Продолжение, Начало здесь.
Поскольку, как говорил А.Н.Леонтьев, психика является функциональным органом деятельности, то, чтобы понять ее - психики - природу, необходимо разобраться в структуре самой деятельности. Этим мы сейчас и займёмся.
И здесь сразу же я попробую сформулировать, как я вижу деятельностную психотерапию, если мы видим прямую связь между структурой деятельности и психическими состояниями. На мой взгляд психотерапевту в таком случае не обойтись без различных инструментов анализа и развития деятельности клиента или деятельностей, в которых он участвует. Например, многочисленные психологические проблемы ИТ-специалистов, чье поведение должно подчиняться логике управления проектами, невозможно понять без знания принципов менеджмента проектов (тот же PMBok), и знания практики применения этих принципов. Вообще, кстати, сам менеджмент проектов является ярчайшим примером описания, управления и развития деятельности как таковой.
И вообще, такой подход к решению психологических проблем давным давно присутствует в психотерапии, в первую очередь в поведенческой терапии (например, прикладной поведенческий анализ, поведенческие цепочки и т.д.), а также, к примеру, в методах терапии генерализованного тревожного расстройства, в которых существенную роль играет обучение клиента решению проблем его деятельности.
Итак, что же такое деятельность?
Структура деятельности по А.Н.Леонтьеву
Давайте представим нашу жизнь, какой она для нас предстоит, когда мы обращаемся на психотерапию, в моделях А.Н.Леонтьева.
Как правило, наши проблемы, с которыми мы обращаемся на психотерапию, связаны с какими-то негативными эмоциями и эмоциональными состояниями. Эмоции по Леонтьеву показывают отношение мотива к результату деятельности, то есть то, в какой степени текущие результаты нашей жизни удовлетворяют наши потребности. Не удовлетворяют, отклоняются от идеального результата - мы испытываем негативные эмоции, если строго следуют и ведут к результату - мы испытываем позитивные эмоции. В рамках психического отражения 2.0 (т.е. отражения реальности нашего взаимодействия с другими людьми) эмоции также являются инструментом вовлечения других людей в реализацию наших целей, они сигнализируют окружающим, все ли ок в нашем взаимодействии. Это первый момент. Про отношения мотива и результата.
Второй момент касается структуры деятельности. По А.Н.Леонтьеву деятельность, направляемая мотивом, состоит из последовательности действий, ориентированных на цель, которые в свою очередь состоят из операций, обусловленных определенными условиями. При этом очень часто конкретное действие или операция (когда например мы учимся водить машину, это может быть деятельностью, а когда научились и даже не приходим в сознание, когда куда-то едем, - операцией) становится отдельной деятельностью, а часто действия, доведенные до автоматизма становятся просто операциями. Более того, часто в процессе взаимодействия с другими людьми мы просто бездумно начинаем реализовывать те или иные действия и переживания, мотивируемые при этом желанием быть хорошим мальчиком/девочкой. И тогда некий условный непрерывный континуум нашей жизни представляет собой прерывистые перескоки от осуществления одной деятельности (действий одной деятельности, операций одного действия) к другим. Чем обусловлены такие переключения - это отдельный разговор.
Третий касается предмета переживания. Любое переживание, говорят представители деятельностного подхода, предметно или интенционально, направлено на какое-то непосредственно переживаемое содержание.
А теперь представим себе, что мы достаточно длительное время сосредоточены на реализации определенной деятельности (например, строим дом). У нас ограниченное время. И по ходу реализации есть много других действий от других деятельностей, которые могут нам мешать. Например, болеют дети или налоговая требует чего-то или любовница захандрила, жена наоборот в духовном подъеме и едет на ретрит в Тибет, а на работе заказчик недоволен вашей работой. И вот мы как бы убираем все переживания по этому поводу на второй план внимания, а некоторые, которые требуют тяжелых усилий (например, ваши подозрения, что жену ждёт в Тибете любовник), мы вообще вытесняем в “бессознательное”. И этот процесс не является патологическим до тех пор, пока не приводит к разрывам в деятельности, т.е. остановки деятельности, а значит неудовлетворению потребности и фрустрации. Более того, часто осуществление некоей более важной деятельности позволяет легче пережить фрустрацию от неудачи в менее важной деятельности, правда для этого ее надо "достать" из фона, оценить ее актуальность и “вернуть назад”.
Гораздо сложнее выглядит ситуация, когда степень значимости деятельности, успех которой зависит от усилий других людей, значительно превосходит все остальное. Мы должны проделать целый набор действий, направленных на то, чтобы добится хорошего отношения к себе окружающих, их вовлеченности, участия и т.д. и т.п. И тогда эмоции, возникающие по поводу межличностных отношений, получается, необходимы не ради самих этих отношений, а ради достижения целей деятельности. Вообще, это интересный вопрос, те переживания, которые принято относить к проявлениям отдельных невротических потребностей, функционально нужны сами по себе или они вторичны относительно деятельности, отношения в которой мы осуществляем? При ответе на этот вопрос можно сослаться на динамику аффекта/интеллекта в теории Л.С.Выготского, который фиксировал снижение доли аффективного и увеличения роли интеллектуального в ходе взросления ребенка.
И тогда зачем во всем этом нужна терапия? Терапия относительно структуры деятельности клиента, которая хочет адекватного функционирования психики, будет состоять в том, чтобы провести ревизию деятельностей, в которых он участвует и навести в них порядок, какое-то поведение довести до деятельности, где-то что-то исправить и т.д. В общем-то терапия и является в этом случае деятельностью по преобразованию совокупности деятельностей человека, включая и его самого с его навыками, знаниями и т.д. как субъекта, в нечто другое, с новым качеством, что позволит ему действовать более эффективно, что должно получить свое отражение в эмоциях.
Более того, то над чем работает психотерапия, ее предмет - это сознание как внутренний план деятельности с опредмеченные знаниями о себе, которые опосредствуют нашу жизнь. Но о внутреннем плане мы будем говорить в специальном разделе.
Деятельность как преобразование материала в продукт
Деятельность - это всегда преобразование исходного материала в продукт и это работает в любых случаях, идет ли речь о материальном мире, нашем внутреннем мире или мире отношений. Правда обычно так описывают действие как элемент деятельности: в нем есть цель (эффект, который должен получится, выраженный желательно в количественных параметрах), продукт (результат преобразования исходного материала в соответствии с неким идеальным, воображаемым проектом), исходный материал или сырье, из которого производится продукт, средства, инструменты преобразования и т.д. Чтобы сделать кружку (проект продукта), нужно взять глину (исходный материал) и с помощью рук и гончарного круга (средства, инструменты) произвести, собственно, кружку - результат. Цель - нечто, позволяющее пить жидкости определенной температуры, определенного объема, определенных эргономических параметров.
То же происходит и с нашим внутренним миром (например, исходный материал - мы, тревожащиеся по любому поводу, продукт - способность брать посильные высоты без зашкаливающей тревоги, а средство - трансформация дисфункциональных мыслей).
Вот такой залог - о том, что мы изменяем некий естественный ход событий искусственными интервенциями и пытаемся склонить это все к заранее задуманной, воображаемой ситуации - и является сутью деятельности. Одно дело - учиться жить по заранее заданным программам (и тут мы вспоминаем бихевиористов типа Скиннера, которые деятельностные психологи считали главными врагами), но другое - учиться постоянно менять ситуацию, получать множество незапланированных эффектов (потому что мы никогда на 100 % не знаем, как поведет себя преобразуемый исходный материал). И вот, коль скоро мы решили искусственно менять ситуацию с неопределенными последствиями, вызванными "сопротивлением материала", нам надо будет совершать различные психические действия: вообразить продукт, связать его со своей потребностью, спланировать действия, обобщая опыт предыдущей практики, включить волю, чтобы начать что-то делать, сравнить получившиеся результаты с спроектированным продуктом, пережить отклонение полученного результата от спроектированного продукта и т.д. И из этого состоит наша жизнь, если мы хотим быть активными субъектами ее, а не запрограммированными реакционерами на стимулы.
Это все тривиально с точки зрения теории деятельности. Неклассика начинается, когда наш продукт связан с социальной ситуацией, например, когда мы производим нечто (например услугу или игровое событие) в мире перепроизводства и рассчитываем на то, что эффектом потребления нашего продукта является эмоция (главный товар экономики эмоций), впечатление, переживание клиента. Более того, чаще всего ситуация, по которой мы будем судить об эффективности нашей работы, связана с интеракциями, возвратом нам действия клиента или бенефициара нашего действия. И тогда мы это отношение тоже должны регистрировать (отражать) какими-то своими средствами: оценкой поведения бенефициара, его мимикой, своими "автоматическими" эмоциональными реакциями на какие-то его предъявления и т.д. Более того, по форме очень часто, выступая основным источником услуги, мы регистрируем произведенный эффект через оценку нас самих со стороны клиента и самая лучшая реакция касается самой чувствительной для нас темы про нас самих. Представляете, каким сложным должен быть инструмент, наша Я-концепция, которая будет структурировать всю эту систему производства реакций клиента через производство услуги/продукта? И вот мы получаем источник новых сильных переживаний и новый предмет преобразования, свою Я-концепцию, которой мы вполне профессионально отныне должны заниматься, чтобы эффективно оказывать свои услуги.
Если мы в основном в своей жизни во всех своих личностных проявлениях являемся медиаторами взаимодействия с миром (в первую очередь миром взаимоотношений), а отражение 2.0 оказывается ключевым процессом нашей жизни, то и структурированная, специально организованная система нашей личности (Я-концепция) оказывается основным органом жизнедеятельности в нашем мире. И то, что функционировало раньше в условном мире материального производства автоматически, сейчас становится преднамеренной активностью, которая ещё должна возникнуть, чтобы мы могли варьировать собой для взаимодействия с другими людьми.
И здесь обнаруживается место для внутренней феноменологии или того, что Э.Гуссерль назвал “эгологией”. Если мы хотим осознавать себя, свою Я-концепцию в качестве инструмента взаимодействия с другими людьми при осуществлении общей деятельности, то мы должны иметь культуру феноменологической рефлексии себя. И по сути тогда, феноменологическая рефлексия становится основанием функциональной грамотности любого, кто претендует на роль субъекта хотя бы своей собственной деятельности, не говоря про общую с другими людьми деятельность. И я бы в таком случае выделил следующие феноменологические дисциплины, которыми нужно владеть для психического отражения 2.0:
- Феноменология себя, своих переживаний;
- Феноменология Другого, с которым мы взаимодействуем;
- Феноменологии условного “внешнего” мира, интерсубъективного “внешнего” мира, т.е. жизненного мира;
- Феноменология совместной деятельности, тех самых совместных проектов, программ и т.д.;
- Феноменология коммуникации.
Думаю, именно эти навыки, которым в первую очередь должны овладевать психотерапевты, совершенно необходимы также и людям, занятым в сфере производства психического отражения 2.0.
Программы, системы деятельности и потребности в привязанности, признании, принятии
Одно из главных открытий А.Н.Леонтьева состояло в различении деятельности, ориентированной мотивом, и действия, ориентированного целью. Это открытие он сделал, когда анализировал игровое поведение детей. Оказалось, что, чтобы получить то, что удовлетворит потребность (конфеты, например), дети совершают целый ряд действий с конкретным результатом. Причем речь шла не про порядок действий одного ребенка, но про кооперацию множества детей в одной большой деятельности, которую и имитировала игра.
В дальнейшем в различных непсихологических исследованиях деятельности были выявлены и более высокие, надсистемные, уровни организации деятельности. Например, системы деятельностей, программы деятельностей, которые на принципах похожих на кооперацию связывают между собой различные деятельности в единое целое (см.: Педагогика и логика. — «Касталь», 1992 г.).
Вообще, практическая наука о деятельности сегодня продвинулась невероятно далеко.
Например, в качестве иллюстрации деятельности можно взять проект и конкретно устав проекта со всеми инструментами управления и реализации проектов из PMBok. А в качестве примера надсистемного уровня деятельности - программы проектов, с отдельной деятельностью по программированию проектов, о которой достаточно много размышляли и которое исследовали представители системо-мыследеятельностной методологии (см. здесь, например).
Моя книга про отраслевые цепочки также описывала различные подходы к управлению комплексных, распределенных систем деятельности в экономике.
К сожалению, психология обошла стороной влияние усложнения деятельности на личность индивида. А ведь ещё К.Маркс писал про потерю родовой сущности человека при распределенном (когда ты делаешь 1/8900 трактора) и отчужденном (когда продукты твоего труда принадлежат не тебе, а буржую, владеющему средствами производства) труде.
Наблюдая за работниками крупных корпораций или фирм, производящих промежуточный продукт в огромных распределенных деятельностях, я наблюдаю у них все усиливающуюся роль мотивов, связанных с удовлетворением потребности в замеченности, принятии, признании и привязанности, но не ориентации на производство продукта или того, что записано в миссиях компании. Масштабы страданий условных белых воротничков из-за, что их начальники их не замечают, не хвалят, не наставляют, не менторят и не поддерживают, не знают никаких границ. Старая добрая идея о том, что ты приходишь на работу, чтобы в рамках контракта зарабатывать деньги, выполняя определенные функции, давно даже не вспоминается. Все, что может мотивировать или стимулировать (продукт, идея или деньги и чистый офис) редуцируется у них к потребности быть замеченным и признанным.
Вроде бы корпорации придумывают различные инструменты, помогающие присвоить общий продукт корпорации каждым конкретным сотрудником (это и различные форматы партисипативного, демократического, анархического управления), вроде бы они пытаются разбить процесс труда до этапов, воплощающихся в конкретных результатах (отсюда все эти циклы Демпинга, SCRAM и AGILE и пр. и пр.), но все равно людей либо тянет выйти из всего это и заняться простым бизнесом с коротким циклом производства (отсюда все эти истории с уходом программистов, логистов и т.д. в бариста, инструкторы по йоге и психотерапевты), либо в стартапы с крайне низким, но зато в свете софитов, процентом выживаемости.
А те, кто остался, становятся гиперчувствительными к отношениям к ним начальников и коллег, как бы превращая в сверхценность.
Но это проблемы низшего звена. У тех, кто находится на более высоких уровнях управления, свои проблемы - удержание в памяти всей структуры деятельности, ключевых внешних факторов, влияющих на успех и т.д. Надо иметь специально выработанные и специальными средствами опосредствованные личностные черты, чтобы иметь терпение и осуществлять большую деятельность, распределенную по людям, машинам и прочим элементам и дающим результат/продукт через много времени.
В любом случае сегодня усложнение деятельности, возможность двигаться по управленческой иерархии усиливает разрыв, между работниками низшего звена, которые не могут присвоить себе большой мотив деятельности и управленцами, которые настолько далеко ушли в своей субъектности и управленческой опосредствованности, что создается впечатление, что эти действующие лица вообще обладают разной антропологической сущностью.
Все это требует специального психологического и психотерапевтического анализа, потому что, раз уж, такая усложненная деятельность самым непосредственным образом влияет на тех, кто обращается к терапевту, особенно в том что касается рабочих и карьерных вопросов, то и в рамках работы психотерапевта понимание того, что и как устроено в современной деятельности станет важнейшим инструментом терапевтического инструментария.
Психотерапия как деятельность
Очень важный момент из моего опыта практикования деятельностного подхода в психотерапии состоит в том, что эмоции и в целом эмоциональная сфера не являются чем-то самостоятельным и самодостаточным. Это всегда только мгновенная реакция. Она только сигнал, символ чего-то другого, происходящего в деятельности. Впрочем если нам удастся провести эффектный фокус и описать эмоцию (или эмоционирование) как действие и описать как деятельность, это позволит получить какие-то нетривиальные результаты.
Вообще, это ключевой момент для психотерапии.
Какой исходный материал в какой продукт следует трансформировать в ходе психотерапии?
“Плохие” эмоции на “хорошие”?
“Плохие” эмоциональные состояния на “хорошие”?
Поведение, которое отражается в “плохих” или “хороших” эмоциях?
Мышление, которое влияет на эмоции?
Характер?
Структуру личности?
Схемы мышления и поведения, которые влияют на наши эмоциональные состояния?
На мой вкус все это, что называется только точка приложения усилий психотерапии, ее предмет, объектом же является какая-то большая деятельность с большими мотивами, которая и связывает между все перечисленные выше предметы.
Парадигматика и синтагматика в деятельности
Я долго думал и решил таки ввести в оборот принцип изоморфизма деятельности. Речь о том, что структура и принципы функционирования предметной деятельности одинаковы, что для внешней, что для внутренней деятельности (или, говоря более научно: интерпсихической и интрапсихической активности). А значит и для психотерапии все сильно упрощается. Можно внутреннюю деятельность по управлению собой нормировать также, как и внешнюю деятельность (здесь даже можно ввести механизм этого явления - интериоризацию, когда принципы реализации внешней деятельности с объектами (людьми) внешнего мира мы используем для реализации с внутренним миром, миром отношений, внутренних феноменов и т.д.), а со-знание уподобить обычной деятельности по познанию внешнего мира. К этому можно также добавить единый механизм логического обобщения феноменов (что психических, что физических по Ф.Брентано) теоретического мышления и мы получим мощнейший инструментарий даже не по самосознанию, а саморазвитию.
И тогда важно разобраться в том, какую вообще роль в функционировании деятельности играет процесс реализации нормы. А для этого мы возьмём классическую схему воспроизводства деятельности и трансляции культуры из СМД-методологии (см.: Педагогика и логика. — «Касталь», 1992 г..
Один из классиков исследования деятельности Э.Г.Юдин давал такое определение деятельности: «Деятельность есть специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет целесообразное изменение и преобразование этого мира на основе освоения и развития наличных форм культуры» (Юдин, Э.Г. Методология науки: Системность. Деятельность. – М.: Эдиториал УРСС, 1997,, с. 246). По сути своей вот эта вот добавка - "на основе освоения и развития наличных форм культуры", является ключевой.
Здесь речь идёт об универсальном механизме функционирования деятельности. Мы сначала осваиваем некую норму, эталон деятельности (инструкцию о том, как вести себя в той или иной ситуации). Сама эта норма универсальна и абстрактна, именно потому что по сути является результатом выделения в ситуации тех или иных элементов, которые кто-то посчитал существенными. В этой норме, как понятно, задана и картина самой реальности и способы удостоверения ее таковой, какая она есть, и планируемый результат, и ресурсы, и прочие элементы деятельности.
И коль скоро инструкция задаёт некое эталонное содержание нашей деятельности в ситуации, пространство норм в деятельности СМД-методологи назвали парадигматическим (термин взят из лингвистики, где язык считался набором эталонов - парадигматическим пространством), а вот ситуация, в которой норма (эталон) реализуется, является уникальным, мимолетным сочетанием миллиона случайных и н очень факторов, которые всякий раз влияют на то, что запланированный в эталоне результат не совпадает с фактическим результатом. И тогда возникает необходимость норму совершенствовать, чтобы в следующий раз, в новой ситуации, она работала лучше.
СМД-методологи из этой схемы выводили целую систему разделения труда тех, кто в рамках общества должен в этой схеме работать. Например, педагоги должны учить детей эталонам деятельности, методологи трансформировать норму/эталон, культурологи хранить нормы и эталоны в культуре и т.д.
Изоморфизм деятельности в этом случае означает, что и сам человек в своей жизни со своей деятельностью, чтобы она в принципе как-то осуществлялась, должен быть для себя и культурологом, и методологом, и педагогом, и практиком. Мы в разных своих деятельностях где-то берем инструкцию того, как нам себя вести, ведем себя в соответствии с ней, сравниваем ситуацию с той, что задана в инструкции, пытаемся по ходу инструкцию адаптировать к ситуации, воплощаем в жизнь, переживаем результаты (и интенсивность переживаний сказывается на активности изменения инструкции), трансформируем ее к новой ситуации, реализуем ее там и дальше по циклу.
Сложно представить, насколько многое объясняет эта схема. Эталоны лежат в основе понятий, любого нашего опережающего осмысления ситуации. Изменение эталонов является основой нашей адаптивности. Взаимодействие с местом, откуда мы берём эталоны, определяет мир наших отношений. Неотрефлексированные эталоны, запрограммированное неосознанное поведение определяет нашу автоматическую активность, а сами эти эталоны являются интроектами. И все это становится предметом нашего осознания во время разрывов деятельности, когда мы сталкиваемся с тем, что применение старых эталонов становится неадекватным новой ситуации. Мы как бы останавливаем деятельность, рефлексируем, что не так, трансформируем эталон и реализуем его в новой ситуации (схема шага развития в СМД-методологии: см. Дубровский В.Я. Понятие управления в СМД-методологии. От схемы оргтехнической системы к схеме шага развития).
Именно в рамках этой схемы появляется и идеальный, внутренний план нашей деятельности, весь этот мир наших мыслей, эмоций, чувств, переживаний и т.д. Весь он состоит из применения тех или иных, взятых из культуры, эталонных переживаний, мыслей и т.д.
Именно эта схема отображает в частности так называемое "агентское" поведение, когда мы мыслим себя и некую индивидуальную ситуацию через освоенную норму. Например, когда мы ведём себя в той или иной ситуации как “феминистка”, “либерал”, “коммунист” и т.д. И тогда мы переживаем те или иные ситуации, в рамках интерпретативных схем, определённых нашей идентичностью (т.е. тем самым эталоном), осуществляем действия, предписанные ей. Причем не всегда наша идентичность осознана и отрефлексирована. Часто нашим поведением управляет тот или иной дискурс или нарратив, который мы также парадигматически перенимаем.
И вот все это при появлении разрывов в деятельности, о чем сигнализируют наши эмоции, мы как бы разбираем как бы на “верстаке” в кабинете деятельностного психотерапевта, чтобы понять, где произошел сбой и исправить.
Невроз и переживание как деятельность
Итак, мы будем исходить из того, что управление собой, необходимость оперировать различными аспектами своего внутреннего мира для деятельности во взаимодействии с другими, поначалу предполагает использование тех же деятельностный инструментов, как и при освоении как бы естественного мира физических вещей. В этой внутренней, интрапсихической, деятельности над собой наша активность структурирована абсолютно так же, как и всякая другая деятельность. У нее есть мотив, есть средства, исходный материал, продукт и так далее. Все это из-за того, что мы нашу внешнюю деятельность интериоризируем “вовнутрь”. Более того, поскольку из-за разрывов в деятельности мы начинаем замечать те или иные аспекты функционирования нашего внутреннего мира. Их освоение (для преодоления или развития) все больше объискусствляет наш как бы “естественный” внутренний мир (естественным он становится в ходе воспитания и приобретает, говоря словами Ролана Барта, нулевую степень). По большому счету психотерапия и становится такой деятельностью над внутренней деятельностью. Только в этом процессе есть одна проблема - рамки употребления этой деятельности (терапия, развитие, освоение управленческой позиции и т.д.).
В различных теориях, входящих в канон деятельностного подхода, есть те, которые окажутся чрезвычайно полезными для объяснения целительного эффекта психотерапии. Именно они могут стать уже основными принципами ее методологии. Из тех, что я выделяю, наиболее значимы - теория поэтапного формирования умственных действий Гальперина (см.: Гальперин П.Я. Основные результаты исследований по проблеме «Формирование умственных действий и понятий». — М., 1965 или здесь). И вторая, прямо вытекающая из нее теория развивающего обучения Эльконина - Давыдова (см.: Давыдов В.В. Теория развивающего обучения. М., 1996), и в частности концепция теоретического и эмпирического мышления.
В чем важность этих концепций для терапии?
Во-первых, концепция теоретического мышления В.В.Давыдова прекрасно показывает, какой тип мышления определяет интегрированность нашего внутреннего опыта. Когда одни и те же приемы мышления, которые мы используем для обобщения и познания "внутренней сущности" физических вещей, применяются для познания феноменального мира нашего познания и “познания” внутренних феноменов нашй деятельности. И тогда терапия состоит в переходе от эмпирического мышления в теоретическое и построение на этой основе более рациональных оснований нашей деятельности. Именно этот пафос стоит в основе когнитивно-поведенческой терапии.
Во-вторых, отношения к содержанию теоретических понятий как к свернутой деятельности (когда то или иное понятие отражает то или иное логическое отношение, например "стул, стульность" означает некий обобщенный набор отношений между нашим телом, предметом и полом) позволяет отнестись к тем или иным феноменам нашей внутренней жизни как к свернутому набору операций.
В-третьих, идея о поэтапности формирования умственных действий, а главное о том, что сами по себе, естественным путем те или иные этапы не формируются, но появляются только и исключительно благодаря учению (т.е. только благодаря искусственному вмешательству взрослого) чрезвычайно важна для понимания того, как формируется внутренний план деятельности до, во время и после терапии. Это означает на самом деле очень многое. Что многие внутренние действия (все виды психологических защит) по переживанию тех или иных ситуаций мы можем как бы изобретать самостоятельно, но можем осваивать в ходе обучения “взрослыми” или учителями. Часто психотерапия и строится на том, чтобы осознавать свои психологические защиты (особенно примитивные) при столкновении с травматической ситуацией, воздерживаться от их применения, обращаться к тому, что поможет прожить эти ситуации, найти способы реагировать на них по-новому, и действовать более функционально. А теперь, почему бы не представить себе этот порядок действий (деятельность), как то, чему можно учиться, поэтапно, решая те психоэмоциональные задачи, которые появляются у нас в нашем взрослении?
Кстати, именно здесь появляется место для феноменологии образца Ф.Брентано / Э.Гуссерля / А.Шюца, ведь для того, чтобы что-то делать с собственными переживаниями их надо фиксировать сознанием в качестве феноменов. Но разговор про феноменологию требует отдельного разбора. Потому, что при аккуратном анализе за всяким феноменом, эйдосом вещи, скрывается та самая свернутая деятельность, о которой писал В.В.Давыдов. Но для этого придется разобраться с понятием жизненного мира в феноменологии и практической деятельностью / общественным сознанием, о которых писали, как феноменологи, так и деятельностные психологи…
В общем, классический пример рассмотрения к примеру переживания как деятельности дал Ф.Василюк в своей книге "Психология переживания". В его версии у людей в жизни возникают кризисные ситуации, которые характеризуются невозможностью "реализовывать внутренние необходимости своей жизни". И тогда человек вынужден преодолевать, переживать эти ситуации, а именно решать задачу на смысл, на поиск новых смыслов. Причем речь идет скорее о "производстве смысла", что и позволяет рассматривать переживание как деятельность.
Что-то аналогичное можно проделать и с феноменом невроза. Рассмотреть его можно как некую спонтанную дисфункциональную деятельность по избеганию проблематичных ситуаций ценой отказа от целого спектра потребностей и деятельности. И раз невроз в таком случае оказывается некоей опредмеченной в конкретных схемах мышления и переживания деятельностью, то ее вполне можно распредметить (превратить в осмысленную деятельность) и переопредметить (трансформировать эту деятельность в более функциональный процесс). Что и должно стать содержанием психотерапии.
Операционализация бессознательного
Бессознательное как то, с чем имеет дело психотерапевт, является краеугольным камнем практической психотерапии. Особенно это касается психодинамических ее направлений. Бессознательное как феномен важно потому, что оно дает пространство для маневра психотерапевта. В динамической картине "сил", которые влияют на поведение и самочувствие клиента, бессознательные силы позволяют сосредоточиться не только на том узком запросе, которые клиент предъявляет на сессии. Бессознательное открывает пространство для интерпретаций того, что происходит с клиентом, что в свою очередь даёт ему возможность более активно пользоваться своим сознанием в деле познания самого себя (ведь, чем больше осознается граница бессознательного, тем больше, шире, становится само сознание).
Однако, одно дело мыслить бессознательное субстанциально (т.е. натуралистически - в качестве мешка с цензурируемым сверх-я содержанием переживаний), а другое - рассматривать его как специально организованную сознанием деятельность.
Между прочим, именно с последнего бессознательное и начинало свой путь в психологию. Я про феноменологию Ф.Брентано и его доказательство того, что логически бессознательных психических феноменов не бывает. Если принять его доказательство за истину, то может так получится, что бессознательное, которое феноменологически фиксировал З.Фрейд, это то, что ещё не стало феноменом сознания, то, что перестало быть феноменом сознания по каким-либо причинам. С.Л.Рубинштейн в своей "Общей психологии", когда вполне в логике феноменологии Э.Гуссерля постулировал, что всякое психическое переживание является предметным (т.е. интенциональных, направленным на предметный смысл), писал, что, если мы не понимаем, отчего вдруг мы переживаем что-то, какую-то эмоцию (именно так фиксировал бессознательное З.Фрейд), то дело в том, что по каким-то причинам наше переживание утратило свой предмет. И, значит, чтобы закончить переживание, нужно найти и вернуть переживанию этот предметный смысл. И здесь как раз важно выделить этот самый контекст операций с феноменами сознания, которые за счёт каких-то действий, которым мы можем вернуть цель и за которой стоит мотив, теряют или не обретают свою предметность.
И тогда "бессознательные" феномены становятся скорее:
- Автоматизированными;
- Отложенными на потом;
- Пережитыми, разрешенными и забытыми;
- Непережитыми, болезненными, неразрешенными и специально забытыми;
- Лишенными предмета - специально затерянными в других предметах закомуфлированными;
- Замещенными чем-то более актуальным;
- Вытесненными;
- И т.д. и т.п., можете сами продолжить этот список.
И вот у нас и бессознательное становится результатом осуществления совершенно разных деятельностей с психическими феноменами.
В этой связи интересно одно замечание А.Н.Леонтьева, сделанное им, по-моему, в "Деятельность. Сознание. Личность". Он заметил, что тему бессознательно так сильно раскручивают, потому что в традиции европейского рационализма сознанию придается чрезвычайное значение. В то время, как в обычной жизни, при осуществлении наших деятельностей как раз бывает очень правильным задвигать те или иные темы на задний план, в “бессознательное”. Чтобы они не мешали решать текущие задачи. И значит, это задвигание - важный кусок организации текущей деятельности. Будем считать это - организацию деятельности в отношении различных степеней осознанности феноменов для решения актуальных задач - неким идеалом деятельностной психотерапии в отношении бессознательного.
Жизнь как молевой сплав по деятельностям к личностному смыслу
Теперь давайте вернемся к тому, какая жизнь нам рисуется в рамках деятельностного подхода.
Человек обнаруживает себя в бульоне из различных кусков и элементов деятельности, участие в которых он в той или иной степени принимает. Эти элементы, как и сами деятельности, к которым эти элементы принадлежат, могут в той ли иной степени быть осознанными и осмысленными самим человеком. В фокус сознания они попадают в зависимости от того, насколько они нужны с точки зрения удовлетворения актуальной потребности человека. Потребности могут конфликтовать между собой и тогда человек осуществляет выбор по ценностям более превалирующей потребности и волей он подчиняет свою активность ценностно более важной потребности.
В итоге все феноменальное поле деятельности (все эти элементы деятельности, по которым он бродит своей жизнью) структурируется человеком с точки зрения его личностного смысла.
И здесь возникает вопрос по поводу того, является ли обязательным условием реализовавшегося человека наличие личностного смысла, структурирующего феноменальное поле деятельности и дающего волю стремиться к достижению деятельностной цели?
Потому что, если таков идеал осознанной жизни, то именно взращивание личностного смысла и должно стать предметной задачей психотерапии. И тогда к какому идеалу организации жизни личности мы можем склоняться?
Я бы выделил пока следующие варианты:
- Человек - это только агент деятельностей. Он должен быть хорошим исполнителем предписанного и получить свою долю удовлетворения потребностей. Путь бюргера.
- Человек - это латентный субъект деятельности, он сможет хорошо чувствовать себя, если будет двигаться вверх по иерархии - к полной реализации субъектности (когда всякую деятельность, в которой он участвует, он будет проходить условно от исполнителя отдельных операций до стратегического автора больших распределенных деятельностей).
- Цель человека - собрать свой уникальный, личностно значимый, конструктор, мозаику из элементов различных деятельностей, своего участия в них, и жить субъектом в этом уникальном сочетании деятельностей, быть автором и координатором различных элементов разных деятельностей.
- Путь человека наоборот состоит в преодолении деятельности, в трансцендировании - в выходе в пространство деятельности над деятельностью - в экзистенциальном, религиозном или духовном (в смысле Г.В.Ф.Гегеля) смысле. Этакий путь субъекта деятельности над деятельностью.
И какой же из этих вариантов должен стать сверхзадачей деятельностной психотерапии?
Это же деятельностный подход - тот, который выберите вы .
Продолжение следует.