За свою продолжительную жизнь святитель Тихон написал немало духовных трудов, к которым прибегает и нынешнее поколение верующих за утешением, вразумлением и обучением истинному христианству и монашеству. Однако всякое наставление усваивается лучше, когда оно подкреплено жизненной историей.
«Первейшее и самонужнейшее дело для каждого христианина есть стяжание вечного спасения. Нужны нам во время земного странствования нашего одежда, пища, питие, жилище и другие подобные потребности; но спасение нужнее всего: оно так нужно, что все временное в сравнении с ним — ничто. Все имеет тот, кто стяжал спасение; ничего не имеет тот, кто не стяжал спасения, хотя бы весь мир принадлежал ему»
Рассказывал бывший келейник святителя В. И. Чеботарев, что старец всегда был очень осторожен, чтобы к какой-нибудь вещи временной и тленной ум его не привязывался. В келье его никакого убранства и украшения не было, кроме святых картин с изображением страстей Спасителя и других, но все соответствовало его смиренномудрию и нестяжанию. Придет, бывало, с обедни, сниму с него рясу, начинаю складывать, а он возьмет ее из рук моих и, бросив на пол, скажет: «Это бредня, братец. Давай на стол скорей, я есть хочу».
«Истинно смиренный не может огорчиться и гневаться по причине укора, потому что считает себя достойным всякого уничижения»
Заступаясь за крестьян, нещадно угнетавшихся одним помещиком, свт. Тихон был так резок в своей обличительной речи, что его слова вызвали обратную реакцию. Своенравный землевладелец возмутился, что его равняют с «рабами», и сгоряча ударил святителя. Святой Тихон повернулся и покинул дом. Но уже на пути в Богородицкий монастырь, где отставной архиерей подвизался на покое, святитель понял, что сам невольно стал виновником случившегося, разговаривая в неверной тональности и используя аргументы, недоступные собеседнику. Тут же вернувшись обратно, он пал в ноги обидчику, прося прощения за то, что «ввел его в такое искушение». Увиденное проняло помещика, и он сам залился слезами раскаяния, видя перед собой живое олицетворение того, о чем ему порой доводилось слышать на воскресной проповеди. Дворянин склонился к ногам святителя, моля также простить и его. С того времени помещик существенно изменил свое отношение к крепостным крестьянам, и жалоб от больше не поступало.
«Любовь выше поста!»
Однажды в Великий пост в Богородицкий монастырь к схимонаху Митрофану, близкому другу свт. Тихона, приехал Кузьма Студеникин, ктитор Елецкой Покровской церкви, любивший беседовать с ними обоими на духовные темы. Кузьма собирался остаться до Вербного воскресенья и разделить с о. Митрофаном праздничную трапезу, но в пятницу оказалось, что ему срочно нужно возвращаться в Елец. Когда ктитор сообщал об этом схимонаху, как раз пришел мужичок со свежим верезубом — рыбой редкой и лакомой — которого отче заказал к воскресному обеду. Расстроенный скорым отъездом друга о. Митрофан спросил, не отведает ли Кузьма рыбную уху сейчас же. Студеникин ради братской любви согласился. И во время этого несвоевременного рыбного обеда в келью неожиданно зашел владыка Тихон. Схимонах пал на колени, каясь, что это он соблазнил Кузьму нарушить пост. Но святитель, строгий ревнитель церковных правил, не только не сделал им замечания, но произнес: «Садитесь, я знаю вас: любовь выше поста!» — и, сев за стол, сам вкусил несколько ложек рыбного супа.
ПОДАТЬ ЗАПИСКУ В СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
«Такова истинная любовь — любить без всякой корысти и делать добро без надежды на воздаяние»
«Если бы была у нас любовь, — читаем у святителя, — не было бы нищих и убогих, люди не ходили бы в рубищах и полунаги: любовь бы их приодела; не скитались бы без домов: любовь не допустила бы их до того, но дала бы им место упокоения».
«Замечательно было, — с искренним умилением рассказывал келейник В. И. Чеботарев, — в день, когда приходящих бедных много у него бывало, и когда больше денег и прочего раздаст, в тот вечер он веселее и радостнее был; а в день, когда мало, или никого не было, он прискорбен был». На дела благотворения святитель расходовал всю свою пенсию и подношения богатых почитателей. Но и этого ему порой не хватало.
«Мы утешаемся и радуемся, когда лекарь исцеляет наше немощное тело, хотя бы горьким и жестоким лекарством; мы благодарим его и возмездие даем ему. Тем более нам следует радоваться и от сердца благодарить Бога, когда Он наши душевные немощи исцеляет скорбями и напастями»
«Знаешь ли, а Каменев (Христа ради юродивый, бывший в Задонске) открыл мои мысли, — рассказывал как-то святой. — За несколько дней до этого бес нанес мне помысл высокоумия, и сколько я ни старался отогнать от себя эти мысли, никак не мог. На третий день, после вечерни, сидел я перед келью своей, более других дней обуреваем этими помыслами. Вижу: из церкви бежит Каменев, окруженный ребятишками. Проходя мимо крылечка, он вдруг ударяет меня по щеке и говорит на ухо: “не высокомудрствуй”. И в ту же минуту я почувствовал, что бес высокоумия отступил от меня».
«Ни к кому удобнее диавол не приступает, как к живущему в праздности и лености»
Главным оружием в противостоянии всем упомянутым помыслам была неустанная молитва, в которой имел святитель дар слезный. Щитом угодника Божия было и то, что он никогда в праздности не бывал. И келейникам не уставал повторять: «Кто в праздности живет, тот непрестанно грешит». Труды молитвы святой чередовал с работой над сочинениями. Находил время и на физическую работу: рубил дрова, косил траву.
Как говорил сам свт. Тихон Задонский,«Бог, Который налагает крест, помогает нам и нести его». И читая подобные поучительные истории из жизни святого мы всякий раз находим этому подтверждение.