С самого момента возникновения Древняя Русь была подвержена нападениям кочевников. С юга из необъятных просторов Азии приходили печенеги, половцы, монголо-татары. Можно сказать, что, в конце концов, Руси и России удалось выстоять. Но цена, заплаченная за это, была высокой.
Хорошо известно, что еще Владимир I строил в Северном Причерноморье укрепленные линии против печенегов. Похожие мероприятия организовывались и в последующем. Разница состояла лишь в географии, хотя и историческая ситуация, конечно, тоже изменялась.
После освобождения от ордынской зависимости, которое, по общему мнению, произошло в 1480 году, проблемы с кочевниками разом не закончились, а растянулись еще на несколько веков. Если Казанское (1552), Астраханское (1556) и Сибирское (1581) ханства Россия покорила относительно быстро, то с Ногайской Ордой, располагавшейся в степных районах междуречья Волги и Урала, и, особенно, с Крымским Ханством, дела обстояли сложнее.
В отношении Крыма главную сложность представлял тот факт, что полуостров был отделен от владений московского царя очень широкой полосой степей, переходящих местами в полупустыни. Тяжеловооруженные и малоподвижные московские воины-помещики (не говоря уж про пешее ополчение) были не в состоянии преодолеть эту естественную защиту. Крымская же конница напротив, была очень легкой и стремительной. Каждый воин имел по несколько лошадей, периодически меняя их во время похода. Кони питались подножным кормом – степною травой, а всадники пили кобылье молоко и ели мясо все тех же лошадей, которое само носило себя до тех пор, пока не пробивал его час. Единственная еда, которую крымские татары брали с собой из дома – это сухие лепешки, не являвшиеся обременительным грузом. Все это делало крымскую конницу очень мобильной. Молниеносно вонзаясь в русские земли, стрелы крымских полчищ глубоко пронзали их, нередко достигая самой Москвы, а после этого, оставляя за собой трупы и пожарища, кочевники так же быстро откатывались на юг, уводя «в полон» множество мужчин, женщин и детей, которых впоследствии продавали на невольничьем рынке Кафа-Феодосии.
Эти постоянные разорительные набеги были очень сильным раздражителем набиравшего силу Русского государства. Не имея возможности разгромить кочевников на их территории, московское правительство пошло по пути организации на юго-востоке «береговой службы». Первоначально пограничная служба называлась так из-за того, что граница с «диким полем» проходила по «поясу Богородицы», то есть по реке Оке – естественному рубежу, защищавшему северо-восточную Русь. Здесь в промежутке времени между весенней и осенней распутицей постоянно несли службу десятки тысяч воинов, готовые встретить врага. Но в XVI веке начинается продвижение русских границ на юг, и природный оборонительный рубеж остается в глубине территории.
На смену природному «поясу Богородицы» приходят искусственные укрепления – засечные черты. Первой такой чертой стала Тульская, которая соединяла Путивль, Рыльск, Брянск, Тулу и рязанскую землю. Затем построена Белгородская черта, проходившая через Орел, Курск, Воронеж, Елец, Белгород и другие города, которые тогда были крепостями-форпостами на южном рубеже. В XVII веке русские границы смещаются еще дальше на юг. Строятся новые оборонительные линии и новые города-крепости: Симбирск, Тамбов, Пенза, Сызрань и другие.
Учитывая уровень развития техники в XVI-XVII веках, несложно представить, как много труда вкладывалось в создание укрепленных линий протяженностью в многие сотни километров. Строители засек - «деловцы» - старались максимально использовать возможности природного рельефа, но одним только этим обойтись, конечно, было нельзя. Если защитная полоса повторяла направление реки, то это был почти идеальный вариант. Нужно было укрепить северный берег, который искусственно делался крутым и неприступным, особенно в местах наиболее вероятного подхода татар. Их обычные пути движения именовались «шляхи» или «сакмы». Обычно здесь и ставились крепости – «остроги» или «острожки», а вдоль течения реки нередко создавались военные казачьи слободы. Броды также укреплялись. Здесь в дно реки вбивали заостренные вверху бревна и жерди, затруднявшие переход.
В степных районах приходилось выкапывать рвы, насыпать земляные валы и возводить на них бревенчатые частоколы. А вот в лесной зоне укрепления состояли из поваленных крест-накрест и кронами на юг деревьев, которые становились серьезным препятствием для подходивших кочевых орд. Наиболее удобным способом преодоления таких лесных завалов был их поджог. Но дым от огромного костра был виден очень далеко и становился сигналом для выдвижения в этот район пограничной стражи.
Для уменьшения угрозы набегов, которые, например, в годы Ливонской войны, происходили практически ежегодно, в 1571 году была создана Сторожевая служба. Возглавил ее выдающийся русский полководец, князь Михаил Иванович Воротынский. Он также курировал кропотливую работу по составлению первого русского Устава сторожевой и пограничной службы.
В соответствии с этим Уставом, на территории юго-восточных земель несли пограничную службу «сторожи» и «станицы». Сторожи – это дозорные, разведчики, которые выдвигались далеко на юг по степи и патрулировали закрепленную за ними территорию (урочище). Но были и сторожа, которые оставались на месте и в разъездах не участвовали. И те и другие контролировали одно, определенное им урочище. Сочетание статичной стражи и разъездов позволяло более качественно отслеживать свой участок при небольшом количестве личного состава. Вообще, задача сторожей заключалась не столько в отражении атак кочевников, сколько в выявлении передвижений врага и своевременном донесении об этом. Заметив неприятеля, сторож должен был отправить гонца в ближайший город, где имелся гарнизон, а сам продолжал наблюдение с целью доподлинного установления какой пункт выбрали своей целью «воинские люди».
Устав предписывал: «А стояти сторожем на сторожах, с конь не сседая, переменяясь и ездити по урочищам, переменяясь направо и налево по 2 человека по наказам, каковы им наказы дадут воеводы. А станов им не делати, а огни класти не в одном месте… А в лесах им не ставитца. А ставится им в таких местах, где б было усторожливо». «Станицы» более крупными отрядами выезжали из своего лагеря (стана) и вели дозорную службу вдоль границы, а при возможности выжигали степи, чтобы лишить лошадей кочевников корма. Граница была поделена на участки, состоявшие из нескольких сторожевых и станичных урочищ. Старшим на каждом таком участке являлся станичный голова.
Как видно, Устав довольно подробно регламентировал несение службы пограничной стражей. Не обходил он вниманием и вопросы дисциплины. Так, за самовольное оставление своего участка или уход с него раньше, чем прибудет смена, сторожам и станицам устанавливалась смертная казнь. С другой стороны, для «государева дела» пограничникам дозволялось применять любые известные им хитрости и маршруты движения, лишь бы было «податнее и прибыльнее». Кроме того, Устав предписывал воеводам «украинных городов» давать сторожам лучших коней - по два коня на одного воина, а за утраченное имущество – «рухлядь» или загнанную лошадь пограничнику полагалась денежная компенсация.
Значение пограничной стражи сохранялось вплоть до второго-третьего десятилетия XVIII века. Последний крупный набег с участием крымских татар - кубанский погром – датируется 1717 годом.
Вот такая история.
