В декабре 1893 года было опубликован рассказ «Последнее дело Холмса», само слово последнее вызвало у читателей дурные предчувствия, но то, что случилось после, стало взрывом.
Мы сейчас как-то потеряли остроту восприятия и откровенность отзыва о художественном событии: спектакль, где Хлестаков на сцене откровенно оглаживает прелести сначала Марьи Антоновны, а потом и Анны Андреевны, зрители принимают не как хамство – как новаторство, а демонстративно похабные опусы Сорокина, например, «День опричника», где персонажи (не поднимается рука назвать их героями) сначала трудятся на ниве истребления врагов, а потом вступают в коллективный акт, символизирующий их полное единство (духовное, конечно же!) И всё это никто не забросает тухлыми помидорами, не освистит, не швырнёт книжонку в физиономию автора!
А 20 тысяч читателей конца XIX в. в едином порыве написали в редакцию журнала, что отказываются от подписки, если Холмс погибнет, потому что это нечестно!
У дверей редакции собирались делегации, требующие вернуть Холмса, обещали разломать двери и побить окна. Редакторы предполагали, что последствия гибели сыщика будут для них и их бизнеса очень скверными, но такого коллективного безумия они представить не могли.
Редакция пытается убедить автора, что необходимо менять сюжет, но Конан Дойл (возможны 2 формы записи, вторая – через дефис – Конан-Дойл) заявляет: «Я не мог бы оживить его, даже если бы хотел, потому что так объелся им, что у меня такое же отношение, как паштету из гусиной печени, которого я однажды слишком много съел и на который смотреть не могу!»
Хотя читатели звонили редактору, разыскивали автора и угрожали, что они расправятся с ним, если Холмс не вернётся, Конан Дойл упорствовал.
Причин было много: он писал издателям, что у него в планах прекрасные замыслы – историческая проза, а детективный жанр он считал исчерпанным, второсортным и даже низким, кроме того, этот «проницательный персонаж» откровенно ему надоел...
Но была ещё одна причина – главная. Луиза, жена писателя, пожаловалась на постоянный кашель и боль в боку. Доктор Артур осмотрел жену, не поверил себе и вызвал хорошего знакомого, коллегу. Тот подтвердил диагноз, но Артур не поверил и ему, пригласил известного специалиста и получил вывод: туберкулез, причем очень серьезная форма, так называемая галопирующая, скоротечная чахотка, от нее спасение не было, развивалась незамеченная уже несколько лет, а теперь жить Луизе осталось 3–4 месяца.
Какие рассказы, какая судьба Холмса, какие возмущения читателей!
Потрясённый муж просит свою мать взять детей, потому что он продаёт дом, всё имущество, а сам уезжает женой в Швейцарию, которая славилась своими лечебницами. Надеялся он или нет? Во всяком случае некоторые туберкулезные больные в Альпах выздоравливали – это был шанс.
Возможно, именно поэтому Холмс не просто уедет в деревню, успокоится, сядет в кресло и предастся милому безделью – он в последний раз сразится со злом и уничтожит его даже ценой своей жизни. А больше писать о нём и его победной проницательности у Конан Дойла сил нет...
А Луиза проживёт ещё 13 лет, они с Артуром были вместе 21 год.