Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
30-я публикация в цикле "Однажды 200 лет назад...", признаться, вызвала у меня некоторую усталость ума, что, возможно, должно сказаться на её качестве - за что заранее и извиняюсь. Взявши однажды какую-то вершину, брать её месяц за месяцем - это уже уровень привыкшего ко всему гида, с равнодушием взирающего и на восторженные выдохи туристов, и на сам предмет их восхищения. Я, разумеется, постараюсь расцветить наш июнь всеми красками своих фантазии и скромных способностей. Тем более - лето, господа! Лето - после - как пел Визбор - "а зимаа будет большааааяяя..." Ну-с, за дело, пожалуй! Сперва - ещё один вид Казанского собора (сверху - он же, но с тыла) и...
С тех пор, как с прошлого месяца вновь объявились очаровательные светские неразлучники братья Булгаковы, начинать с кого-то другого - идея явно не самая лучшая. От кого бы мы узнали тогда самые распоследние новости начала лета из обеих столиц про то, что:
... назначенный в мае наместником граф Михаил Семёнович Воронцов в первых числах июня всё ещё не отъехал к месту назначения. "Три дня сряду обедал я у графа Воронцова, и сегодня у него обедать буду на прощальном обеде. Завтра рано едет он в свое Мурино; возвратясь оттуда, позавтракает и отправится в Царское Село, где намерен дня с два прожить и кончить много дел"
...в московском Косине святилась церковь? "Был там тесть и сказывал, что обедало человек с полтораста, и очень дурно... Охота ехать за 11 верст в этот жар! Вяземский ехал в подмосковную вчера, его на шестой версте вывалили, изломали коляску и ушибли очень ногу; я был у него сейчас на минуту; вывихнутого нет ничего, ни изломанного, но должен, однако же, лежать; говорит, что ушиб также грудь. Сгоряча-то не почувствовал"
... уже упомянутый Пётр Андреевич Вяземский, несмотря на изрядные финансовые трудности и неприятное происшествие с "аварией", всё ещё молод душою (о прошлом июле ему исполнилось тридцать) и фамилия его частенько встречается в изложениях Александра Яковлевича - в основном в связи со светскими развлечениями. "Вяземский не утерпел и велел себя почти перенести в театр, чтобы послушать «Сороку», которую подлинно славно дают..." "Вчера обедал у доброго и милого Черткова..., а ужинал у Риччи, у коих засиделся и заслушался музыки до трех часов. Тут был Михаил Виельгорский, и они втроем пели «Gaza Ladra» и прочие оперы Россиниевы. Все разъехались, мы двое остались с Вяземским и курили, слушая прекрасную музыку"
... здоровье Карамзина к июню 1823-го оставляет желать много лучшего. "Карамзин очень болен желчною горячкой. Третьего дня мне Реман сказывал, что он и Миллер были призваны, и прибавил: «Он мне не нравится, у него в лице какой-то распад, и потом у него движение в животе, которое нехорошо». Жаль очень, если он не перенесет болезни. Вот записка Жуковского, полученная мною третьего дня. Потеря для России будет и для добрых людей. Я его отменно уважаю, хотя не очень коротко с ним знаком. Притом же осталось бы большое семейство. Боже сохрани!.. Тургенев, Блудов, да и все его приятели очень огорчены. Истинно будет жаль, но Бог милостив"
По счастью Бог дал Карамзину ещё три года, так что июньские опасения друзей историографа оказались беспочвенными.
А, чтобы распрощаться с милыми щебетунами на пасторально-идиллической ноте, давайте проедемся с московским Александром Яковлевичем в деревню и проникнемся духом патриархального русского летнего поместья.
- "Блаженное житье деревенское. Мы вчера только сюда приехали, а, право, как будто все лучше, нежели в городе: пища, гулянья, сон, упражнения! Я не один раз вспоминал, любезный друг, разговор твой в карете, как мы ехали к Гурьеву, и нахожу, что подлинно блаженство было бы, соединясь вместе, жить в деревне. Да чего, и лошадки наши, кои довольно-таки устали с дороги, въехав в проспект и узнав дом, стали фыркать, шевелить ушами и чуть было нас не понесли. Ох, славно в деревне. Мужики очень нам рады все, а мы – им. Староста заплакал, говоря: «Вот, батюшка, думал зимою-то умереть, ан Бог сделал по-своему, а вот мне уж под девяносто лет, покуда ноги таскаю, все буду вам служить»... Теперь унавоживают мужики поля, работа неприятная и неопрятная, но мы все-таки ходим смотреть, как делается эта операция, без коей и выгодно, и приятно было бы обходиться. Время очень хорошо, только надобны бы дожди, земля суха. Вот и дети явились, у обеих два больших кувшина набранной ими земляники; ее очень много этот год, ужо за обедом съедим..."
Замечательный пример непереводного, писанного в оригинале именно тогдашним русским языком, текста являет собою послание от 23 июня 1823 года художника Алексея Гавриловича Венецианова к близкому другу своему и соседу по имению помещику Николаю Петровичу Милюкову.
Здравствуйте, мой дорогой и любезнейший Николай Петровичь, с собственным вашим приездом в Град Петров поздравить вас поздно — поздравляю с приездом к вам дорогих сердцу, желал бы, чтобы при них вам Питер так полюбился, чтобы вы его не оставляли и даже меня бы дождалися. Может быть людимости Московской, рассыпчивой приветливости и порхающей ласки не найдете ни в ком, но твердое по сердцу знакомство отыщите везде — с трудом — с искусом времени и на всегда. По наружности и по всему тому, что теперь вас объемлет, не правда ли, что Питер похож на часы аглинские, а Москва — на французские. Время бы вам более доказало истину Аксиомы етой в моральном отношении — Московские связи с блеском светят, а Петербургские греют, только — записался.
Были ли в Ермитаже, на заводах, фабриках, где разум человеческий в величии Гения пользы цветет и плоды вкушать заставляет, в училищах, гимназиях, академиях, где все стремится к благу Царства... Нет поля без крапивы, нет розы без шипов.
Ежели будете в Ермитаже и увидите почтенного старика Ивана Лукича Лукина — он управляющий Ермитажем и библиотекарь, — скажите ему мое почтение, скажите, что я все мои желания направляю к тому, что бы у них быть на одной стене с Гранетом.
Я сейчас еду к вам в Поддубье и к моей туда Саше... да, мой дорогой. Следовательно, Поддубье теперь для меня еще милее.
Простите, благодарю, мой любезнейший, за камлот, много благодарю, желаю, чтобы Питер полюбился и здоровье бы ваше не мешало там насладить воображение всем изящным духа. Сердечно вам преданный и душою почитающий Алексей Венецианов
Переписка меж поселившимся с 1819 года в Сафонково Тверской губернии Венециановым и весьма многочисленными представителями семьи Милюковых очень объёмна. Они трогательно поздравляют друг друга с праздниками, с именинами, обстоятельно делятся новостями, советами по хозяйству... Если прочесть хоть несколько из них - голова пойдёт кругом от имён, отчеств, фамилий: в родстве или тесной дружбе с Милюковыми состоят семьи Веселаго, Ладыгиных, Стромиловых, Путятиных, Кожиных, Березиных... Николая Петровича, между прочим, крестил сам Александр I, а крёстной матерью его была Императрица Мария Фёдоровна. С Милюковым связана и одна печальная история... Среди многочисленных его учеников был и крепостной Милюкова Григорий Сорока - художник очень способный. яркого таланта. Но дружба дружбой, а без порядку нельзя! Вот как произошедшее описывает писатель Михаил Казовский:
"... Николай Петрович Милюков, бывший барин художника Сороки («бывший» — потому что восемь лет назад крепостничество отменили) жил вдовцом. Он вставал рано, в шесть часов утра, делал гимнастическую зарядку на открытой галерее своего дома, приседал, отжимался, прыгал, во дворе обливался ледяной водой из колодца, растирал тело полотенцем, брился сам (не держал цирюльника, чтобы невзначай тот его не зарезал), а кудряшки на затылке подстригала ему дворовая девка, и в халате, сидя у открытых балконных дверей, кофе пил со сливками, заедая кусочками свежевыпеченного хлеба, то и дело обмакивая их в свежесобранный мед. Тут же принимал управляющего с докладом. В целом дела в хозяйстве обстояли неплохо, урожаи выходили приличные, и в последнее время недовольных практически не было. А попробуй-ка побузи у него — живо пойдешь под суд за подстрекательство к бунту — Николай Петрович никому не прощал неповиновения.
Даже Грише Сороке.
Не исключено, что и придирался к нему сильнее. Требовал жестче. Не прощал того, что прощал другим.
А когда прибежали к нему с известием: «Гришка наш Сорока повесился!» — только сплюнул и отрезал: «Дурак!» Очень тогда на покойного обиделся. Даже не пошел хоронить. А похоронили самоубийцу без отпевания, за церковной оградой, точно нехристя. Под кустом сирени.
Но картин Сороки у себя со стен не снимал. Иногда подолгу разглядывал, думая неизвестно о чем, только ему понятном..."
Вынужден заключить наше нечаянное ответвление от главной "июньской" тему уточнением: Григорий Сорока родится только в ноябре 1823-го. Так что ни Венецианов ещё не знает, какого способного ученика пошлёт ему судьба, ни Николай Петрович не предполагает, что станет прямою причиною гибели будущего таланта. Произошло описываемое, кстати, уже после смерти Венецианова - а то бы дружбе конец!
И, наконец, ещё одно июньское событие... Весьма важное в наших культуре и истории. Сперва - "сопроводительное" письмо от 15 июня 1823 года Александра Ивановича Тургенева к Петру Андреевичу Вяземскому (без которого, конечно, нам никак!):
- "...О Пушкине вот как было. Зная политику и опасения сильных мира сего, следовательно и Воронцова, я не хотел говорить ему, а сказал Нессельроде в виде сомнения, у кого он должен быть: у Воронцова или Инзова. Граф Нессельроде утвердил первого, а я присоветовал ему сказать о сем Воронцову. Сказано — сделано. Я после и сам два раза говорил Воронцову, истолковал ему Пушкина и что нужно для его спасения. Кажется, это пойдет на лад. Меценат, климат, море, исторические воспоминания — все есть; за талантом дело не станет, лишь бы не захлебнулся..."
Знал ли позволивший себе "быть уговоренным" Тургеневым Воронцов о Пушкине достаточно? Едва ли... Слишком разные масштабы. Один - крупнейший военачальник, полководец, осиянный славою многочисленных побед начала столетия, и обладатель огромного состояния. Второй - не так уж, чтобы много кому известный (говорю, конечно, о "высших сферах" - вроде Воронцова, или прочей министерии, от Парнаса весьма далёкой) проштрафившийся шалун с неважною репутацией. Кабы не заступничество вечного хлопотуна Тургенева - как знать, какою дорогою извилась бы судьба Пушкина? Но полагаю, в июне он, всегда загоравшийся во время рассказов о чьих-то подвигах, был рад расстаться и с Кишинёвом, и с добряком Инзовым, чтобы вскоре оказаться в квазиевропейской Одессе - и под крылом человека-легенды Воронцова. Последний же "уговорился" Тургеневым ещё и по старой семейной "меценатской" традиции: в разные годы Воронцовы покровительствовали и Ломоносову, и Радищеву... Почему бы и не Пушкин? Говорят, он подражает Бейрону, недурно пишет, все распевают его "Чорную шаль"?.. Хорошо, добрейший Александр Иванович, пусть будет, я распоряжусь!..
Самое, по-моему, время перенестись в столицу, да и пошуршать "Санкт-Петербургскими ведомостями" за пятницу июня 1-го дня 1823 года.
Из Франции, между прочим, сообщают следующее:
- Парижъ, от 15-го маiя. При самом въезде (знаете - как писалось слово "въезде"? "ВЪѢЗДѢ") Его Кор. Выс. Герцога Ангулемскаго в Бургос, народ представил комедию; некоторая худого поведения женщина, наряженная во все отличительные знаки конституции, была посажена в телегу, а после сражения между Роялистами и Конституционными, в коем последние были разбиты, отдали сию красавицу палачу. При сем народ кричал: Да здравствует Король! Гибель Конституции! Слава Французам!
Никого не напоминает эта "некоторая худого поведения женщина"? Грустная судьба конституции и её приверженцев наводит на мысль, что во все времена "король" народу как-то ближе к телу... понятнее. Потому первую частенько и рядили в "отличительные знаки" "женщины с низкой социальной ответственностью", да...
Коварные османы всё продолжают притеснять христианство... Всё-таки, немного отвлекаясь, - историческая неправота осторожного и разочарованного во всём Александра, признаться, за три сезона существования цикла "Однажды 200 лет назад" начинает раздражать, хоть, признаемся, и уважать его есть за что. "Сторожить" большою кровью доставшийся порядок вещей в Европе - это, согласитесь, одно, но как же стоны и слёзы убиенных младенцев, женщин, убиваемых и притесняемых ежеденно в европейском Юге? Тем более, что дружбы с коварною Портой мы сроду не водили, разве что стохастически и более для передышки... Слава Богу, уже достаточно скоро Николай Павлович услышит сии призывы и вмешается, наконец, в этот кошмар. Итак, сообщают "СЪ ТУРЕЦКОЙ ГРАНИЦЫ":
- В купеческих письмах из Кипра от 4 февраля уведомляют, что тамошний Губернатор получил султанский фирман, в коем повелевается ему всю собственность или с острова сего убежавших Христиан продать, а вырученную за оные деньги прислать в Константинополь. Египетские солдаты, составляющие гарнизон сего острова, грабят все на берегах лежащiя деревни, населенныя почти одними только Христианами. Дома предаются огню, а жители смерти
Несчастный Кипр (и ныне разделённый надвое)!.. Вовсе не хочется проводить исторических аналогий, но, даже пытаясь сохранить историческое бесстрастие, авторские антипатии к Турции современной, полагаю, проскальзывают... Даже если это и идёт вразрез с... Я всё понимаю - нюансы современной геополитики и всякая штука... Но в какие пыльные сундуки и на какие антресоли запрятать этот жуткие несколько столетий христианской крови?
Признаюсь - с трудом переношу (вернее, не переношу вовсе) воцарение англоязычия в грустных остатках современного русского языка, но приведу пример - как в Империи первой половины XIX столетия практиковался... pardon... "карпулинг" или "рейдшеринг" (пакость какая!) По-русски говоря - поиск попутчиков куда-либо в целях сокращения расходов на поездку.
- Некто, отъезжая в Иркутск чрез Москву, Нижний Новгород, Казань, Пермь, Тобольск и Красноярск, ищет себе сопутника, до самаго Иркутска или одного котораго либо из означенных городов. Желающие ехать могут о нем узнать на новых местах, по главному проспекту подле сахарного завода в деревянном купчихи Салтыковой доме
Можно вполне понять подателя объявления. Путь неблизкий, а попадётся кто-то... некомфортный, хоть бы и с деньгами... месяц жизни, почитай, из оной будет вычеркнут, да ещё долго припоминаться с ужасом станет!
Традиционное - что с погодою в Санкт-Петербурге в конце мая? Хоть в среде приличных блогеров упоминания о погоде и входят в категорию категорических jamais, но я, вероятно, блогер неприличный, так что...
В середу 30 маiя в столице с утра было 16.2 градуса по Цельсию (перевожу из оригинального Реомюра), ясно, а к полудню разошлось до 23 с половиною с "разсеянными" облаками и сиянием солнца. Прямо лето-лето! Нынче-то на невских берегах попрохладнее, но мы не ропщем!..
Время нам прощаться с прелестным июнем 1823 года, но сперва закольцуем его баснею, написанной 15-го числа сего месяца (и года, конечно). Авторство - понятное, так уж у нас заведено, "басня" - стало быть Иван Андреевич Крылов (немного зашоренно, были и другие авторы, но...), мораль же исчислить многоопытным читателям "Русскаго Резонера", полагаю, труда не составит.
В глуши расцветший Василёк
Вдруг захирел, завял почти до половины,
И, голову склоня на стебелёк,
Уныло ждал своей кончины;
Зефиру между тем он жалобно шептал:
«Ах, если бы скорее день настал
И солнце красное поля здесь осветило,
Быть может, и меня оно бы оживило?» –
«Уж как ты прост, мой друг! –
Ему сказал, вблизи копаясь, жук. –
Неужли солнышку лишь только и заботы,
Чтобы смотреть, как ты растешь,
И вянешь ты, или цветешь?
Поверь, что у него ни время, ни охоты
На это нет.
Когда бы ты летал, как я, да знал бы свет,
То видел бы, что здесь луга, поля и нивы
Им только и живут, им только и счастливы.
Оно своею теплотой
Огромные дубы и кедры согревает
И удивительною красотой
Цветы душистые богато убирает;
Да только те цветы
Совсем не то, что ты:
Они такой цены и красоты,
Что само время их, жалея, косит,
А ты ни пышен, ни пахуч,
Так солнца ты своей докукою не мучь!
Поверь, что на тебя оно луча не бросит,
И добиваться ты пустого перестань,
Молчи и вянь!»
Но солнышко взошло, природу осветило.
По царству Флорину рассыпало лучи,
И бедный Василек, завянувший в ночи,
Небесным взором оживило.
––––––
О вы, кому в удел судьбою дан
Высокий сан!
Вы с солнца моего пример себе берите!
Смотрите:
Куда лишь луч его достанет, там оно
Былинке ль, кедру ли – благотворит равно
И радость по себе и счастье оставляет;
Зато и вид его горит во всех сердцах,
Как чистый луч в восточных хрусталях,
И всё его благословляет
Прекрасный совет баснописца тем, кому "в удел дан высокий сан"! "Благотворить равно" - замечательное качество. Жаль лишь, мало кто из подобных господ им обладает.
Таким (или примерно таким) увиделся мне июнь 1823 года, а уж хорош он был или плох - судить всяко не мне.
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие публикации цикла "Однажды 200 лет назад...", а также много ещё чего - в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании