал бабке про тот случай, и она сказала, мол, правильно сделал, поэтому ты здесь и сидишь, так как «ведаешь не ведая». Тут мне стало не по себе, а она говорит, мол, ты не тушуйся, а слушай. Если ты думаешь, что это какое-то колдовство, то ты дурак, это не колдовство и не магия никакая. Магия, говорит, это всё остальное, а эти вещи сама природа и есть. Так вот, говорит она, я вам помогу, но только потому, что неугодно семье Зинаиды дальше продолжаться — раз дочка не родилась, то и не родится никогда. Решено так. Поэтому денег она брать не будет, да и вообще ничего не будет брать.
Я спросил, что значит «ведать не ведая». Она сказала, что именно по этой причине сестра со мной общается как с посредником, потому что я и есть посредник. Свойство у меня такое. В эти дела тебе, говорит, путь закрыт, но всё же свойство какое-то у тебя есть. Но цена этому свойству грош. Учить тебя нечему, говорит, но я могу помочь тебе быть внимательнее. Я тут вообще перестал что-либо чувствовать — думаю, ну ничего себе поворот. А бабка продолжает — ты, говорит, смотри, в эти дела полезешь, так не вылезешь никогда, поэтому не лезь. Я говорю: «Угу, не полезу». Потом спросил — что значит «быть внимательнее»? К чему внимание быть должно? А она отвечает: «Ты чаще смотри за людьми, и сразу поймёшь, кто в беде, а кто нет. Нутром чуять будешь, просто сам не поймёшь этого». И ещё говорит, мол, в местные церкви не ходи. А город, надо сказать, у нас очень религиозный, но странный. Ладно, плевать на конфиденциальность и прочую ерунду — это Саров на юге Нижегородской области, закрытый ядерный центр, но вместе с тем место жития одного из очень почитаемых святых — Серафима Саровского. Молящихся и паломников довольно много, несмотря на пропускной режим. Но бабка мне говорит, что место гиблое теперь — низина. Так что в церкви, говорит, местные не ходи, свечей не ставь. Это, кстати, подтвердил впоследствии один странный дед-паломник, с которым я разговорился на остановке пару лет назад. Он сказал, что местные церкви только чертей и плодят, а место уж давно не святое. Говорил, что он что-то вроде странствующего попа и знает все места здесь и за Уралом.
Вообще, про этого деда-паломника тоже интересная история — хоть и не страшная, но занятная. Он просто стоял на остановке — видать, отдыхал, так как по виду его не сказать, что он вообще транспортом пользуется. Он был седой и бородатый. Я-то как раз ждал автобуса, но он меня в разговор втянул, и я пропустил парочку автобусов. Сказал, что на самом деле он нигде не живёт, а ночует у людей, которые его приютят. Я спросил — и что, не было случая, когда никто не приютил? Он говорит — нет, не было. Нужно слова правильные говорить, и тогда тебя хоть на всю жизнь пустят. Так, мол, и живёт. Сказал, что он на самом деле поп, даже удостоверение показал (оказывается, и такое есть). Но в попа не рядится и креста не носит. Говорил, что редко где церковь есть настоящая — хоть места и святыми числятся, но это не так. Что у нас, что в Дивеево — всё уже давно гнилое, и ходить в здешние церкви просто смысла нет. Но в деревнях, говорил, кое-где настоящие приходы остались.
Ну да ладно, к бабке вернёмся. Так вот, она говорит мне: «Ты нутром чуешь, если что-то неладно с человеком, свойство у тебя такое». А насчёт сестры, мол, дело страшное, но не гиблое. Снять приворот может только сама Зинаида, и мы, говорит, её принудим силой это сделать. Ты, говорит, нужен в этом деле именно как посредник — слушай внимательно сестру, что она тебе говорит, да исправно передавай. Потом велела мне звать маму. Я вышел, перед этим она сказала, чтобы я попрощался с котом. Я попрощался.
События дальше развивались так. Бабка сказала, что заставит Зинаиду отцепиться от сестры. Но дело это сложное. Она стала заниматься с мамой, которая стала каждую неделю ездить к ней. Во всякие тонкости меня не посвящали, хотя я активно пытался выяснить, что к чему. И кое-что выяснил. Мама на рынке покупала живых петухов, причём не любых, а каких-то особенных по внешности. Каждое полнолуние она рубила им головы и что-то делала с ними. Что конкретно делала, не знаю, но для этого нужны были какие-то травы и очень много перца с горошком. Бабка дала маме какую-то книгу, оттуда она и вычитывала, что нужно с петухами делать. Я мельком книгу видел, меня к ней и на выстрел не подпускали, но она вроде бы (не уверен, но так показалось) была рукописная и не очень толстая. Мама выписывала из неё слова в каком-то особом порядке, затем, произведя необходимые действия над петухом и книгой, шла в полнолуние в промежутке от полуночи до часа на кладбище и закапывала голову петуха у могилы, каждый раз у разной, но тоже не случайной — могила должна была быть указана той бабкой: она называла имена людей, и мама потом искала их на кладбище. Делала она это на протяжении четырёх месяцев. Что-то они делали ещё, но я больше не знал подробностей, так как меня не посвящали в них.
И вот однажды мама приехала от бабки и сказала, мол, сестра вернётся через два часа или через два дня. И что вы думаете? Она звонит мне через два часа и говорит, мол, всё, забирай меня. Я привёл её домой. Она сидела пару дней, с родителями почти не разговаривая. Затем в дождь опять ушла туда. Тут все опять ничего не поняли — что за дела, всё же нормально шло?.. При этом сестра всё-таки чуток начала с родителями разговаривать после этих дней. Отец, например, попросил её вернуть зонт, который она забрала — он ей новый даст. Пришёл на работу к ней, они обменялись зонтами. Идёт он домой, зонт в руке держит — и понимает, что у него рука отнимается. Та, в которой зонт. Он испугался и быстро выкинул зонт. Рука была почти парализована и неделю после этого в порядок приходила. С тех пор все вещи, побывавшие на той квартире, просто выбрасывались.
Какие результаты дали петушино-кладбищенские махинации бабки? А вот какие. От сестры, которая на связи со мной была всё время, стало известно, что эта самая Зинаида упала и сломала ногу. Причём сломала очень серьёзно, с открытым переломом. Лежит в больнице. Наверное, тут стоит рассказать, как этот её внучек вообще выглядел. Сказать, что он был урод — это, наверное, ничего не сказать. Лицо у него было довольно жуткое, помимо широченного расстояния между мелких глаз у него был жуткий скошенный лоб. В общем, выродок полный.
Итак, Зинаида со сломанной ногой, и, видать, у них там что-то щелкнуло на этот счёт. К тому времени сестра уже совсем плохая стала, как иссохлась. Бабка наша была встревожена и сказала моей маме, что время заканчивается, надо дать Зинаиде явный знак отлипнуть от сестры. Вот тут я не знаю, что они сделали, но после этого у этого парня повесился отец ни с того ни с сего. Сестра говорила, что в семье пришли в ужас. Описывала такую сцену — как-то вечером парень очень долго стоял, прислонив руки ладонями к стене, и что-то бормотал. Затем резко взбесился и буквально за волосы вытащил сестру из квартиры — мол, пошла отсюда. Тут стоит описать сам механизм приворота, что это такое со стороны самого привороженного. Сестра прекрасно понимала, в какой ситуации она находится, и понимала, почему. То есть она прекрасно знала, что это не её воля. Но она не могла противиться этому каким-то действием, не могла уйти, хоть эти люди были ей уже противны. В общем, парень её выгнал, но сестра не смогла уйти и заночевала прямо на пороге квартиры.
Долго ли, коротко ли, но в итоге сестру они отпустили, потому как вняли предупреждениям. Как я понимаю это сейчас, они поняли, что легче найти новую жертву, чем вести такое противостояние. Зинаида сняла свои заклятия с сестры, причём это тоже произошло очень странно. Как говорила сестра, её потащили в дом Зинаиды. Та из больницы уже выписалась, но ходить не могла — лежала на кровати. Сестру к ней подвели, а Зинаида посмотрела на неё, подняла руку, махнула и сказала: «Проваливай отсюда, чтоб видно тебя тут больше не было». И всё. Как сестра говорит, она сразу почувствовала жуткое отвращение к этим людям, вот прямо в одночасье после взмаха руки. В тот же вечер она была дома.
На этом основная история заканчивается. Но дело в том, что это не конец. Вообще говоря, всё это не кончилось и по сей день. Меня лично это больше не касается, но касается кое-кого, кого я знаю. И весь ужас для меня на самом деле в этом — меня здорово напрягает, что эти упыри постоянно так или иначе крутятся вокруг меня.
Насчёт продолжения — не бегите впереди паровоза. История долгая, она не кончена, так что я ещё расскажу вам о том, что происходило дальше.
ЧП в военной части
Мой отец служил в части ПРО, расположенной глубоко в степи. Часть была какая-то непростая, с секретным оборудованием, секретная сама и прочее — вплоть до того, что она была не просто обнесена сеткой, а бетонным забором с тяжеленными глухими металлическими воротами на электронных замках-защёлках. Возле ворот стояли вышки, на которых круглые сутки дежурили часовые. А вокруг — степь. За 60 километров ни одного разумного существа, кроме замполита. «Деды» часто рассказывали про разные непонятные вещи, которые происходили на территории части — то солдат пропал бесследно, то с ума сошёл какой-то прапор, но батя не верил. Но, как обычно, случилось «однажды»...
А однажды был он в карауле — четыре человека, включая его, должны были ровно половину ночи ходить вокруг в/ч на предмет поиска явных или скрытых противников. Отгуляли они нормально (там даже волков не водилось, одни ящерицы — вот и все враги)? и на последнем круге почёта остановились облегчиться на забор родной части — буквально в двадцати метрах от луча прожектора, установленного на вышке. Начали отливать, и тут тот содат, что стоял дальше всех, заорал. Причём не просто заорал, а с явными признаками того, что его тащат в сторону от остальных — голос удаляется. Все фонарики повытаскивали, светят — нет человека. Причём ни следов на песке, ничего. Только автомат валяется.
Понятное дело, что пообделались они все, потому что ни один устав не говорил, что в таком случае делать. Ломанулись тогда они все ужасе к воротам, часовому орут, поворачивай, мол, прожектор, смотри, что там творится. Тот повернул и говорит, что ничего нет. Чистый периметр, и всё.
К этому времени им замком щёлкнули, ворота открыли, и они в ужасе на территорию забежали. Нужно было обязательно закрыть ворота. Закрывались они как простой «английский» замок-защёлка, то есть простым захлопыванием. Батя створку на себя тянет, а она не закрывается. Не то чтобы кто-то держит, просто как будто камень под створку закатился или что-то упирается.
Вот тогда батя и охренел окончательно. Он увидел, что на уровне его головы за край створки держится какая-то лапа. Я просил его описать подробнее, но что он рассказал, то рассказал — иссохшая человеческая рука, серая, цвета мышиной шерсти, с уродливыми ногтями. Она не тянула на себя створку, но и не давала закрыть, просто держалась и всё. Батя тогда в панике заорал часовому, чтобы он открывал огонь по всему, что есть за воротами, но когда тот повернул прожектор, ворота легко захлопнулись и там снова ничего не было.
После этого солдата искали в течение недели, но никаких следов его не нашли.
Как я сторожил офис
Как-то раз я ночью сторожил офис. Обязанностей было минимум — следить, чтобы никто не ворвался (я дрищ знатный, но если бы кто-то сумел ночью взломать эту нереальную железную дверь, его бы и омоновец вряд бы смог остановить, так что я там был скорее для проформы), впускать начальство и ещё чтобы с потолка не текло — иногда там трубы на втором этаже прорывало. И ещё раз в неделю надо окна мыть изнутри. В общем, работа простая и непыльная. А там были компы со всякими простыми игрушками, типа «Героев меча и магии» третьих — а мне больше и не надо. В этом офисе я проводил ночи с субботы на воскресенье. Всё всегда было спокойно, ключи имелись только у директора, какого-то менеджера и у меня.
Как-то раз в субботу я сидел за героями и вдруг что-то зашебуршилось с той стороны двери. Один раз. Я подошёл, посмотрел в глазок — никого. Решил, что мимо прошли, и вернулся к игре, но не успел сесть на стул, как что-то опять заскреблось и послышался совершенно неразборчивый мужской голос и стук в дверь. Я решил, что это пришёл директор, вставил ключи. Провернул на один оборот и ещё раз посмотрел в глазок — там никого. Я громко произнёс: «Имя-отчество, это вы?». В ответ тишина. Я обратно повернул ключ, тут же с той стороны двери послышался голос — на этот раз женский, опять я ни слова не понял — вроде говорит, но какие-то слог за слогом бессмысленные. Тут я громко их всех послал через дверь и пригрозил, что вызову милицию (тут я слукавил — никаких телефонов внутри не было, я только знал, что теоретически где-то должна быть кнопка вызова пожарки, до сих пор не знаю, есть она там или нет). Через где-то секунду после этого женский голос замолк и послышался такой негромкий стук в окно. Я раздвинул жалюзи и охренел. Нет, не просто охренел.
Охренел от страха — ноги подогнулись и я сел на пол. На решетке повис человек (я хочу думать, что человек). Всё в нём было совершенно неестественно. Такое впечатление, что кто-то видел людей только в кино и сделал себе костюм, чтобы походить на человека и надел его на себя. Я даже приблизительно не могу определить, какого оно было пола. И как только он меня увидел, то заговорил — сначала тем, женским, голосом, потом чередуя по слогу с мужским, потом вообще как будто голос шёл из нескольких источников, с какими-то скрипами и шелестом. Господи, у него и мимика была совершенно нечеловеческая — он одновременно двигал всеми лицевыми мышцами во всех возможных направлениях. Руками и ногами при этом сучил по стеклу, а сам поднимался вверх. Может, он зажал прутья между коленей и карабкался — не знаю. В тот момент мне казалось, что он взлетал. Видно его было прекрасно и висел он так очень долго, наверное, минуту, а я ничего не мог вообще сделать — просто на полу сидел и, застывши, смотрел на эту тварь.
Где-то через минуту пришло внезапное избавление — вдруг вся какофония смолкла, а он резко повернулся (клянусь, градусов на 100 повернул башку, аж за плечо) и застыл на несколько секунд, уставившись куда-то, а потом резко спрыгнул и что-то произнося новым, низко вибрирующим голосом, удалился. Куда он делся — я с пола не видел. Мне хватило сил только задвинуть жалюзи и уползти в комнату, из которой не видно ни двери, ни окон. Там я сел и заплакал — как маленький ребёнок, в последний раз я плакал лет за восемь до этого. Потом это состояние прошло и меня стала бить крупная дрожь. Так, на полу, я просидел до 6 утра, пугаясь каждого шороха, пока не пришёл сменщик Артём. Я его, наверное, минуты две разглядывал через глазок и просил то отойти, то сказать «что-нибудь».
В конце концов пустил, он мне с ходу отвесил подзатыльник, а я в ответ только счастливо и истерично засмеялся (опять до слёз в глазах). В общем, домой пришёл — родители не могут понять, что со мной случилось — бледный, круги под глазами, взвесился — на семь кило похудел за ночь. С тех пор я ночью часто плохо сплю и снятся кошмары. Никому из знакомых — ни слова, ни намёка — засмеют...
Нелюди в белых халатах
Случилось это в 70-е годы в Тюмени. Этот жуткий случай был засекречен и похоронен в архивах. Волна преступлений, прокатившаяся тогда по Тюмени, вызвала массовый шок, который сначала загнал в квартиры население почти целой области, а затем вывел людей на улицы и чуть не привел к антикоммунистическому перевороту...
За месяц в густонаселенном районе города исчезли 19 детей. Розыски милиции ни к чему не привели. В городе началась паника. Родители ни на шаг не отпускали детей от себя, многие дети не ходили в школы и детские сады. Сидела дома и Ирочка Семенюк двух лет от роду. Так получилось, что однажды отец девочки на своем «Москвиче» задавил у подъезда болонку, принадлежавшую семье молодых врачей, живущих над ними. Он предлагал соседям деньги, но те отказались. Через месяц внезапно исчезла Ирочка. Это был страшный удар для Семенюков, сделавших, казалось, все для защиты своей дочери. В милиции приняли заявление об исчезновении ребенка, не скрывая, однако, что найти ее надежды мало.
Тем временем по ночам, а иногда и днем Семенюкам стали слышаться странные звуки, будто скулила собака. Зоя, так звали соседку сверху, извинилась и сказала, что они завели щенка, подрезали ему хвост, вот он и скулит... Петр Семенюк, как обычно, приехал перекусить домой, и первое, что ему бросилось в глаза, была вода, стекавшая на дорожку из-под двери ванной. Заливало сверху. Слышно было, как изводится соседский щенок. Когда пришедшие сантехники взломали дверь и открыли ванную комнату, на них бросилась посаженная на цепь... нет, не собака. Это была Ирочка. Отец сначала кинулся к ней, но не совладал с собой, выбежал вон из квартиры. Потом опять появился с перекошенным лицом и стал неистово целовать девочку — вернее, то, что от нее осталось: ножки — по коленки, а ручки по локти были отрезаны по всем правилам ампутации. Культи еще не совсем зажили, от бинта тянулись по полу ленточки крови и гноя. Девочка пыталась уйти на своей цепочке, поскальзывалась и, падая и ударяясь о ванну, издавала те самые звуки, которые Семенюки приняли за жалобный лай собаки. Язык у Иры тоже был вырезан. Взрослые мужчины не могли сдержать слез, глядя на полудевочку-полусобаку.
Особая группа задерживала врачей-садистов. Милиционеры едва сдерживали себя, чтобы не устроить самосуд. Один лейтенант, не выдержав, нанес несколько ударов преступнику в пах, и, если бы его не остановили, забил бы насмерть. Коллеги стали его удерживть. Воспользовавшись возникшей суматохой, арестованные мгновенно вытащили скальпели, которые они носили с собой (видимо, как раз на случай ареста), и нанесли себе точные, профессионально рассчитанные удары. Оба палача рухнули на пол без признаков жизни. Врач скорой помощи констатировал смерть.
Кроме Иры Семенюк (точнее, того, что от нее осталось) нашелся только Илюша Монин четырёх лет. Его обнаружили недалеко от Тюмени. По грязным одеялам по полу ползало существо, в котором не сразу можно было признать человека: голова с пустыми фиолетовыми глазницами, обрубок туловища и всего одна рука, с помощью которой Илюша передвигался от валявшегося в углу хламья к алюминиевой миске с кислым молоком, облепленной множеством тараканов...
Скотомогильник
История эта приключилась со мной в конце октября. Стояла осень, уже не золотая, но ещё не сырая и промозглая. Дача Влада, день рождения которого мы отмечали, находилась в одиннадцатом саду. Место не то, чтобы глухое... как степь может быть глухой? Просто одиннадцатый сад фактически уже не существовал, большинство участков были заброшены, правление не работало. Однако для двухдневной вечеринки место было более-менее подходящим. Если оттуда проехать буквально пару километров по трассе в сторону Семипалатинска, то можно увидеть полуразрушенную ферму. Там-то и находился импровизированный скотомогильник: в огромной яме, когда-то бывшей подвалом кормоцеха, вповалку лежали трупы лошадей, коров, свиней и прочего скота. О санитарных нормах не стоит и заикаться. Местный колхоз, что любопытно, работал, но, несмотря на это, примерное количество трупов в яме оставалось постоянным.
В тот день дул тёплый ветер с юга, стояла хорошая погода, я сидел на складном стульчике возле мангала с бутылкой пива в руках и то и дело переворачивал шампуры. Отец Влада строго-настрого запретил жарить шашлык во дворе, поэтому я находился за оградой у дороги. Вдалеке виднелся кормоцех, а за ним, еле различимая в вечерней дымке, тёмной стеной стояла забока.
Начинало темнеть. Мясо уже достаточно прожарилось, и я было собирался идти в дом, как вдруг увидел силуэт, приближавшийся ко мне со стороны поля. Он был похож на человека, но походка его была странной: движения дёрганые, неестественные, он очень медленно шёл, почти топтался на месте. Алкаш? Наркоман? Незнакомец меня мало заинтересовал, поэтому я развернулся и зашагал к дому с шашлыками в руках. Когда я подошёл к калитке и обернулся, я увидел, что тот уставился на меня. Его голова была завалена набок, он весь перекособочился, но смотрел прямо на меня. Не знаю, зачем, но я крикнул: «Эй, мужик!». Он вдруг опустился на четвереньки, как-то по-собачьи пополз обратно и скрылся в сухой траве.
Я не придал этому значения: мало ли кто в поле может шариться? Хотя выглядело это довольно странно. Похолодало, вся компания забралась в дом, благо размеры его позволяли. Через пару минут выяснилось, что один из нас отсутствует. Это был Серёжа, самый младший, ему было 16 лет. Через двадцать минут народ забеспокоился, я сразу рассказал, что видел кого-то в поле. Может, Серёже стало плохо, и он пошёл проблеваться? Позвонили ему, звонок раздался в соседней комнате, телефон лежал на стуле. Кто-то из нас вышел из дома, покричал, и было решено отправляться на поиски. На улице уже стоял густой туман, мы оставили свет в доме, чтобы можно было ориентироваться, и кое-кто взял фонарики. Благо, нас было двенадцать человек — мы рассредоточились вдоль дороги и первым делом наспех осмотрели близлежащие участки. Никого. Размахивая фонарями и выкрикивая имя Серёжи, мы пошли в поле, где, предположительно, я его видел. Вскоре мы прошли уже приличное расстояние и тусклый свет из окон дома скрылся в тумане. Беспокойство нарастало. Мы шли таким образом, что я не мог видеть крайних в «цепи» из-за тумана. Когда впереди показалось здание кормоцеха, слева послышался крик: «Где Олег?!». Кричала Настя — оказалось, что Олег тоже пропал. Мы начали ходить кругами, орать, кто-то заплакал. А через мгновение все встали, как вкопанные.
Кто-то был в тумане. Неясные силуэты надвигались со стороны кормоцеха. Сначала их было 5-6. Создалось впечатление, что ОНИ вылезают из той ямы, из скотомогильника. Я дрожал так, что челюсти стучали, а ноги не слушались. Первой закричала и побежала Алёна. Остальные тоже бросились бежать. Я спотыкался, падал, снова бежал и твердил себе: не останавливайся, не оборачивайся. В тумане силуэты бегущих сливались с ИХ силуэтами, было непонятно, кто где. Истошно вопили девочки, в темноте метались из стороны в сторону лучи фонарей. Вскоре впереди показался свет. Толпа просто сломала забор и ввалилась в дом. Кто-то захлопнул дверь и задвинул засов. На миг воцарилась тишина, а потом дом заполнился рыданием и всхлипами. Девочки плакали, некоторые парни тоже. В итоге не досчитались двоих: не было Серёжи и Олега. В душном помещении запахло мочой, кого-то вырвало. Мы все забились в углы и ждали. Ждали неизвестно чего...
Вдруг в доме погас свет. Кто-то заверещал. Из дальнего угла послышался голос Ильи: «Т-с-с-с-с». Через некоторое время все замолкли и услышали. И я услышал. Кто-то ходил вокруг дома, можно было различить тихое бормотание, что-то вроде «хырр-хырр-ажажж-барр». Все замерли. Шаги повторялись в тишине. Бормотание то ускорялось, то затихало, будто кто-то разговаривал сам с собой. Снова кого-то вырвало. Тут снаружи в дверь заколотили. Все подскочили, кто-то бросился к двери, но сразу же вернулся на место. Стук продолжался пару минут и так же внезапно стих.
Так мы просидели до утра, трясясь и пуская слюни от страха. Наутро мы всё же решились выйти на улицу. На крыльце, свернувшись калачиком, спал Олег — видимо, это он стучался в дверь ночью. Парень был жив, но не мог говорить. Электропроводка на улице была перегрызена, забор свален, и ни следа Серёжи.
Мы сразу же вызвали такси и уехали из этого места. Всю дорогу накрапывал мелкий дождик. За ночь погода переменилась до неузнаваемости, низко висели серые тучи, было холодно и сыро. Мы ехали молча.
По факту исчезновения Серёжи было возбуждено уголовное дело, нас как свидетелей (или подозреваемых?) постоянно вызывали для дачи показаний, на нас смотрели как на идиотов, отправляли на обследование в наркологию и проводили судмедэкспертизы. Весь одиннадцатый сад, как и близлежащий лес, был прочёсан милицией и военными, проводились опросы немногочисленных местных жителей, скотомогильник был вскрыт, но ничего так и не было обнаружено: ни трупа, ни следа Серёжи. Олег заново учился говорить, но так ничего внятного не смог рассказать. Об этом случае даже писали в местной газете, дело пролежало на рассмотрении неизвестно сколько. В итоге Серёжа был объявлен без вести пропавшим, а мы зареклись даже смотреть в сторону одиннадцатого сада и скотомогильника.
Подсобка
Работаю уже пару месяцев в детском супермаркете (одежда, игрушки, питание...), и у нас в подсобке есть одна старая дверь. Она всегда была на ключ закрыта, да и еще ее стол подпирал. Я сначала не интересовался ею, мало ли что — старая забытая комната. Но когда я пару раз оставался на ночь и пил чай в подсобке, то начал слышать посторонние шумы, как будто кто-то крадется — этакие звуки маленьких шажков. Причем время от времени всё затихало минут на пять, а потом снова начиналось. У меня даже мысли не было о чем-то сверхъестественном. Думал, что это мыши, ну или дверь ведет в другую часть здания, а там люди живут. Но после трёх-четырёх ночных смен я услышал шепот. Сначала даже успокоился: раз шепот, значит, есть люди, а если есть люди, то не страшно. Но потом заметил, что шепот несмолкающий и жуткий, и ничего в нём не разобрать — какое-то бормотание. Из подсобки я в ту ночь ушёл и всю ночь просидел у дверей в магазин. Страшно было.
Как-то раз в очередную ночную смену мы вместе с местным работником, выпив пива для смелости, выбили дверь. А за ней была целая гора детских манекенов. Тут я едва не обделался, работник испугался не меньше меня. Закрыли дверь и оба быстро ушли поближе к двери выхода. Сидели там и всю ночь смотрели на дверь в подсобку. Нечего особенного больше не происходило, но время от времени скрипело что-то внутри.
Наутро я расспросил всех наших работников, и Света — кассирша местная — сказала, что эти шумы у них в порядке вещей, и все уже привыкли.
Мертвые руки
Дело было в маленьком городке на востоке России.
Одну женщину наняли сиделкой к смертельно больной старушке. Та уже несколько лет не вставала с постели и даже не разговаривала — только смотрела побелевшими, как застиранная скатерть, глазами в потолок и ждала смерть, которая никак за нею не приходила.
Работа была нетрудная. Несколько раз в день разжать пальцами твердый серый рот и маленькими ложечками вливать в него йогурт и жидкий супчик, приносить судно, переворачивать старушку, которая весом была не тяжелее большой тряпичной куклы, и протирать ее желтую, будто восковую, кожу специальным лосьоном, чтобы не появлялись пролежни.
И вот однажды сиделка подошла к старушке и увидела, что глаза у той стали совсем белыми, как у мертвой птицы, рот открылся, а челюсть набок съехала.
Женщина позвонила в «скорую», хотя и понимала, что это уже не поможет. Так и вышло — усталая женщина в замызганном белом халате строго отчитала ее за вызов к мертвячке: «Вам в морг сразу звонить надо было. Правда, все равно они раньше завтрашнего утра не приедут, на улице метель. Вы ей платочком челюсть подвяжите и окна в комнате откройте, ничего с ней не случится».
Ночевать в одной квартире с мертвой старушкой не хотелось. Но как назло, родственники покойной уехали в областной центр и тоже должны были вернуться к утру.
Делать нечего — сиделка нашла в шкафу какой-то платок, ладонью закрыла мертвые глаза, стараясь при этом не смотреть в лицо старушки и думать о своем. О светлом будущем, например, и его пленительной частности, дальнобойщике по имени Иван, с которым она встречалась уже третий месяц, и дело шло к свадьбе.
Сиделка распахнула форточку, зачем-то прикрыла старушку тонким шерстяным одеялом и вышла, затворив за собою дверь.
Как ни странно, сморило ее довольно быстро, но сон был неглубоким, тревожным. Снились женщине какие-то портовые серые города, басовитые корабельные гудки, чайки, низко парящие над штормовым морем. Вдруг ей почудилось, что сквозь сон она слышит шаркающие шаги. Как будто бы кто-то ходит по коридору, медленно, словно с трудом.
Женщина села на кровати, протерла глаза, а потом, накинув на плечи халат, вышла в коридор.
И сразу увидела ее, старушку. Та прислонилась к стене, идти ей было трудно, колени подгибались. Направлялась, кажется, она в уборную.
Сиделка сначала даже не испугалась. Первой мыслью было: неужели врач ошиблась? Ужас-то какой, а она оставила бедную старуху с распахнутой форточкой, в мороз и метель. Да еще и платок так туго повязала, чуть не удушила. Правда, странно, что бабушка шла, — ведь последние два с половиной года она с кровати не поднималась. А вдруг упадет, шейку бедра сломает? Женщина бросилась вперед, поддержала старушку за локоть.
— Осторожнее, осторожнее, что же вы меня не позвали…
Старуху шатало. Она была еще более бледной, чем обычно, и глаза ее были закрыты.
И вдруг она прошептала, слабо и хрипло:
— Помоги мне… Руки…
Кажется, сиделка услышала ее голос впервые.
— Чем помочь? Давайте я вас в постель отведу. Может быть, чаю горячего с вареньем?
— Нет, руки… — монотонно повторила та. — Помоги мне, они не разгибаются. Разогни мне руки.
Только тогда сиделка и заметила, что руки старухи сложены на груди, как у мертвой.
— Сейчас, сейчас… — Но, прикоснувшись к ладоням старушки, она отдернула руки как от раскаленной сковороды.
Они были ледяными. И твердыми. Глаза привыкли к полумраку, женщина пригляделась и увидела на старухином лице фиолетовые пятна. В три прыжка она оказалась в своей комнате, плотно прикрыла дверь и задвинула ее письменным столом. Сердце колотилось, в голове шумело. Такого не может быть. Просто не может быть.
Но это было, было по-настоящему, мертвая старуха шла по коридору, осторожно и медленно, с закрытыми глазами и побелевшим лицом. Из-за двери донесся ее слабый голос:
— Почему ты ушла? Помоги мне. Руки не разгибаются… Разогни их… Выйди… Открой дверь…
Счет времени сиделка потеряла, но когда старуха затихла, за окном уже светало. Наконец, женщина решилась выглянуть из комнаты. В коридоре — никого. Она медленно дошла до комнаты старухи, дверь в которую была плотно закрыта. Женщина не могла бы объяснить, что ею руководит. Почему она просто не уйдет из этой квартиры и не забудет о произошедшем.
Старуха лежала на кровати, руки сложены на груди, челюсть подвязана платком, на белых щеках — иней.
Только вот одеяло почему-то валялось на полу, скомканное.
Женщина дождалась машины из морга, а потом ушла и больше в тот дом никогда не возвращалась.
Понедельник
ПЯТНИЦА, 22:08
Сижу в канализационном колодце. Капли медленно отрываются и громко разбиваются о бетон. Пить хочется. Я едва дотягиваюсь рукой, чтобы коснуться трубы, смочить кончики пальцев и быстро слизнуть холодную влагу.
СУББОТА, 18:24
Прошел один день. В понедельник придут строители и найдут либо меня, либо то, что останется — ночами будет холодно. Не уверена, что останутся силы не спать и двигаться еще две ночи.
Господи, пусть пойдет дождь! Как же хочется пить! Сломанная нога совсем распухла и онемела. Я раньше боялась крови, а сейчас спокойно смотрю на торчащую из порванных джинсов кость и не боюсь. Боюсь бездомных собак, которые подходят ночью к краю колодца и рычат. Хотя знаю, что им до меня не добраться.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 12:45
Вчера сюда упала крыса. Противно, но я её съела. Нога выше перелома болит уже невыносимо. Наверное, у меня жар. Перед глазами всё плывет, и цветные кольца калейдоскопом расходятся. Не могу дотянуться до трубы. Пить хочу.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 09:15
Никто не придет. Мамочка, мама! Я забыла, что в понедельник праздник, и здесь никого не будет...
* * *
— Петрович, ты что там нашёл?
— Миша, понимаешь, эта девчонка в телефоне что-то вроде дневника вела.
— Да уж, не повезло девке...
«Труповозка» громыхнула на новом канализационном люке и выехала со стройплощадки.
На стройке
Поведаю вам историю, что произошла весной этого года. Я живу в Москве, в одном из спальных районов. Типичная картина: панельные дома, промзона, стройки, область рядом. Все у нас спокойно и тихо, не считая редких пьяных дебошей да драк с хулиганами.
Но вот пару месяцев назад у нас стали пропадать люди. Только из моего подъезда исчезло двое, а в общей сложности их было уже около десяти. Само собой, в народе пошла молва об объявившемся маньяке, около подъездов висели объявления с призывами не гулять одним в темное время суток — в общем, граждане старались соблюдать локальный комендантский час. Мне тоже было не по себе: по вечерам, если хотелось погулять, созывал всех, кого можно. А люди продолжали исчезать.
И вот как-то раз я возвращался с учебы домой. На дворе было еще светло, май все-таки, настроение приподнятое, так как сегодня в университете удалось закрыть давний долг. Путь мой лежал через стройку, очередной жилой дом понемногу рос из земли, возводимый то ли таджиками, то ли молдаванами.
Промышленная романтика привлекает меня, потому я оглядывал огромный огороженный пустырь, по которому сновали люди в синих комбинезонах, перекрикиваясь грубыми возгласами. Вот высотный кран, вот желтый немецкий бульдозер, вот штабель огромных опорных балок, груды кирпичей, бетономешалка…
Внезапно мой взгляд выхватил из общей картины строителя, быстрым шагом направляющегося в барак для рабочих. Все в нем было вроде бы нормально, вот только в руках он нес… женскую сумочку! В своем запыленном комбинезоне, бородатый, немытый, он держал в руке убогую подделку под «Chanel». Это выглядело, наверное, комично, но внутри меня всё похолодело. Зачем она ему, откуда? Подарок даме? Какая дама у гастарбайтера, у него все родные на родине. Трансвестит? Ха-ха. Украл? А вот это очень может быть…
Я считаю себя человеком с активной гражданской позицией, поэтому без колебаний пошел и сообщил нашему участковому об этом строителе. Мой отец с Петром Васильевичем хорошие приятели, да и с раскрываемостью у господина полицейского не ахти, поэтому он пообещал проверить, как да что. На этом мое участие в истории завершается.
Петр Васильевич прибыл на стройку, после недолгих препираний со строителями оказался в бараке, где начал проводить обыск. В дверях столпились насупленные, встревоженные рабочие. В самом дальнем углу бедно освещенной пародии на жилое помещение он обнаружил накрытую брезентом гору из мужских и женских сумок, сапог и ботинок, а также два дорогих ошейника. Участковый немедленно связался по рации с опергруппой, достал табельный пистолет и приказал всем лечь на пол.
Опергруппа задержала шестнадцать строителей во главе с прорабом. Вскоре шайка созналась в том, что похищала людей с целью завладеть их имуществом… а еще им нечего было кушать. Даже бывалые оперативники оторопели от услышанного. Гастарбайтеры жаловались на скупых работодателей, месяцами не выдающим заработанные деньги, на холод и голод…
Копали недолго, земля была мягкой. В воздухе распространялся запах перегноя и падали. Строители тем временем рассказывали, как они утилизировали тела: расчленяли их болгарками, все съестное оставляли себе, потроха, кости и головы сваливали в могилу. Ценные вещи делили между собой. Понимая, что терять нечего, рассказывали, какие блюда готовили из наших соседей, нахваливали пловы, гуляши и бульоны. Закатывали мясо в банки — на зиму. Следователям хотелось пристрелить выродков на месте, без суда и следствия.
Наконец, следственной группе открылось массовое захоронение: фрагменты тринадцати человеческих тел и останки четырех собак. Тут и там из земли скалились черепа. На некоторых костях сохранилось мясо, но с большинства оно было счищено ножами. Даже видавшие виды опера отворачивались, иных мутило.
На закрытом заседании всем вынесли пожизненное. Никто не дожил до зимы.
Долги
Вы когда-нибудь были кому-то должны? Раньше я сидел в долгах по уши. И да — у меня не было этого гадкого гнетущего чувства, что я кому-то должен. Правилом моей жизни было: «Бери все, не отдавай ничего!». Ну, или по крайней мере: «Кому должен — всем прощаю». Все началось с детства, брал тогда я, конечно, не деньгами, а конфетами и игрушками — вроде бы как поменяться, а сам исчезал. Эти игрушки, наверное, до сих пор пылятся где-то в подвале. Потом была школа с ее деньгами на школьные завтраки, в старших классах — сигареты и так далее. В принципе, не гнушался я и услугами вроде: «Дай списать, а я тебе потом помогу». Потом такие услуги были уже далеко не детскими, и сколько девушек было со мной из-за моих лживых обещаний жениться на них! А как-то раз мне не удалось вернуть кредитный долг. Вышел я тогда буквально сухим из воды. Но особенно этим не горжусь — денег много был не должен. Зато у меня был адреналин и чувство полной безнаказанности.
Ну да, был у меня страх кредиторов. И был страх, что какой-нибудь обманутый мной человек решит мне отомстить. Но этот страх, скажу я вам, был такой мизерный и минимальный, что я практически его не замечал.
Я не знаю, с чего именно началась моя история. Сами видите, что недоброжелателей у меня была целая куча. Но скорее всего, началось все с другого...
Прошлым летом я со своим, можно сказать, единственным и лучшим другом путешествовал по России. Деньги были, а еще было желание уйти куда-нибудь подальше от насиженного места, пока на этом месте все не уляжется.
Сперва путешествовали поездом, потом автостопом. Было дело, и пешком преодолевали некоторые расстояния. Так добрались до Урала. Здесь остановились в небольшом городе, название не важно. Мы забронировали место в местной гостинице с аналогичным городу названием и решили пошляться по городу.
Достопримечательностей тут было не ахти. Небольшой парк, дом культуры с колоннами — закос под московские Большой и Малый театры, небольшое озеро на краю города и поля с лесами убегавшие за горизонт. Скучно до смерти, в общем.
Конечно, был тут и кинотеатр, и клуб, и кафешки, но разве кино смотреть мы сюда ехали? Хотелось чего-то такого, чего в нашем городе не найдешь. И тут видим — объявление об услуге гадалки. Такое блеклое объявленьице, без блеска и лишнего пафоса, нарисованное грубо на куске простой фанеры. Дай, думаю, зайдем мы с другом — погадают нам на дорогу дальнюю, все равно завтра в путь.
Гадалка принимала не в каком-нибудь салоне, офисе или другом украшенном под стиль «посмотрите, какое все мистичное — свечи, хрустальные шары, палки-вонялки, загадочные катушки Тесла», а в своей квартире. На пороге нас ожидала женщина лет пятидесяти, с лицом, поеденным морщинами, с огромной копной полуседых выцветших волос. Вообще, она была похожа на цыганку, а может, и на татарку. Мне это было не очень важно — зачем мне нужна была ее родословная? Мы сказали, что по объявлению, и она лишь кивнула, приглашая к себе домой, на кухню. В общем, сперва гадала она моему другу, а мне сказала удалиться во время этого процесса в комнату. Когда же сеанс был завершен, мы с другом поменялись местами. Когда я вышел, то увидел, что гадалка мыла небольшую кофейную чашку. Видимо, гадала ему на кофе. Я сразу понял, что сейчас попью кофейку и еще наслушаюсь всякой ерунды про меня.
Но не так-то быстро... Когда друг вышел, а я занял место «пациента», гадалка налетела на меня, как коршун с неба. Ее морщинистые руки остановились в двадцати сантиметрах от моего лба и принялись выписывать пассы и подергивать пальцами, как это принято у магов из газет. Но вот лицо гадалки в этот момент искривилось в самой жуткой форме, что я когда-либо видел. Она начала издавать какой-то странный гортанный звук, нечто между шипением и гулом. Глаза ее закатились за морщинистые веки, и сейчас я наблюдал на себе белесый взгляд, словно очутился в фильме ужасов. Это было как-то внезапно, отчего я, по своей натуре ничего не страшащийся, был вынужден вжаться в деревянный стул, словно пытаясь его продавить. Но все закончилось так же неожиданно, как и началось. Старуха рухнула на стул рядом со мной и, достав дешевую сигарету, закурила, заполнив дымом всю кухню.
— Вот что, — сказала она мне, — за тобой идут трое. Всем троим от тебя что-то нужно. Первая — женщина, волосы рыжие. Хочет твою руку и сердце. А точнее, твой член, отделенный от тебя.
Я сглотнул, автоматически вспоминая всех тех дам, с коими имел счастье переспать по схеме «ты мне секс — а я тебе детей и свадьбу». Рыжих вроде бы не было, и на тот момент моя уверенность в правдивости и силе этой эзотерички пошатнулась и рухнула, и я продолжил быть скептиком.
— Второй, — продолжила она, — это мужчина. Крови и жизни твоей хочет. Наверное, убить тебя. Кому ты там дорогу перешел?
При этом она улыбнулась. Почему-то мне показалось, что улыбнулась недобро.
— Да вроде бы никому, — сказал я. — А кто третий?
— А третий... Ну, третий вот как раз самый опасный. Хочешь, помогу?
Я кивнул.
— Хорошо.
Она достала яйцо, иглу, банку с водой и небольшое блюдце. Некоторое время она над этим всем колдовала. Потом она очень быстро проткнула яйцо, оттуда закапала кровь. Наверное, яйцо с зародышем, подумал тогда я. Отдала она в конце своих стараний мне какие-то странные три узелка, которые при мне же и сплела. Сказала, что узелки нужно сжигать по одному раз в месяц, тогда и проблемы мои рассосутся.
— А когда проблемы исчезнут, ты ко мне возвращайся, я тут кое-что доделаю. Ну, естественно, и заплатишь...
— Хорошо, — сказал я, однозначно зная, что через такое долгое время я уже буду очень далеко отсюда.
В общем, закончив наши сеансы с гадалкой, мы расплатились. Гадалка взяла деньги только с моего друга. Мне только сказала, что через четыре месяца деньги отдам. Ну мне-то и хорошо! А узелки я машинально закинул себе во внутренний карман куртки, да так их там благополучно и забыл.
Через некоторое время, после продолжительного путешествия по стране, мы вернулись домой. Тут вроде бы все поутихло, и мы зажили, как жили раньше.
Наверное, уже через полгода по возвращению я стоял на балконе и курил. Было прохладно, на дворе осень, посему я достал свою куртку. Из любопытства пробежался по карманам, и тут обнаружил те самые узелки. Один из них, скажу сразу, весьма разболтался, стерся и превратился невесть во что. Я улыбнулся, вспоминая ту самую историю, и решил в шутку поджечь один из узелков. Поджёг прямо тут, на балконе, а зажженную нитку отправил вниз.
Тут-то и начали происходить странные случаи. Где-то через неделю-вторую мне сообщили по сарафанному радио, что одна моя бывшая, Галя, пропала без вести. Ездила она куда-то на экскурсию и пропала. Ни экскурсовод, ни другие туристы не видели, когда и как она пропала. Потом ее не нашли спасатели, прочесавшие все возможные места по маршруту следования этой экскурсии. А нашли ее еще через две недели, где-то в окрестностях отдаленного от нашего города села. Смерть, как выяснилось позже, наступила от удушья. Причем ее никто не душил, никаких насильственных следов. Только вот на ногах были какие-то следы, словно кто-то ее за эти ноги тащил, уже мертвую. Как она оказалась так далеко от этой экскурсии, почему умерла от удушья, хотя астмой и прочей задыхательной хворью она не страдала, осталось загадкой. Но меня это касалось. Аж два раза касалось! Во-первых, эта девушка была одной из обманутых мною. Встречались с ней когда-то почти год, и я, имея на стороне еще парочку девушек для удовлетворения моих потребностей, откровенно врал ей, что женюсь. Потом я исчез из ее жизни и старался в нее не лезть. А во-вторых, на теле Гали был обнаружен телефон, который, конечно же, разрядился, но после зарядки данного устройства было установлено, что в последние минуты своей жизни она вызывала одного человека — меня. Но у нее ничего не вышло, ибо номер был мой старый, и дозвониться по нему она бы не смогла никогда.
Но вот из-за этого номера в ее телефоне меня вызвали к следователю, где подробно опросили. Пока следователь листал дело передо мной, я краем глаза увидел фотографии — судя по всему, еще предсмертные фото Галины. И, как ни странно, там она красовалась с рыжими волосами. Конечно, в том, что перекрасить волосы нет ничего необычного, но это напомнило мне слова гадалки.
К следователю меня вызывали еще пару раз. Оказалось, что обманутая мной девушка тосковала по мне все это время и не на шутку поехала крышей. В ее доме было обнаружено много моих фотографий, некоторые фотографии без глаз, некоторые разрезаны на части, а также парочка «кукол вуду» с моим изображением на лице и кучей иголок, воткнутых между ног.
А гадалка не врала, подумал тогда я. Конечно, может быть, все просто совпадение. Но от происшествия пахло мистикой. Смерть у Галины была страшной, плюс куча невыясненных фактов, плюс ее рыжие волосы, плюс мои фотографии и куклы. Да, это заставило меня нервничать. Но если гадалка права, значит, есть еще двое «идущих по мою душу». Не знаю, что там за последний безликий монстр, коего нагадала мне гадалка, я как-то этого не боялся. Этот самый опасный мне сейчас вырисовывался не «хтоническим ужасом», а вполне себе реальным юридическим лицом. Банк, или же коллекторская контора. Боялся я все-таки того «мужчину, который крови и жизни моей хочет». Не забывайте, я тогда еще не до конца был уверен в слова старухи.
Медлить я тогда не стал и в тот же вечер на балконе сжег второй узелок.
Вот тут-то долго ждать не пришлось. Буквально через три дня местная уличная «братва» поникла головой. Оказалось, что в тот же вечер скончался их «дружище» — тот, кому я задолжал некоторое количество деревянных в моих старых махинациях за автомобиль. Кто-то из этих парней, кои были знакомы мне с детства, предлагали мне хлебнуть «жигуля» в память о погибшем «как брате». Настаивали даже принять на грудь беленькой, потому что «так принято». Вот от них и узнал, что этот «брат» все это время болел ангиной. А в ту ночь у него ни с того ни с сего начался приступ, и он начал задыхаться, и за пять минут с пеной у рта задохнулся. Если честно, я впервые слышал, что от ангины можно вот так помереть. Но особенно вдаваться в происходящее не стал. Если же Галину мне было немного жаль, то вот этого морального недоделанного урода мне жаль не было.
Итак, узелок остался один. Мне даже стало интересно. Два узелка — две смерти. Сейчас я чувствовал себя человеком с пистолетом, с которого можно стрелять безнаказанно. И я его сжег. Теперь я жалею об этом. А тогда, когда я его достал, снова на балконе — последний узелок уже не выглядел нормально: он практически развязался и был словно подрезанным с трех сторон. Но сгорел он, так же, как и все, только копоти от него больше было, и потрескивал он немножко.
Сначала ничего не произошло. Я не услышал никаких вестей о сгоревшем или обанкротившемся банке. Да и вообще никаких «грустных» слухов до меня не доходило. Но вот через полтора месяца в моей квартире зазвонил телефон. Старый телефон звонил длинным непрерывным гудком — значит, звонили по межгороду. Я даже думать не хотел, кто бы это мог быть, в три часа ночи-то! Но по привычке я пошел в коридор и снял трубку. На мое «алло» никто не отвечал. В трубке молчали. Причем молчание было не каким-то там невероятным молчанием ужасного собеседника. Было ощущение, что на линии ошибка, или был разорван кабель. Молчал сам телефон. Ни потрескиваний, ни гудков, ни характерного для связи гула. Я положил трубку. Но уже через пятнадцать минут звонок повторился. Я снова поднял трубку — та же песня. Вот тут я случайно посмотрел в зеркало, висевшее тут же в коридоре. На мгновение мне показалось, что отражение мое не двигалось, а просто смотрело на меня, какие бы телодвижения я не производил. Но было темно, мне могло показаться. Даже взгляд моего зеркального двойника был не моим. Наверное, в три часа ночи люди все-таки должны спать, а не смотреть в потемках в свое отражение...
В ту ночь телефон звонил еще два раза. Я уже не брал, и когда второй звонок прекратился, я пошел и вырвал из розетки телефонный кабель. Потом уже я попытался уснуть.
Я уже почти спал, когда услышал тихий скрежет. Нет, это был не скрежет об обои или копошение в углу/шкафу/на кухне. Это был звук «гвоздя о стекло». Мерзкий звук был несколько заглушенным и не столь резким, чтобы свести с ума. Он был продолжительный, словно кто-то очень долго ленивой рукой вел по стеклу ногтями. Я уже подумал, что мне показалось, когда звук прекратился и появилась длительная мертвая пауза. Но звук продолжился спустя некоторое время. А главное, я не понимал, откуда он доносится. Было ощущение, что это кто-то скребется по моему окну. Но, оглянувшись, я не увидел на окне ничего. Ночной ветер колыхал занавески, а свет ночного города освещал пол комнаты безжизненным голубоватым светом. Решив, что это такой своеобразный гул в трубах или что-то не так у соседей, я все же заснул.
Утром я не обнаружил в своей квартире ничего особенного. Все было на своих местах, ничего не пропало, ничего не было повреждено. Только вот зеркало, в которое я смотрелся ночью, было каким-то не таким. Потемневшим, что ли.
Пару ночей после этого я спал нормально, но вот на третий день все повторилось так же — скрип стекла, телефонные звонки. Теперь к ним добавилось еще и ощущение, что в подъезде по лестничной клетке кто-то бродит. Я слышал эти гулкие редкие шаги! Я мог поклясться в этом.
А утром я нашел иглу. Обычная швейная игла, воткнутая мне в дверь. Она вызывала у меня не столько чувство страха, сколько неприязни. Ну, какие еще возникают ассоциации при виде иглы, испачканной в красно-буром веществе? Лично у меня это ассоциировалось с наркоманом. Я понимал, что я так и не вернул долг гадалке за ее услуги. Конечно, поехать туда к ней и вернуть долг я теоретически мог. Но, черт подери! Ехать в далекий-предалекий город, названия которого я даже уже не помнил, и не помнил, где именно он находится? Я даже позвонил своему другу, но тот оказался в больнице. Вроде бы ничего особого у него не стряслось, попал в несерьезную аварию, где не получил никаких травм, но у него был психический срыв. Лежал он в неврологическом отделении. На мои вопросы, что с ним случилось и что за город, где мы с ним тогда были, он безумным голосом сказал: «ТЫ!», а затем начал рыдать, рыдать как-то не по-человечески.
Когда снова наступила ночь, я был во всеоружии. Я думал, что купленная мною днем в церкви библия и бутыль святой воды — это все, что мне надо. Вы, наверное, правильно поняли, если подумали, что я ошибся. Я старался не спать, сидел в кресле, курил, пил кофе. Но к трем часам глаза стали слипаться. И вот когда глаза мои почти закрылись и я стал медленно погружаться в сон, я услышал шаги. Отчетливые шаги в подъезде. Или они были в коридоре? Я не понимал. Включив заготовленный изначально фонарик, я направил его свет в коридор, но там было пусто. Медленно я прокрался к двери. Небольшая кожаная книжица библии была у меня в кармане, в руке я сжимал бутыль со святой водой. Я был уже у самой двери, когда странные шумы за ней внезапно прекратились. Выглянув в глазок, я ничего не увидел — в подъезде было пусто. Но стоило мне отойти от двери на один шаг, как дверь и весь коридор содрогнулся от серии сильнейших ударов. Было ощущение, что кто-то бьет в мою дверь ногой, пытаясь сорвать ее с петель. Я попятился назад, машинально поливая все перед собой водой из пузыря. Стук прекратился, все погрузилось в мертвую тишину — и вот тут я услышал скрип по стеклу.
Меня объял ледяной ужас, сковавший мое движение — звук шел справа от меня, совсем близко. Я не хотел оборачиваться. Не хотел — но что-то внутри меня словно манипулировало моим телом, моя голова сама стала разворачиваться в ту сторону. Я чуть не опорожнился прямо на месте. Мое отражение было уже далеко не моим отражением, оно выглядело совсем не как я и стояло ко мне лицом, а не боком, как в данный момент стоял я. Руки моего зеркального двойника лежали на зеркальной поверхности, медленно опускаясь и поднимаясь, ощупывая стекло. Оно то ли смотрело на меня, то ли смотрело в пустоту. Я не видел ЕГО глаз, они сочились длинными темными струйками. стекающими по зеркалу вниз, на пол. При всем этом зеркало потрескивало, словно кто-то с силой на него давит. Это могло продолжаться вечность. Я уже и не помню, когда я нашел в себе силы и, подняв бутыль, плеснул остаток святой воды в отражение. Нет, дикого рева и взрывов не было. Просто у меня в ушах стало дико звенеть, а голова наполнилась гулом, как при изменении давления. Отражение мое поплыло — а может, поплыло у меня перед глазами? Последнее, что я увидел, было то, как мой близнец из зазеркалья поднял руки — плавно, расплывчато, как во сне, а затем всем своим «телом» налег на зеркало изнутри. Раздался хлопок и звон стекла.
Сейчас я лежу в больнице. В психиатрии. Никто мне не верит. Мой рассказ о зеркальном двойнике легко объясняют «бредовым психозом». Но я многое понял. Главный закон Вселенной — за все нужно платить. И если что-то дается вам в дар, то не думайте, что это безвозмездный подарок. Любой, кто однажды вам помог или что-то дал, рано или поздно может вызвать ЕГО. Тот, кто придет забрать долг. Он так похож на тебя — тот, кто читает сейчас этот текст, который я набираю на своем старом планшетнике, что ты не сразу поймешь, что он перед тобой. Что это ОН, а не твое отражение. Сейчас я понимаю, что именно он убивал моих старых «кредиторов», чтобы в конце концов добраться до меня. Ведь тот третий и был я. Видимо, я сам себе задолжал — жил неправильно и задолжал. И он забрал мой правый глаз.
Диггер
Случилась эта история с одним диггером из провинциального российского города. Для тех, кто ничего не знает про диггеров, поясним, что это довольно рисковые и ловкие ребята, увлекающиеся исследованием различных подземных сооружений. Городские подземелья, поражающие своей масштабностью и запутанностью, уже давно являются благодатным местом для современных диггеров. Наш герой, среди своих носивший кличку Крот, отправился в тот день путешествовать по заброшенным коммуникациям в поисках золотого браслета. Ходили слухи, что безделушку обронила в «ливневку» одна беспечная студентка, отец которой был крупным бизнесменом. Этот браслет долгое время никому не удавалось найти, но юные диггеры не теряли надежды.
Помимо дорогой побрякушки, данное подземелье таило в себе смертельную опасность. Когда-то в нем без вести пропал молодой диггер. Его предупреждали, что отправляться на подземную прогулку без должного опыта и хорошего проводника — это самоубийство, но он никого не слушал. Долго у ржавой двери, прикрывавшей вход в бесконечные тоннели городских коммуникаций, плакали его родители и девушка… Но он так и не вернулся оттуда. С тех пор прошло много лет.
Крот облазил довольно большую площадь, но кроме изъеденной коррозией мелочи и мусора ничего не смог найти. Он уже собирался возвращаться на поверхность, как почувствовал в тоннеле чье-то постороннее присутствие. Где-то неподалеку послышался тихий шорох. Диггер подсветил фонарем пространство перед собой и огляделся. По полу бегали редкие крысы и мыши, а чуть поодаль вырисовывался силуэт какого-то странного существа. Крот попробовал его разглядеть. В расплывчатом силуэте можно было различить человеческие черты. Существо сидело, сгорбившись, и обсасывало пойманную крысу. Содрав зубами шкурку с мертвого грызуна, оно принялось обнюхивать пространство перед собой, будто учуяло добычу покрупней. На свет существо не обращало совершенно никакого внимания. Могло показаться, что отсутствие реакции происходило из-за длинных косматых волос, обильно покрывавших лицо и голову существа. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что оно вообще не могло видеть. На месте его глаз зияли две изуродованные глазницы…
Диггер почувствовал, что к нему в душу закрадывается животный страх. Кричать было бесполезно, поэтому Крот принял единственно верное, как ему тогда казалось, решение — бросился наутек. Просторный тоннель скоро закончился, и диггеру пришлось забраться в узкую трубу, ведущую к вентиляционным шахтам, через которые можно было выбраться к поверхности, а, следовательно, к спасению. Из-за тесноты и гладких стенок карабкаться получалось медленно, хотя Крот старался шевелить руками и ногами изо всех сил.
Существо не отставало. Оно передвигалось исключительно на ощупь и по своему чутью, однако обладало приличной сноровкой, что позволяло ему быстро карабкаться по скользкой поверхности. Крот почувствовал, как что-то зацепило его ногу, однако боли — видимо, из-за сковывающего ужаса — он тогда не ощутил. Выбравшись из трубы, диггер дождался, пока из нее покажется голова преследователя, и со всей силы оглушил его тяжелым навесным люком.
На поверхности Крот первым делом решил добраться до медпункта. Поврежденная нога дико ныла, проглядывающая из разорванной штанины рана обильно кровоточила. В медпункте установили, что диггер был укушен, при этом зубы нападающего зверя, как решили местные врачи, прокусили плоть чуть ли не до кости.
Оправившись, Крот решился рассказать близким и друзьям о случившемся нападении. В окружении диггера это вызвало бурную реакцию. Вскоре в известность были поставлены все службы города, от милиции до МЧС. Спустившиеся под землю спасатели нашли существо мертвым, с проломленным черепом.
Исследуя труп, медицинские эксперты пришли к шокирующему выводу — найденное существо было человеком. Еще более шокирующим оказалось то, что вызванные милицией родственники давным-давно пропавшего диггера с трудом, но все же опознали его… Опознание в основном, конечно, происходило по лохмотьям, некогда являвшимся обычной мужской одеждой.
После этого под землю пришлось спуститься следственной группе. Исследовав тоннели коммуникаций, вентиляционные шахты, штольни, трубы, сыщики нашли даже запрятанную «нору» таинственного подземного жителя, в которой стоял невыносимый запах и валялись ошметки изуродованных мышей и крыс, а также кости мелких домашних животных.
Ключевой версией следствия стало следующее. Молодой, неопытный диггер забрел слишком далеко в городские подземелья и попросту заблудился. Он тщетно пытался выбраться, но удача оказалась неблагосклонна к нему, и диггер столкнулся с еще большей бедой. То ли из-за неудачного падения, то ли из-за обвала потерявшийся диггер лишился зрения (у него были выбиты оба глаза). Потеряв мало-мальские шансы на спасение, заползши в заброшенные коммуникации, пролегающие слишком далеко от обычных маршрутов подземных туристов, диггер был поставлен перед проблемой выживания… Власть над молодым человеком, оказавшимся в безвыходном положении, взял первобытный инстинкт — инстинкт выживания. Бывший диггер стал вырабатывать чутье и прислушиваться к звукам. Он научился охотиться на мелкое подземное зверье. В основном его добычей были крысы, но иногда попадались и домашние животные. За много лет страданий и лишений парень потерял человеческий облик и сознание, став диким, безумным подземным хищником.
И вот волей случая одичавший диггер вышел к одному из центральных коммуникационных тоннелей, где впервые за много лет ему удалось повстречать человека. Но он воспринял встретившегося незнакомца лишь как очередную крупную добычу. Спасшемуся диггеру Кроту тогда действительно сильно повезло.
Крот после этого забросил свое занятие и нашел для себя другое, менее опасное хобби. Диггеры из его окружения какое-то время не путешествовали под городом, однако в итоге снова возобновили свои глубинные прогулки. Историю еще долго пересказывали обыватели города и области, добавляя к ней различные кошмарные небылицы.