Воспоминания о моём деде
- Лебедеве Алексее Дмитриевиче (химик, 1889-1974)
Воспоминания об Алексее Дмитриевиче Лебедеве его дочери Наталии Алексеевны Лебедевой, написанные в 1990 году по просьбе сына
(перепечатано с рукописного текста автора).
Мой отец, Алексей Дмитриевич Лебедев родился в Москве 29 Апреля (11 Мая нового стиля) 1886 года и был третьим сыном Дмитрия Петровича Лебедева (1851-1891), историка по образованию, работавшего в то время археографом и хранителем старопечатных книг и рукописей в Румянцевском музее (О нём можно прочесть в "Русском биографическом словаре" СПВ, 1914 и в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона СПВ 1896 т.33). Дмитрий Петрович был интересным человеком и собеседником, дружил с Ф.И. Буслаевым, автором известной "Грамматики русского языка", с Н.С. Федоровым, автором "Философии общего дела", с Э.В.Барсовым. Алексей Дмитриевич плохо помнил своего отца, так как был ещё маленьким (ему было около 5 лет), когда тот умер.
У Дмитрия Петровича был ещё внебрачный сын Дмитрий Викторович Алексеев (впоследствии известный химик), гораздо старше трёх братьев Лебедевых, живший не с ними, которого братья называли "Дмитрий большой". Он оказал впоследствии большое влияние на Алексея Дмитриевича, так как именно он приобщил его к Антропософии.
После смерти отца семья переехала в Рязань, где у матери был дом, и где братья стали учиться. Все они поочередно окончили классическую гимназию и поступили в университет. Однако, в 1905-м году все трое были исключены из университета за участие в революционной деятельности, в студенческих волнениях. Алексей Дмитриевич даже недолго сидел в тюрьме, но был выпущен на поруки.
В 1906 году мать отправила Алексея Дмитриевича в Германию, чтобы его там "немцы научили уму-разуму. Он поступил в высшую техническую школу в городе Карлсруэ (Grossh. Badische Technische Hochschule Fridericiana zu Karlsruhe) и проучился там пять лет.
В бытность свою в Карлсруэ он и познакомился с Антропософией, по-видимому, благодаря Дмитрию Викторовичу, который тоже жил там и, имея уже высшее образование, стажировался по какой-то области химии. Алексей Дмитриевич посещал лекции Рудольфа Штейнера, когда тот приезжал в Карлсруэ и Штуттгарт с циклом лекций.
Антропософом был и хозяин квартиры Алексея Дмитриевича, художник Плёк (Plock), с которым Алексей Дмитриевич очень сдружился. Когда Алексей Дмитриевич уезжал из Германии по окончании учёбы, Плёк подарил ему картину, изображавшую голову льва, на которой надписал: "Wird`s du Name mein vergessen, dieser Lowe wird dich fressen!"(Если ты забудешь имя моё, этот лев тебя сожрет).
Я хорошо помню эту картину, она висела в комнате родителей до войны. Дмитрий Викторович тоже любил шутки, писал шутливые стихи. Вообще по рассказам отца у меня сложилось впечатление о этой молодёжи, увлеченной Антропософией, как об отнюдь не сухих серьёзных философствующих педантах, а о жизнерадостных, весёлых молодых людях.
Лето Алексей Дмитриевич обычно проводил в России, в именье своей бабушки под Рязанью.
В 1910 году Алексей Дмитриевич окончил Высшую техническую школу, но так как иностранного диплома для инженера в России было недостаточно, то он поступил в Санкт-Петербургский Политехнический Институт, который окончил в 1914 году (по специальности инженер-металлург).
Вернувшись в Россию, Алексей Дмитриевич познакомился с некоторыми московскими и питерскими антропософами. Не знаю в какой последовательности, с кем, когда и при каких обстоятельствах.
С А.С.Петровским, с Григорьевыми, с художницей Маргаритой Васильевной Сабашниковой-Волошиной, с поэтом Максимильяном Волошиным, с Елизаветой Ивановной Васильевой, тоже поэтом и филологом-романистом, с её мужем инженером-путейцем Всеволодом Николаевичем, с Борисом Алексеевичем Леманом, с Клавдией Николаевной Васильевой (будущей женой писателя Андрея Белого) и, впоследствии, уже в 20-е годы с Борисом Николаевичем Бугаевым (Андреем Белым), с будущей писательницей Магдалиной Ивановной Сизовой.
Возможно, что и во время своего продолжения образования в России Алексей Дмитриевич ездил еще в Германию слушать лекции Р. Штейнера. Не помню. Дважды он сам разговаривал с Доктором, но это было, по-моему, ещё во время обучения в Карлсруэ. Первый раз он советовался о Рихарде Заттлере, в будущем известном певце, у которого в тот момент было нервное расстройство в связи с занятиями спиритизмом.
Доктор дал необходимые советы и обратил внимание на голос Заттлера. Заттлер стал в дальнейшем певцом в Берлинской опере. Второй раз Алексей Дмитриевич просил совета для себя в отношении военной службы. Об этом существует запись самого Алексея Дмитриевича у кого-то из его молодых друзей. У меня её нет.
Когда в 1914 году началась война, Алексей Дмитриевич был призван в армию, но из-за близорукости его не взяли на строевую службу, а направили, как химика, в Химический Комитет при Главном Артиллерийском Управлении, где Алексей Дмитриевич занимался взрывчатыми веществами, ездил по фронтам (был и на Западном и на Кавказском фронтах, и под Эрзерумом), разряжал всевозможные неразорвавшиеся бомбы и снаряды, разбирался в их устройстве, работал на военных заводах и в химических лабораториях в Питере и на полигонах.
В 1916 году женился на Лидии Семёновне Вуколовой. Она в те времена училась в студии Д. Кардовского, готовилась поступать в Академию Художеств, хотела стать художницей.
Молодожены поселились в небольшой квартире на Сергиевской улице (ныне Чайковского), отдельно от родителей Лидии Семеновны, хотя у тех была большая квартира (5 комнат) на улице Большой Зелениной.
Дед мой Семён Петрович Вуколов тоже был химик, ученик Дмитрия Ивановича Менделеева, разрабатывал идеи Менделеева в области бездымного пороха и вообще занимался взрывчатыми веществами (о нём можно прочесть в дополнительных томах Энциклопедии Брокгауза и Эфрона, в которой было опубликовано много его статей по химии, в Большой Советской Энциклопедии и в Военной Энциклопедии). Лидия Семеновна разделила антропософские убеждения своего мужа.
В 1918 году молодая семья переехала в Рязань, так как там было спокойнее и сытнее, чем в Питере. Алексей Дмитриевич работал инженером-химиком в Рязанском Губернском Совете Народного Хозяйства, затем техническим директором Рязанского Крахмально-паточного завода.
В Рязани в 1920 году родилась первая дочь (я – Наталья), а мой брат Константин родился в конце 1922 года в Питере, куда мама перебралась к своим родителям. Алексей Дмитриевич же оставался в Рязани и продолжал работать на химических заводах Рязанской области. Зимой во время отпуска он приезжал к нам в Питер, а летом мы все ехали к нему в провинцию.
Когда брата крестили, восприемниками были Елизавета Ивановна Васильева и Борис Алексеевич Леман.
С 1923 года отец работал на Нижне-Мальцевском заводе. Нижне-Мальцево было раньше имением Воронцова-Веньяминова, с большим барским домом, фруктовыми садами. Наше семейство помещалось в бывшем павильоне для гостей, к которому от большого дома вела вишнёвая аллея. Дальше шел яблоневый сад. Перед домом был палисадник с цветами, за которыми ухаживала Лидия Семёновна.
В Нижне-Мальцево летом приезжали отдыхать к родителям их друзья из Москвы (помню А.С.Петровского) и Петрограда. Однажды летом отец ездил с приезжавшими в Мальцево Елизаветой Ивановной Васильевой и Юлианом Константиновичем Шуцким (известный востоковед) в Саров поклониться святым местам Святого Серафима Саровского. Из этой поездки, помню, были привезены "сувениры": просфоры, иконки, крестики, свечи и т.д., произведшие большое впечатление на нас, детей.
За восстановление Нижне-Мальцевского завода и прекрасную организацию его работы Алексей Дмитриевич был премирован в 1926 году командировкой в Германию. Там он посещал химические заводы, знакомился с химическим производством.
Во время пребывания в Германии в командировке Алексей Дмитриевич повидал многих своих друзей антропософов, как немцев, так и русских эмигрантов (Маргариту Волошину, Михаила Чехова, Белоцветова и других), побывал в Штуттгарте в Вальдорфской школе. Он был тогда озабочен воспитанием своих детей и интересовался тамошними методами обучения и воспитания. Маргарита Васильевна показывала, как учить рисовать и писать акварелью, и в процессе показа акварельной техники нарисовала для нас восход солнца, который позже висел у нас в детской на стене. Отец привёз из этой поездки не только теоретическую литературу и программу Вальдорфской школы, но и краски, пастель, цветные мелки, маленькие аспидные доски. Всё рассказал Лидии Семёновне, и она стала заниматься с нами рисованием и эвритмией.
Эвритмии Лидия Семёновна училась ещё у Клавдии Николаевны Бугаевой (уже ставшей тогда женой Андрея Белого). В последствии Лидия Семеновна сама вела кружок Эвритмии (в начале 30-х годов) для детей, в котором кроме нас с братом занималось еще несколько ребятишек (в основном дети полярников). Занятия происходили в квартире известного исследователя Арктики Р.Л.Самойловича на Большой Пушкарской (там был большой зал).
Родители мечтали, чтобы я поехала учиться в Вальдорфскую школу, а пока я училась дома под маминым руководством. В 1930 году я всё же поступила в третий класс советской школы, так как стало ясно, что поехать в Германию не удастся. Но отец организовал мне переписку с учениками Вальдорфской школы в Штуттгарте, где у него был знакомый учитель. Я написала письмо, мне ответил целый класс, но я затем почему-то выбрала только одного корреспондента и переписывалась с ним ещё пару лет.
С 1926 года Алексей Дмитриевич перебрался в Ленинград. Сначала работал в Технологическом институте, затем зав. лабораторией Лен.Сель.Прома при кондитерской фабрике, так что металлургией ему так и не пришлось заниматься. Он обратился к пищевой химии и увлёкся витаминами. Преподавал, стал доцентом, получил степень кандидата наук. С 1935 года стал научным сотрудником, а затем и научным руководителем технологического сектора Витаминного Института. Стал готовить докторскую диссертацию.
В 20-е годы в Ленинграде было по-видимому много антропософов, кажется было даже отделение Антропософского Общества, возглавлявшееся Елизаветой Ивановной Васильевой. Но в конце 20-х годов, после её ареста и высылки в Ташкент, общество прекратило своё существование. Был ли Алексей Дмитриевич его членом, я не знаю. Но он был дружен со многими антропософами. И дружеские связи оставались.
Юлиан Константинович Шуцкий женился на дочери "Дмитрия большого" Ирине Алексеевой, так что связь превратилась в родственную. В нашем доме часто бывали Лидия Павловна Владимирова (урожденная Брюллова), муж Елизаветы Ивановны Всеволод Николаевич, который по-прежнему жил в Ленинграде, поэт Сергей Спасский и его первая жена Софья Гитмановна Спасская (урождённая Каплун, племянница М.Урицкого), Агнесса Федоровна Форсман, Юлия Петровна Стратилатова, учившая нас, детей, игре на рояле, и многие другие, имён которых я не помню. Большинство этих людей было впоследствии репрессировано, но не в связи с антропософскими воззрениями, а по разным другим поводам.
Алексей Дмитриевич и Лидия Семёновна сидели в тюрьме, примыкавшей к "Большому дому" (Ул. Войнова 25 или 26) и прошли через все пытки и мучения ежовского времени.
У отца следователей было несколько, но основным был Дмитрий Алексеевич Нечаев, который сказал Алексею Дмитриевичу: "Моего отца тоже зовут Алексей Дмитриевич и, когда я вас бью, мне кажется, что я бью своего отца!". Но это не мешало ему бить. А когда Алексей Дмитриевич спрашивал, для чего следователь добивается дачи ложных показаний (требовали, чтобы Алексей Дмитриевич подписал, что он немецкий шпион и т.д.), то тот цинично ответил: "Вот вы инженер, и должны понимать, у вас ведь был производственный план, который вы кровь из носу должны были выполнять, и у меня есть план на разоблачение врагов народа, и я его выполняю".
Вообще родители, жалея нас, не рассказывали подробности истязаний, которым подвергались. Знаю, что стояли без сна на допросе в течение нескольких суток (а следователи менялись), что допросы отца прекратили из-за того, что он оглох из-за ударов по голове. Мама как-то сказала, что, когда следователь ударил её в первый раз, её вырвало.
Им предъявили обвинения по разным пунктам 58-й статьи. Они не отрицали, что они антропософы, остальное отрицали и ничего не подписывали.
В 1939 году, когда Ежова сняли, дедушка Семён Петрович Вуколов добился суда. Судил Ленинградский областной суд. Дело вёл очень умный и опытный адвокат Успенский. Суд их оправдал. В тогдашней конституции была статья 124-я о "свободе вероисповедования" в силу которой граждане не подлежали уголовной ответственности за свои убеждения.
И родителей освободили. Но они говорили на суде о незаконных методах следствия и началось дело против следователей. А те, конечно, доказывали, что мои родители враги народа. Дед снова ездил в Москву хлопотать. Осенью 1940 года дед умер, а весной 1941 года родителей снова арестовали и по постановлению Особого Совещания отправили в ссылку на пять лет. Маму в Коми АССР, а отца в Сибирь, в Нарымский край. В ссылке Лидия Семёновна работала художником в инвалидной артели, а Алексей Дмитриевич работал в Бакчарском райпромкомбинате в мыловарке.
По окончании срока ссылки (было зачтено предварительное заключение) в 1944 году Алексей Дмитриевич получил направление на Табынский витаминный завод в Башкирии заведующим хим. лабораторией. Лидия Семёновна переехала к нему. Алексей Дмитриевич занялся снова любимым делом, работал с увлечением и плодотворно, был награжден многими почётными грамотами и медалью "За доблестный труд в период отечественной войны".
В 1954 году Алексея Дмитриевича перевели на Йошкар-Олинский витаминный завод, где он работал не менее успешно, возглавляя под конец своей деятельности научно-исследовательскую группу.
В 1959 году Алексей Дмитриевич и Лидия Семёновна были реабилитированы, но остались жить в Йошкар-Оле, где Алексей Дмитриевич (уже выйдя на пенсию) продолжал работать на заводе. Только после смерти Лидии Семёновны в 1965 году Алексей Дмитриевич переехал к нам в Ленинград.
Умер Алексей Дмитриевич 6-го Января 1974 года.
Вот кратко изложенные основные вехи жизни Алексея Дмитриевича Лебедева.
Полное содержание статей в этом блоге по данной ссылке.
Пост знакомство - обо мне, о том, кто завел этот блог.
#пересказкниг #снемецкогонарусский #переводкниг #владимирлинденберг #философияоглавноем #мыслиобоге #историячеловека #линденберг #челищев #книги #чтопочитать #лебедевалексейдмитриевич #лебедевад