— Пора тебе жениться, — сказал Саад, поцеживая зелёный чай.
Вот уже четыре года я подметал полы в его парикмахерской. Всё это время Саад носил одни и те же сандалии, зато женил обоих сыновей. Свадебные платья невест были расшиты золотыми нитями, стадо барашков сложило головы на алтарь любви, а вино везли бочками с мыса Бон.
Жениться мне не хотелось. Мир казался больше, чем небо, и интереснее, чем мамины сказки. Я только начал осваиваться в нём, потому ответил Сааду:
— Кто пойдёт за такого бедняка, как я? Где я найду невесту, которая не мечтает о красивой свадьбе?
Саад достал сигарету, задумчиво выкурил её и сказал:
— На песке.
На следующий день он дал мне корзину с фруктами и отправил на пляж. Июнь только занимался, но море у наших берегов уже нагрелось. Люди из северных стран лежали под зонтиками и пили коктейли, позволяя голове пустеть, а сердцу — наполняться счастьем.
По вечерам, когда пробуждались желания, а в барах делали музыку погромче, я оставлял корзину с фруктами под кустом и, как советовал Саад, приглашал женщин на медленные танцы. Иностранки успевали сменить купальники на платья, а губы их становились красными, как плащи римских легионеров. Я, одетый в белые брюки и рубашку, причесанный Саадом — лучшим мастером в городе, приглашал на танец ту, которую хотел соблазнить. Потом писал на песке её имя, справа налево, гипноз арабскими узорами — работало.
Для продолжения я заранее присмотрел густую тень за бамбуковым баром. Песок там чистый, без верблюжьих колючек, а море плескалось так близко, что наутро прилив смывал все следы. Я был благодарен Сааду за самые яркие ночи в моей жизни, но не собирался всерьёз искать жену. Для меня это была игра белыми фигурами на доске, пока не появилась Лиз.
Никогда не забуду, как в наш первый вечер угощал её виноградом из своей корзины, что-то рассказывал, а она смеялась взахлёб. Короткие волосы Лиз трепал ветер, босые ноги по щиколотку утопали в песке.
Саад не предупредил, что не стоило связываться с женщиной, которая путешествует по Африке одна, прикасается к морю, только когда его штормит, и без спроса запускает пальцы в мою пачку сигарет.
Ночь с ней за бамбуковым баром не была похожа на ночи с другими женщинами. Тогда я ещё не знал почему.
На заре вернулся в свою комнату за парикмахерской, сел на кровати, снял штаны — из них высыпался песок. Я не захотел стряхивать его с простыни, так и улёгся на нём. Спал крепко, хотя всё тело кололо, потому что столько песка в моей кровати не было, даже когда я жил в пустыне. Проснулся исцарапанный и влюблённый, как никогда прежде и никогда больше в моей жизни.
Я помчался на пляж, к отелю Лиз. Она лежала в тени, руки выброшены запястьями вверх, лицо накрыто шляпкой, на бёдрах так же, как у меня, тысячи царапинок. Словно почувствовав мой взгляд, Лиз приподняла голову.
— Где фрукты? — спросила она.
Я сел у её ног.
— Выходи за меня замуж, — выпалил. — Тебе ведь не нужна свадьба?
Она расхохоталась. Сначала весело, потом недоверчиво посмотрела на меня:
— Ты серьёзно?
После отъезда Лиз я ходил на пляж лишь по ночам. Cмотрел, как огни Сицилии окрашивают Луну в оранжевый цвет, и молился об одном: чтобы она выполнила обещание. Когда закончится её год путешествий, мы поженимся и переедем в столицу. В нашу последнюю ночь у бамбукового бара мы говорили только об этом.
Я чувствовал себя мальчиком из пословицы, который лизнул небо. Пастила облаков таяла во рту, я переплетал мои пальцы с пальцами Лиз и млел от уверенности: всё так и будет. Когда сигареты кончились, Лиз засунула мне в карман брюк пустую упаковку, поцеловала и ушла собирать чемодан. Я вернулся в свою комнату, сгрёб с простыни песок наших ночей в пачку из-под сигарет и запечатал её, как лампу с джинном.
Спустя месяц от неё пришла первая открытка из Перу: «Люди говорят, здесь много красок, а для меня всё серое без тебя». За ней через четыре недели последовала: «В Санто-Доминго грязно и пахнет гнилыми бананами. Мне часто снится, как я пробираюсь пальцами сквозь твои спутанные волосы». Вскоре получил весть с юга Аргентины: «Здесь только еноты, бобры и пингвины. Скучаю по людям и больше всех — по тебе».
В течение трёх лет каждый месяц я получал открытку от Лиз. Из Мехико: «Землетрясения, смог, чудовищные грозы. Не представляешь, как здесь интересно». Неровным почерком из Колумбии: «Наконец-то научилась танцевать в бачату. Чувствую себя всесильной».
Когда получил колумбийскую, я уже два года работал парикмахером. Открытки от Лиз заполнили все стены моей каморки. Только решил снять отдельную квартиру, как поток вестей от неё прервался. Последняя пришла из Египта: «Моё сердце такое же выжженное, как эта страна. Ты единственный ручеёк в ней».
Почтальон раз за разом проходил мимо наших окон, а Саад краем глаза наблюдал за мной. Шесть месяцев спустя, когда я высох от беспокойства, хозяин парикмахерской обнял меня за плечи и сказал:
— Завязывай с любовью. Пора тебе жениться.
За время, пока я ждал Лиз, денег у меня накопилось и на расшитое золотом платье, и на подарки, и на дюжину барашков для празднества. Саад нашёл мне невесту из хорошей семьи: девушку, чьих глаз я даже не видел. В те несколько вечеров, что я провёл у неё дома, она не отрывала взгляд от носков своих туфель, всё время молчала и лишь смущённо улыбалась, когда я брал поднос с чаем из её рук.
Саад организовывал мою свадьбу, пока я занимался его парикмахерской. В свободное от стрижек время я сидел у себя в комнате и пересматривал открытки от Лиз. Изображения выцвели, чернила расползлись от моих поцелуев, края истрепались от того, что я слишком часто прижимал эти картонки к груди.
Мне казалось, я побывал с ней во всех этих местах: ехал на поезде вдоль Панамского канала, пил кокосовую воду на пляже Рио-де-Жанейро, бродил среди розовых скал Петры. До моей свадьбы оставалось несколько дней, но я не терял надежды, что Лиз вот-вот вернётся. Мы будем долго курить у моря, а потом сбежим в столицу. Да куда угодно.
***
— Ну как прошла первая брачная ночь, доченька?
— Хорошо, мама.
— Вот видишь, а ты сомневалась, что он в тебя влюблён. Да он давно сходил по тебе с ума!
— Ты была права, мама.
— Я надеюсь, он был уважителен с тобой?
— Да.
— Он был нежен с тобой?
— Очень.
— Постой, покажи-ка. Зарима, что за царапины у тебя на руках?
— Это из-за песка.
— Какого ещё песка?
— Он насыпал в кровать песок.
— Как насыпал песок? Где он его взял?
— Из пачки сигарет.
— Говорила я твоему отцу, что эти берберы — дикари. Надо же, насыпать песка!
Вы прочитали рассказ «Песок в постели» из книги «Авантюрин» — сборника историй, от которых хочется жить.
Узнать больше о книге, почитать и послушать истории из неё можете здесь.