Маленькая инфанта сидела на берегу моря и жаловалась чайкам:
— Ну вот, скажите, зачем они мне, если я всё равно не могу летать? — Она пошевелила роскошными крыльями бабочки за своей спиной.
Никто не мог объяснить эту паталогию. Она родилась такой. Когда повитуха приняла новорожденную девочку, то вскрикнула от восхищения и страха. Королева, изможденная родами, закрыла мокрые глаза, чтобы не видеть этого уродства. Проблема была в том, что это была единственная дочь короля и королевы. Они так долго ждали ребенка.
Король мог бы поступить, как все другие короли на его месте: развестись с королевой, убрать ребёнка подальше с глаз, и родить других наследников от другой женщины. Его никто бы не осудил. Но он любил свою супругу и дочь воспринял как данность. Сначала её особенность вызвала волнение в обществе. Людей пугает всё необычное. Слухи о необычной малышке-принцессе распространялись с невероятной скоростью.
Однако вместо того чтобы казнить возмутителей спокойствия, король мудро решил направить ситуацию в нужное русло. Были пущены шепотки, которые с каждым днем становились всё громче, о том, что крылья маленькой инфанты — благодать, ниспосланная Всеблагим Господом.
Эта хитрость возымела действие. К тому же мора не было уже давно, по осени телеги ломились от урожая, а враждебные государства предпочитали войнам торговлю.
Всё было хорошо. Но король и королева тем не менее справедливо полагали, что береженого бог бережёт. И посему за инфантой следовала всегда свита. Ей вменялось в обязанность, чтобы принцесса не споткнулась, чтобы крылышки её, по форме и окрасу напоминающие махаона, не потеряли ни одну краску, ни одну пылинку, чтобы не смял их ветер или дождь.
Инфанте так надоели надменные, отягощенные заботой о ней неулыбчивые лица, что она мечтала побыть в одиночестве. Из окна своей комнаты, которая находилась в одной из башен замка, она видела море. Над ним с тягучими криками носились белые птицы с чёрными головами и тёмным окрасом на кончиках перьев. Это были чайки, которые не давали спать всей округе. Но инфанте они казались самыми близкими. Всех, у кого были крылья, она любила и считала друзьями.
И вот однажды рано утром маленькая инфанта прокралась на цыпочках босых ножек, чтобы никого не разбудить, мимо спящей стражи, мимо нянюшек, мимо цепных псов, приветливо помахавших ей хвостами, и побежала на берег моря. Она долго ходила по мокрому песку. Ноги её с шумом окатывала волна, оставляя клочки белой пены.
Над ней кружились чайки. Некоторые опустились рядом с девочкой и внимательно смотрели на неё крочечными пуговками тёмных глаз.
— Зачем мне они? — повторила инфанта и уткнула лицо в колени, обтянутые подолом платья.
Чайки лишь молча ходили рядом на своих прямых лапках. Но у инфанты было ощущение, что они всё чувствуют. Птицы взмахивали крыльями и взлетали в небо. Стрелой бросались в море за добычей. Неслись так низко, что, казалось, вот-вот коснутся крылом волн. А юная инфанта повторяла их движения, бегая по берегу. Ей верилось, что ещё чуть-чуть — и она превратится в одну из этих прекрасных птиц.
Чайки сначала настороженно смотрели на девочку. Потом стали кружить вокруг неё. Постепенно они приняли её и стали её друзьями.
Инфанта приходила на берег моря каждое утро. Бегала по берегу, размахивая своими крылышками бабочки. Чайки приветствовали её криками, словно говорили с ней на своём языке. Но она не понимала их гортанных тягучих голосов.
Однажды девочка заметила, что птицы помогают ей. Они спрыгивали с пригорков, с выброшенных за берег приливом брёвен. Или разбегались, а потом взлетали. Девочка попробовала также. Она забралась на песчаную горку и прыгнула вниз, пытаясь отчаянно махать крылышками. Но неловко упала. Это не остановило её. Она взбиралась снова и снова. Прыжок....Падение... Прыжок... Падение...
Подол платья был уже весь в песке. Она опустилась на корточки, обхватила колени руками и тихонько заплакала. Над ней печально кружились чайки.
На берегу инфанта не появлялась целую неделю. Даже к окну принцесса старалась не подходить. Она слушала покорно уроки географии, истории, осваивала придворный этикет, изучала геральдику стран. И украдкой закрывала веером ротик, чтобы никто не видел её зевки.
На седьмой день добровольного затворничества юную инфанту разбудили крики чаек под окнами. Она закрыла было голову подушкой, чтобы не слышать их. Но к крику добавился ещё и стук клювов в окно. Инфанта не выдержала, подошла к окну и с трудом отодвинула большую гардину. За окном летали белые птицы. Они почти грудью бросались на стекло и отлетали прочь.
Принцесса поняла: её зовут. Она поспешно оделась и, как прежде босиком, побежала по лестницам, перекрытиям и переходам вниз.
На берегу она остановилась и отдышалась. Чайки летели влево и грудились стаей над каким-то предметом. Инфанта побежала в ту сторону и замерла. Перед ней лежала необычная конструкция: у неё было два колеса, похожих на те, что есть у прялки. Между ними была протянута деревянная перекладина, на которой было закреплено маленькое сидение. Над передним колесом возвышалось пересечение двух палок, похожее на крест, который инфанта видела в церкви на стене во время молитвы. Самое удивительное — две дощечки рядом с задним колесом, параллельные друг другу. "Наверное, этот странный предмет вынесло вчера штормом", — подумала принцесса.
Она осторожно приблизилась и обошла его. Потом потрогала прутиком, валявшимся тут же на берегу. Предмет был явно неживым. Она уже смело подошла к нему и подняла за перекладину. К её удивлению, странная конструкция катилась благодаря колесам. Девочка перекинула ногу через перекладину, поставила её на одну из дощечек и оттолкнулась другой ногой.
Конструкция сдвинулась, но почти тут же упала. И снова принцесса оседлала её. Это оказалось сложнее, чем скакать на лошадке. Но и интереснее. Однако надо было бежать домой, пока её не хватились. Принцесса не рискнула идти с этой машиной (так она стала называть её) в замок. И спрятала под дырявую лодку, которую с трудом перевернула.
Весь день она тщательно скрывала свою взбудораженность, чтобы случайно не раскрыть свой секрет.
А утром была уже у лодки, молясь, чтобы машину никто не нашёл. На второй день ехать на ней получилось лучше, а на пятый она уже вовсю гоняла по берегу, только волосы свободно развевались за спиной.
К концу недели мать позвала инфанту в свои покои и представила ей высокого худого мужчину в чёрном костюме.
— Это сеньор Веласкус, — сказала она. — Он будет рисовать, дочь моя, портрет для твоего жениха. Это большая честь для нас, что он согласился взять замуж тебя с твоим... — королева замялась, — с твоей необычной внешностью.
Сеньор Веласкус смотрел на принцессу серьёзно, но в уголках губ и морщинках возле глаз она увидела не насмешку, не брезгливость, а интерес и улыбку.
Инфанте совсем не хотелось замуж. И выстаивать часами перед живописцем тоже. Но она делала это, потому что непокорность вызвала бы неудовольствие родителей и лишила бы её утренних прогулок к морю.
Инфанта уже два часа стояла на возвышении в напряжённой позе. На ней было красное платье из тяжёлой парчи, расшитое серебром и золотом. Высокий рюшевый воротник подпирал голову: словно на огромной тарелке возвышался десерт в виде маленькой, аккуратной головки с темно-русыми волосами, убранными под сетку в узел и украшенными полупрозрачной фатой.
Сеньор Веласкус был предупредителен. Интересовался, не тяжело ли ей стоять, не затекла ли у неё спина. Он рассказывал ей интересные истории, пока делал эскиз. А потом отпустил по просьбе принцессы одну, не дожидаясь свиты. Девочка шла в свои комнаты по полутемным коридорам, освещенным факелами. Она думала о своём женихе, чей портрет она видела в прошлом году. На нем был изображён мальчик лет пятнадцати с узким лицом, на котором темнели выпуклые глаза, а над полными, будто смазанными вишнёвым вареньем губами росли маленькие усики. Он не понравился ей. С каждым шагом инфанте казалось, что воздуха становится всё меньше и меньше.
Она развернулась и побежала из замка вон, к морю. Удивительно, что её никто не заметил. Возможно, потому что была сиеста и все скрывались от жары.
На берегу инфанта привычным движением скинула туфельки. Выкатила велосипед из убежища и понеслась по берегу.
Внезапно на дороге послышались крики. Это придворные дамы, которые припозднились, чтобы сопроводить принцессу из комнаты, отданной под мастерскую художника, обнаружили её отсутствие.
Инфанта сильнее стала нажимать на педали, ей страшно не хотелось опять в замок. Она выехала с побережья на горную дорогу и поехала вверх. Голоса отстали, но были всё ещё слышны. Вдруг раздался топот копыт. Он смолк, а затем зазвучал с новой силой.
Громкости голосов придворных дам могли бы позавидовать чайки. Они что-то кричали вслед всаднику и принцессе. Она была уверена: дамы требуют догнать беглянку и вернуть в замок. Машину точно сломают! А ей так нравилось ездить. Только так она чувствовала скорость и верила, что почти летит.
Инфанта ускорила движение, хоть и понимала: ей не справиться. Она привстала и наклонила корпус вперёд, чтобы увеличить разбег. И вдруг увидела под ногами белые облака. В их просветах сквозила земля, украшенная садами, виноградниками, распаханными полями. Это вызвало недоумение, а потом восторг! У неё получилось, и даже крылья оказались не нужны.
Инфанта продолжала движение, оставляя за спиной замок, голосящих дам, неизвестного всадника... Рядом летели чайки и подбадривали её криками.
#текстомания_авторство