Нет ничего правильнее, искреннее и честнее, чем держать и не отпускать

«Кто эта девчонка глава 73 и эпилог» Одна из самых больших удач и радостей в жизни человека — счастливое детство.

Элеонора поглядывала на молодого Матвея Матвеевича, которого посадила за руль своей машины. Он тоже приехал на суд, как старший сын, хотел поддержать любимую мачеху. Ехали молча, каждый думал о своём. Элеонора рассматривала его профиль и руки, а когда парень повернулся к ней с легкой, подбадривающей улыбкой, опять не выдержала:

— Молодой Матвей двадцать лет назад, кошмар. Я в параллельном мире... С ума сойти, вот это гены… Все твои младшие на Лизку похожи, а ты – вылитый папаша. Смотри, Матвейка, никогда не давай повода думать, что тебя можно подкупить… — Эльза закусила губы и полезла в миниатюрную сумочку за бумажным платочком, — Я была дрянью с твоим отцом, … да ты помнишь, маленький был, а все равно помнишь.
Маша совсем другая, не такая, как Лиза, и точно не такая, как я. Прошу тебя, Мотенька, если ты несерьезно, давайте уже... заканчивайте свою игру влюбленных. Скажи, что ты к ней на самом деле чувствуешь?

— Я не смог бы несерьёзно. Эля, знаю, в это трудно поверить, мы с ней в детстве были почти, как брат и сестра. Но наступил момент, когда я понял, что она дороже всех, кто может мне встретиться в жизни. Она стала мне дорога, когда всего лишь рассказала о том, как её обижают в классе. Я просто разорвать хотел за Машу, сидел обнимал её за плечи и понимал, что всю жизнь готов вот так держать, чтобы никто не посмел обидеть. — Матвейка с улыбкой покачал головой, — Мама-мачеха это помнила и понимает. Лиза мне такие вопросы не задает. Только в глаза смотрит и верит. ... Всегда так было.

Солнечные лучи грели сквозь лобовое стекло, переливались браслеты на Элиной руке и часы играли солнечными зайчиками. Она хотела пройтись, подышать. Было нестерпимо жалко Лизу, ведь после вынесения приговора "детка" вышла, словно кукла, и уставилась на неё глазами, которые Эльза прекрасно запомнила. Обреченными. Умоляющими о том, чтобы её оставили в покое. Как в прошлом при каждой встрече с Максом, которого она сейчас не видела. Приводили их на заседание по очереди, без перекрестных допросов.

Элеонора иногда шутила, что Лиза любит «изображать наив», потому что это обожает Матвей и её отец, вообще все противоположного пола, даже маленькие мальчики, вроде сынули Максима, а Матвей за невинные глазки и хлопающие ресницы прощал ей вообще всё.

«Лиза, ты можешь отрываться, муж простит такие финты и пакости, за какие других женушек могут и коромыслом по хребту огреть» - говорила ей Эльза, повторяя за своим отцом. Лиза, конечно, улыбалась, использовала это свое качество почти всегда и передала самому младшему ребенку в усиленной форме.

Сестра Маша была другой, намного более уверенной, самостоятельной и независимой. Лиза слишком худая, слишком легкая, но отчего-то визуально вся состояла из кошачьих округлостей и движения были мягкие. Длинные волосы она редко заправляла за симпатичные ушки, руки её взлетали легко, и легко обнимали. Маша более высокая, крепкая, сильная, прическа модная, часто асимметричная, движения быстрые, смелые. Тихих нежностей не любила, всегда признавалась первой в своих желаниях. Черты лица, как могла сказать Лиза избегая других слов, "деловые". Деловая Машка только с Матвейкой становилась трогательной влюбленной Машкой.

Лизка опять виновата, ей нельзя быть одной. Она пропадет одна. — думала Элеонора, представляя, что с Лизкой никого рядом. — Почему у меня чувство, что она совсем одна? Лизка... Кажется абсолютно беспомощной, как рабыня. Если украдут - в рабство продадут. Только и будет, что петь за деньги, стрип танцевать... или учить математике в лучшем случае,... За деньги... А будет ли она это делать? Никакой хватки... Она просто вечная дочка.

Элеонора не понимала, что за дурацкие мысли снова и снова лезут ей в голову и легонько тронула парня за руку:

— Давай остановимся, прогуляемся, Моть?

— Поговорим? — понимающе и простодушно спросил он.

— Хочу помочь ей, мачехе твоей. Уже время прошло, а у неё перед Машкиным днем рождения такие глаза потерянные. Всё надеется.
Тебе так повезло с матерью и с мачехой. Покажи ей картины, давай выставку устроим? Я зал выкуплю, ты пригласишь… Пусть она почувствует, какая она мать. Понимаешь, Матвеюшка, птичка все время боится, что именно она косвенно совершает все эти преступления, что она в них еще больше виновата, чем эта жестокая тётя Лена.

— Ужас, конечно. Это не так.

— В лесу, когда её там заперли с Максом, — сказала Эльза, — В этой избушке лесника, где её мать оставила им тушенку и свечи, но забрала все лекарства, она пела. Пела Максу песни, и я думаю, прекрасно пела даже без музыки. Потому, что думала - он умирает. А как они с Нелли Николаевной пели прощальные Сергею Тимофеевичу, его любимые… Я так же понимаю, почему она больше не хочет этого делать - ей не хочется страдать. Вот ты – художник, Макс – настоящий поэт, Лизка – певица… и вы все самые лучшие свои произведения выдаете, когда страдаете, правда?

— Надеюсь, не только. Но ты права. Да, я … действительно, когда счастлив – получается что-то очень простое или пустое, бессмысленное.
Для картины, которую душой прочувствовал, мне нужен повод и воспоминания о какой-то трагедии, — удивленным тоном сказал он. — Если хочешь, я остановлюсь, и пойдем вот ... в скверик…

— Давай! Давай погуляем, пока светит солнце. Хочу ей показать, что она хорошая мать, самая лучшая. Хочу, чтобы она пела, как умеет и… никаких дурных слов не боялась. Все её выступления были какими-то трагическими, все. Так нельзя. Пусть будет хоть одно счастливое, например, на вашей свадьбе. ...Свадьба же будет, Матвей? Ты же не собираешься вот так жить, без свадьбы?

— Будет, когда… Маша решит. Я не хочу мать напрягать, она не любит этих сцен, пусть танцует с отцом, сидит спокойно счастливая, не надо её мучить.

— У вас будет увитая розовыми пионами свадебная арка. У вас будет салют и … счастье будет, да?

— Да, Эля. Я бы хотел такую жену.

Они пошли под руку по чудесной дорожке с весенней, еще пробивающейся из почек зеленой листвой, вдоль аллеи. До самого вечера сидели в небольшом кафе парка и смотрели, как темнеет небо.
Обсуждали. Тема выставки была – семья. Мать, отец, дети.

Эльза признавалась:

— Всю жизнь избегала отношений со своей мамашей. Понимала, что она зла и от этого ...чума настоящая. Вроде ничего, а казалась некрасивой, её руки была жесткими и болезненными, а слова унизительными. Но что было бы, если бы она меня обнимала, гладила, заглядывала в глаза и говорила, что любит, хочет, как лучше для меня? Не знаю, Матвей, возможно я бы тоже молилась ночью о её здоровье и счастье в личной жизни… Но моя мать была искренней в своей злобе, с открытой ненавистью. Я получила множество шрамов и до сих пор её считаю чудовищем. Алкоголичкой не была, но пила. А у Лизки не пьёт.
Виталий и Лена, муж и жена, их дочь Лиза, потом Маша… уж слишком, наверное, они любили друг друга или показывали, друг другу, что любят. Притворяться можно, не любить и притворяться. А своими колючими стальными глазами она смотрела тайно, скрыто… злым ртом говорила Лизке тихо, разные слова, пугала здоровьем отца наедине. Они проводили вместе все дни, а Виталя приходил с работы поздно и … ничего не мог знать, потому, что Лизка или не догоняла, или ничего ему никогда не говорила, жалела. Ты можешь это написать в картине?

— Зачем?

— Я видела твои картины её матери. Они нечестные. На них ... такая… нежная женщина. Такая любящая на них. Поэтому ей тяжело расстаться.
В сущности, ты же понимаешь, как она была некрасива? Зачем ты пишешь такое трогательное, беспомощное лицо её матери? Зачем эти большие любящие глаза? Они же полны …. другого огня, они должны поблескивать искрами превосходства, надменности и хитрости, блин. Ты же видел её взгляд сам лично! Написал Елену, как она шила дочери платье для выступлений, как она сидит с рукодельем, бедняга, но ведь это неправда. Она их заказывала и делала вид, пришивала бусинки. Чтобы Лиза папе рассказала, как мама старается, чтобы папа увидел, как мама ночами старается, чтобы не спать с этим папой! Извини! Ты уже взрослый, Матвейка, понимаешь. Я это знаю точно, не спрашивай, откуда. Знаю… Отец разнюхал. — Эльза застыла неподвижно. — Ты понимаешь, Матвей… В твоих картинах жизнь, которой у неё не было. Ей нужно разлюбить, понять… разочароваться в человеке. Вот даже Макс… Она не может в нём разочароваться. Но он-то телок такой, глупый и … любящий, беззлобный.
А мать её совсем, совсем … Ах, она настоящее зло. Не знаю, почему это так хватает меня за душу. Наверное, потому, что и мне, и твоему отцу проще разделаться со своими непутевыми мамашами, и никакой вины мы перед ними не чувствуем! Шли бы они... лесом, полем.
А еще... быть может, когда я познакомилась с Виталей, мне неизбежно приходилось его ревновать. Мне было бы намного проще, если бы Лизкина мать была увядшей, старой и некрасивой. А она рядом с цветущей дочерью смотрелась, как старшая сестра, и на твоих картинах тоже. Напиши её внутреннее лицо, напиши для Лизы человека в котором тень, а не свет. Я бы хотела увидеть то, что поможет ей понять и разочароваться. Как будто она вся покрыта тиной и вонючими водорослями. Лизка плачет и видит её богиней, а там… болотная тварь, как мой папаша скажет.
Пусть твоя мачеха ласкает своих детей, собаку, мужа, да каждого, кто этого достоин… Пусть она поймёт, что муж для неё – мать. Вот твой отец… он и как мать для неё. Глупо звучит, да? Улыбаешься?

— Смешно, но так и есть. Он всё время её нянчит… заботится, как о ребенке. Даже переодеваться помогает и все проверяет перед выходом из дома. Лиза терпит.

— Да! Конечно, это смешно. А с другой стороны — ничуть не смешно. С другой стороны так и должен муж заботиться о своей жене. Как о ребенке, который от него зависит, который его готов любить всем сердцем и … тоже заботиться. Маша растёт самостоятельной, да? Не особенно она нуждается, кажется, что сама, всё сама... Но поверь, Матвейка, всем молодым девушкам нужен такой муж, который будет и матерью, и отцом, а особенно – настоящим другом.

Лиза успокоилась, затихла, но всю дорогу от здания суда тосковала и переживала.
Хотя в машине смешно переговаривались Матвей с Валерием Яковлевичем, сидел отец, Ольга Ивановна её крепко обнимала, она старалась восстановить силы и мысленно представлять лица своих детей.
А дома ей пришла в голову довольно странная мысль — Лиза подумала, что если бы мать погибла, она смогла бы написать ей прощальную речь, последние слова, надпись на плите с хорошими словами, и когда придет время, она так и сделает, а пока будет спокойно носить ей передачки и продолжать заботиться, потому, что есть обида, страх, а есть дочеринский долг. Мать должна знать, что она совсем на неё не похожа, совсем не зла и не испытывает ненависти, только лишь разочарование и обиду.

Валерий Яковлевич пошутил, что он обязательно будет передавать ей полевых мышей в засушенном, варёном, копченом, жареном и вяленом виде с визиткой от шеф-повара Максимилиана.

Лиза не смогла улыбнуться, ей стало противно от всего этого. Слова были ехидными, глаза его горели, а Лиза прятала лицо и не хотела смеяться. Она не знала, что Валерий Яковлевич, пока ждал скорую и осматривал вещи Елены на предмет ор у жия, нашел для Лизы письмо, которое ей читать было абсолютно противопоказано и сегодня передал прочитать её мужу.

Содержание письма оказалось, как всегда, наполнено эгоизмом не матери, а соперницы. Проигравшей соперницы.

«Дорогая моя дочь. Если ты читаешь это - значит, Максима уже нет. Я не хотела ревновать, - писала Елена, - Я не хотела и не планировала такого конца, даже когда поняла, что он не вернется ко мне из за встречи с тобой, Лиза.
Все мои усилия, всё мое терпение, ожидание и надежды были абсолютно зря.
После того, как узнала, что ты хочешь сделать – получить его себе, после того, как узнала, что ты его получила, как демон получила, не только тело, но и душу, мой любимый сказал, что не смог бы лежать со мной в одной по с те ли даже со снотворным, и я перестала тебя любить. Почувствовала себя очень, очень плохо.

Один раз я даже взяла в руки нож и заплакала. Потому, что поняла, что ты не можешь быть моей дочерью больше… Я что-то такое почувствовала страшное. Проплакала почти два часа. …
Ты ничего не понимала и не слышала, дочка, ты приехала внезапно, без предупреждения и сказала, что возможно останешься дома и не вернешься в институт.
Я уговаривала тебя и остаться, и уехать, я сама не знала, что хочу, как будет лучше. Ведь если ты останешься, я могу не сдержаться, высказать тебе всё, а если уедешь, у вас начнется любовь.
И как же я обрадовалась, что у тебя появился этот Матвей, и как же я потом расстроилась, когда поняла, что Макс все дальше от меня… Мне хотелось всех вас казнить. Всех вас , кроме него, лишить жизни.
Что же меня спасло? Что тебя спасло?

Однажды стало бесконечно хорошо, я почувствовала умиротворение, удивительное и непривычно чувство, именно оно спасло тебе жизнь тогда. Я общалась с психологом. Сначала не могла сосредоточиться, потом она произнесла, что ты - демон и обрекаешь мужчин на муки, что ты сама погубишь их всех, разоришь, пойдешь по головам. Я вдруг увлеклась. Она сказал такие слова: «Человек думает, что любит, но он любит редко. Чаще думает, что любит». Она сказал это по отношению к тебе и к мужчинам, которые с тобой, но я поняла – это про Макса. Он думает, что любит тебя. Но не любит.
Я выбор сделала и смогла пойти на благородный жест, несмотря на свою гордость – отдала его тебе на растерзание.

Ты – моя дочь, родная дочь, поэтому понимаешь, что для меня этот парень. Я хотела, чтобы ты насладилась им и была с тобой достаточно благородна. Хотела, чтобы ты выпила его соки, его душу забрала, разорила, уничтожила и …оставила. Я знала, что он не откажет, знала и готова была подобрать полуживого после тебя. … Он играл и выполнял обещания, это его обещание должно было стать для тебя великолепным подарком.
Лиза, из за любви люди лгут, мстят, у би в ают, но все равно не обладают никем.
Я потом поняла, что это за чувство. Думала, что ты будешь благодарна мне за подарок и сможешь пойти по жизни счастливой, твой первый раз был таким божественным, как мог сделать только он. И ты должна была пойти получать от мужчин деньги, власть, славу, мы могли стать сильными вместе. Вместе всё это получить. Жаль.

То, что я уже видела своим собственным, ты упустила. Глупо и безнадежно угробила свои перспективы.
Мой отец был психом и алкоголиком, у меня таких перспектив не было. Ты знаешь, что когда умерла мать, я забрала его к себе – разумно посчитала, что расти с таким отцом мне было противопоказано, а вот в старости он мне пригодится: хотела знать – смогу ли измениться я.
Но он так и не стал любить детей, меня, не захотел увидеть моего брата, с которым без сожаления расстался еще в младенчестве, даже не взглянув на него. Ему была нужна лишь моя мать. Как и мне был нужен только один человек. Но сейчас он настолько болен и ничтожен, мелок, глуп... Так противен мне, как бы ты сказала, что я его ненавижу. И это сделала с ним ты. Он умер от неизвестной болезни из за тебя. Я пыталась его лечить, но все было бесполезно. Макс умер, а ты живи с этим, дочка, мучайся».

— В сейф убрать навеки вечные или спалить в костре, когда семейный шашлык жарить будем? — спросил застывшего Матвея Валерий Яковлевич, — Или, заднюю лапку поднимешь, Полкаша?

Матвей тихо и жестко выругался.

— Это нужно было приобщить к уликам против неё, но Птичку жалко, да Матвей?

— Это надо было ей в глотку затолкать поглубже, чтобы дыхнуть не могла! Почему вы этого не сделали?

— Я хочу остаться примерным дедом Катюше и птичку свободно обнимать, честно в глаза смотреть… Там свидетели были, но хотел кислородную подушку подпалить, подорвать её, ....когда за ней приехали!
Жаль, прочитал не сразу. Максимку моего она похоронила, значит. Но бог есть… есть… бог ваш или мой… не знаю, что его спасло, а может Ангел … или детка его сладкая…

— Не говорите так.

— Да, твоя, твоя детка. Извини, Матвей. Не обижай её ревностью. Плохо Лизе от него. Плохо, но и хорошо… Внука она моего любит, и папашу его тоже, наверное, любит, как дитя божье …недалёкое. Это её о р у ж и е.

— Я помню, как после единственного поцелуя, единственного объятия она сказала: «Ты не умеешь, Матвей, дружить с девочками», но я умею… и она тоже.
Злился, отвозил её к Максу, она выглядела чертовски соб лаз нительно с ним рядом… Мне нужно было всего лишь её понять, не верить словам, смотреть в глаза. Во всей этой ревности – бедняга Макс отхватил ненависти. Неужели это я внушил свои желания, проклятья? — Матвей усмехнулся, — Он был такой милый чёрт, а я бы хотел, чтобы он оставался таким же страшным, как сейчас, изуродовать его хотелось, но пусть чёрт выздоравливает и приезжает в гости со своими девчатами.

***

Макс с девчатами приехал. На день рождения к Маше.

— Правда или действие, Макс? — прошутил с улыбкой Матвей.

— Сейчас не моя очередь, Сергеич.

— Твоя, гадёныш.

— Я всегда выбираю правду.

— Всегда? .... Отвечай на мой вопрос. Ты будешь держать дистанцию с моей женой?

— Я бы хотел, но не могу! Хотел бы. — засмеялся Макс, — Правда или действие, Матвей?

— Правда. С тобой я не всегда выбираю правду.

— Ты позволишь нам потанцевать?

— Нет. Я никогда никому не позволю, кроме её отца. Почему ты опять об этом спрашиваешь?

Макс улыбнулся и поцеловал Ангелину:

— Он иногда такой глупый! Я хочу тебя пригласить, Ангел, только тебя, хочу прекратить эту дешевую игру, она меня бесит. Пойдем, потанцуем…

— Ты взялся за ум или притворяешься?

— Матвей, друг. — сказал Макс, и Матвей услышал в его голосе искреннее сочувствие.

Он выглядит несравненно лучше, — думал Матвей, когда смотрел, как Макс танцует с Ангелиной, — Странное ощущение, потому, что я доверяю ему. Он человек, которому доверять не следует, но я едва сдерживаюсь от желания обнять и поделиться с ним, как с другом, как хотел найти их живыми, а когда нашел, думал, что рядом с Лизой лежит тело. И от этого до сих пор больно.

Праздник, на котором уже не было Лизы, продолжался. Она уехала к детям, как только поздравила сестру, а ушла через запасной выход, когда увидела, что подъехали Макс и Ангелиной.

За окном садилось солнце, завершая свой день, все веселились, дети бегали, девушки танцевали. Матвей замечал, что Макс невольно ищет кого-то взглядом, целует Ангела часто, нежно. А потом снова смотрит вокруг и на него так, будто хочет спросить, когда она приедет, почему её нет. Матвей не смог сказать ему, что передала Лиза: «Не буду больше встречаться, не хочу видеть, хочу забыть».

«Говорила она это, сплетая свои пальцы с моими, ради меня, ради любви и спокойствия».

Матвей уехал, когда Катя устала, натанцевалась и сама попросилась, с ними уехал и сын Макса.

Дома он прикоснулся губами к её коже и вздыхал, как будто хотел разбудить, но Лиза крепко спала, ей точно не хотелось пробуждаться. Матвей вдыхал запах её волос, как нар к о м а н и еле дождался рассвета.

— Кто это проснулся? Лиз, а тебе не нужен самый лучший в мире лю бов
ни чек? Мы одни!

Лиза повернулась на голос с закрытыми глазами и улыбнулась.

— Я сейчас до кого-то доберусь! — зашептал Матвей.

Она запустила руки ему в волосы и прижала голову к себе, а он оставлял на шее горячие поцелуи.

— Так люблю тебя, что не могу больше.

— Я еще не проснулась… Матвей, подожди… Не надо так близко!

— О, я не могу ждать, у нас так мало времени, кошка… Ты сияешь, ты светишься вся… Улыбаешься! Эта из за меня?

— Да! Ты смешной! Дай мне встать.

— Нет! Нет дам. Сначала поцелуй!

— Я обещаю… Мне надо в ванную, я быстро! Дай ты хоть умыться!

— Ладно, птичка, слетай в ванную! Верю тебе и жду.

— Когда любимый верит, можно летать каждое утро. И сиять. Где дети, Матвей?

— Не скажу! Я с тобой, моя царица-птичка-счастья. Я в состоянии счастливого полета живу. А Макс, мне кажется, нам задаст! — Матвей защекотал Лизе бока, поцеловал и улыбнулся.

— Где мой Макси, ты его куда отнёс?

— Катюша забрала к себе, всех забрала и вывела во двор завтракать, кошенька, у нас не так много времени. Хочу любви. Ты моя же на! Же на, ты вышла замуж по любви?

— О, господи, опять... Да, да... конечно! Я твоя собственность, и ты имеешь право! — засмеялась Лиза

***

Она быстро вернулась, выглянула осторожно в окно и посмотрела на мужа. Он поманил её, произнес своим любвеобильным голосом:

— Не бойся, иди ко мне! Я сделаю тебе так хорошо, как мне и снилось сегодня ночью, потому, что я не спал, а слушал твое дыхание. Иди, или схвачу тебя сильно… И ты меня потом будешь прощать. Ну пожалуйста, кошка... Какая же ты...

Лиза с удовольствием прыгнула к нему и поцеловала, понимая, что он затеял это именно утром, потому, что вечером ребенок её усыплял быстрее, чем засыпал сам.

— О, Матвей, не так быстро! — Лиза удивлённо и смущённо посмотрела, улыбнулась, изгибаясь под его рукой.

— Извини, что завожусь от одной мысли о тебе… М-м-м… Боже, как ты это делаешь?…

— Матвей, никто не прибежит?

— Мы одни, детка.

— А что ты Кате сказал?

— Что буду готовить маме … завтрак…

— Как ты мог обмануть ребенка, иди готовь! — целуя прошептала она и невинно хлопнула ресницами.

***

Когда Лиза одевалась на улицу, Матвей смотрел с улыбкой, а она не выдержала и бросила в него подушку:

— Поспи еще, ты встал на рассвете, я слышала.

— Так сын наш уже лапку занёс над твоей щекой, хотел разбудить. Я его ладошку поймал и взял на себя, чтобы ты, Лиза…

— Почему ты так мало спишь? — перебила она с нежностью.

— Я не знаю, мне хватает.

— Отдохни, прошу тебя. Не надо меня охранять.

— Ты спишь всегда по девять часов. А я пять или шесть.

— Матвей, это мало. Я сама приготовлю себе завтрак и поем на улице с детьми.

— Хорошо, я отдохну…

— Не скучай, спи, мы погуляем.

Лиза выскочила из комнаты, а Матвей подумал, что в этом доме все нетерпеливо ждали утро, чтобы снова увидеть друг друга. Увидеть, услышать и быть вместе.

В день рождения сына Лиза узнала, что Эля выбрала лучший зал для выставки его работ и все оплатила сама, помогала Матвейке устраивать залы для тематических его картин.

Прогуливаясь по галерее, Лиза, как и всегда, была почти в немом восторге. Все работы были для семьи и в память о родителях. На всех, что она уже успела посмотреть, была любовь, трогательная и ласковая.
Люди посторонние, случайные и приглашенные, рассматривали работы с благодарностью, счастливо улыбаясь, узнавая среди посетителей семью и друзей художника.
Матвей Матвеевич разговаривал с посетителями, объяснял, как и когда создавалась та или иная картина, что он чувствовал, когда писал её.
На полотнах были все, начиная с его матери Анны, когда она была еще жива и счастлива. Такая, как он помнил, перебирая свои детские рисунки. Отчим Матвея на картине "Дед Сергей" - крупный мужчина, который нёс на руках, похожую на скелет женщину с перевязанной головой и, сквозь полуоткрытую дверь, подглядывал кто-то тёмный, без лица.
Следующей по порядку была экспозиция, тоже посвященная отчиму Матвея, который улыбался и протягивал руки, намереваясь обнять воображаемого внука. Очень много было работ, изображающих старика с улыбкой, с чашкой чая и горкой печенья, а еще печально сидящего у окна и во дворе на лавочке. Отчим Матвея между сыном и внуком, как на старой фотографии. С Машей рядом, когда девочка-подросток читала книжку, а старик, отложив очки, внимательно слушал...

На картинах с морской темой и любимым всеми островом в океане, были работы, где одинокий молодой мужчина, в котором можно было узнать Матвея, сидел на берегу, смотрел ввысь на самолет, словно ожидая свою молодую жену. Была светловолосая девушка, плывущая в темном море при свете луны, тянущаяся рукой к берегу, стройный парень в бейсболке, козырьком назад который вбегал в воду, и плачущая темноволосая мать Макса, лицо которой было скрыто. Женщина на коленях сидела возле брошенных туфель и голубого платья.
Художник расспрашивал Макса о том, что он помнит и написал так не Елену, хотя её горе Максим тоже очень хорошо запомнил. Мама Оля горевала не меньше, что с чужой девочкой Лизой могла случиться большая беда. Элеонора попросила написать другую мать.

На картинах "Мать-мачеха" - Лиза беременная, юная, с круглыми испуганными глазами и коробкой в руках, та, которая встретила впервые в жизни Матвейку.
Она же спящая с улыбкой, она же обнимающая отца Виталия, жалуясь ему с обиженными глазами, она же счастливая, целующая Катю. Там была Элеонора с ребенком на руках, а Маша рядом, Матвей и Лиза с Катей в обнимку, за руку Лизу держит детская рука автора, а его самого нет на картине.
Макс, Виталий и Машка за столом смеющиеся, а Элеонора только угадывается по рукам, которые ставят на стол пирожные и булочки...

Был целый зал, посвященный только отцу: Матвей старший, на которого забрался Максимка, Матвей, который протягивал руки и улыбался, он же, сидящий с печальным лицом и сдвинутыми бровями, он с близнецами на руках и Катей, улыбающейся рядом.
В большом общем зале были Макс и Лиля, Ангелина с крошечной голенькой Лизой, Валерий Яковлевич с Элеонорой и Ольга Ивановна, рука которой лежала на плече сидящего худого Матвея.
А еще там были картины уже с названиями. Одна из них особенно большая называлась «Мачеха». Лиза сидела у кровати мальчишки Матвейки с градусником, и лицом полным тревоги.

Самая важная для сына картина: Лиза с одинокой слезой на щеке, глазами полными страха и одновременно какого-то ожидания, которая называлась «Я люблю тебя, мама».

Елена появилась только на одном полотне: глаза её сверкали коварством, в руках было детское концертное платье с блестками, рядом лежали деньги и куклы…

Последние работы выставки находились в зале, который назывался «Первая любовь». Они были посвящены первым встречам.
Была там картина, написанная Матвеем с фотографии, где Катя маленькая на руках у будущего художника десяти лет от роду, а Лиза с мужем и отцом сидят рядом, обнявшись и смотрят на них.
Полугодовалую Катю в маленькую щечку целует старший брат, нежно. Матвейка на этой работе написал сам себя и Катю очень ясно, узнаваемо.

Катерина, увидев, засмеялась, заплакала и бросилась на шею с вопросом: «Это я твоя первая любовь? Я? Правда братик???»

Матвей сказал, что Катёна все поняла правильно. Он не знал раньше, и не любил детей, тем более таких маленьких, на руках никогда не держал. Но сестрёнка, которую привезли из роддома и спустя несколько дней дали ему, доверили, сделала жизнь наполненной настоящим смыслом.

— Катька, я люблю тебя так, что тебе и не снилось! Только старший брат может так любить! Если кто обидит, будет плохо ему.

— А если тебя Машка обидит, будет плохо Машке, я её уже предупредила!!! — со смехом и слезами крикнула Катя и Маша подошла к ним обняться, спросить, что Катя кричит о ней на весь зал.

— А если меня Катрина обидит, что будет? — вежливо спросил Максимка, все, кто услышал его, удивленно замолчали, а потом снова разом начали смеяться, только Матвей Сергеич положил руку на его плечо и сказал:

— Я с дочерью устрою настоящий мужской разговор. Выпытаю всё.

— Насильно мил не будешь, знаю — прошептал мальчик и прижался к нему.

— Насильно нельзя, только спрашивать. Ты хороший парень, ты это знаешь.

Еще до окончания выставки, картины "разошлись" по своим домам, каждый уже выбрал себе для души.
Лиза должна была поздравить сына с цветами, по задумке Элеоноры, все родные должны были так сделать, но позже. Она написала короткую речь, поэтому удивилась, когда увидела, что Лиза не дождалась положенного времени.

— Я знала, что мой сын станет известным художником! — раздался уверенный, но тихий голос Лизы в микрофоне. — Хочу сказать, как сильно я люблю этого самого лучшего в мире моего мальчика. Спасибо за то, что ты так нас показал, милый. Спасибо за те работы, что я никогда не видела... Невероятная у тебя работоспособность! Ты всегда удивлял и поражал своими способностями видеть самую суть вещей.
Я доверяю твоим картинам и взгляду на нашу жизнь. Рада была стать тебе мачехой, старалась стать и второй мамой, хоть моя родная мать не учила меня, была не самой лучшей, но мне есть за что её благодарить. За мою семью, за мужа и сына, за Катеньку, Дениску, Дианку и Макси, конечно за Эльку и её отца, за маму Матвея, которую я безумно люблю. Ольга Ивановна, как хорошо, что вы его нашли и меня тоже приняли, полюбили, — улыбнулась Лиза, посмотрев на картину. — Мы родные все, пусть так будет всегда.
Бабушка, не плачь, ты и дед … вы же всегда вместе, это … это прекрасная картина, где вы вместе. — с улыбкой у Лизы снова полились слёзы, — простите, но я чувствую невыносимое счастье.
Слава богу наши все здоровы… Дедушка был самым чудесным дедом, которого только можно представить. Эля, у тебя ресницы... все потекло.
Господи, ....Я должна ехать домой, вы извините, но мне все время кажется Макси сбежал от няни и скитается один в лесу, пожалуйста… отпустите меня к этому ребенку! Матвеюшка, я тебя люблю безумно, ты мой талантище… мой сказочный помощник, ты не обидишься??!

— Я бы тоже хотел с тобой поехать искать беглеца. До самого младшего я еще не добрался, когда прихожу, не даёт даже карандаш для набросков взять, а спящих детей не очень хорошо изображать, — засмеялся Матвей и обнял Машку.

— А как же праздник в честь тебя? Фуршет? А фото? Корреспонденты ждут! — уточнила Эля. — Не вздумайте разойтись! Лиза, а позвонить няне ты не можешь, что ли?

— Я знаю, знаю… Она мне уже сама звонила три раза. Не привыкла я еще. Маша расскажет все про меня, о наших планах и мечтах. Я буду скромно молчать.

— Пап ты останешься? - уточнила Катя.

— Останется, конечно! — сказала Лиза и помахала рукой, — Матвей, ты должен остаться, это я не могу… Сердце ну не на месте. Он у нас… Макси немного… хитрый!!!

Младший сын оказался невероятно активным: он отлично ел больше, чем близнецы вместе, смеялся, кричал, плакал на весь дом, и никому не давал покоя.

Когда "Макси" научился ходить, Лиза действительно стала бояться, что он убежит к соседям, потому, что малыш мог натаскать коробок или книг, чтобы взобраться и достать до любой ручки любой двери.
Он спокойно поворачивал замки, открывал все шкафы и прятался в них с хитрой улыбочкой Матвея.
Он повсюду носился, очень любил вносить смуту в игры близнецов, валяться вместе с Молли на её подстилке, пробовать её еду, залезать руками в рот собаке и облизывать пальцы, любил даже обрывать листочки с декоративных растений и все на себя ронять.
Лиза и не думала его как-то наказывать, маленького проказника все обожали, и вспоминали, какой был воспитанный Дениска, который совершенно случайно всё на себя переворачивал и вляпывался. Макси делал это разумно.
Он искал чем можно «поживиться» и старательно открывал всё, что можно открыть. Сильные ручки, сильные ножки, никто и подумать не мог, что он родился с маленьким весом. Пока Лизу выхаживали, отец Элеоноры рассматривал младенца с упоением и верой в то, что Птичка получила, что хотела.

Он заглянул к ней тогда и сказал: «Мальчик сильный, схватился за мой палец так, что я напужался. Глаза у него, как у дикой рыси, будет нежный, как ты, и дерзкий, как Матвей Сергеич. Великолепный ребеночек. Поздравляю тебя, девочка моя, птичка моя... Скоро все соберемся и поедем домой! Ты придешь в себя очень скоро!»

Так и получилось.

Лиза не уставала каждому повторять, как и Матвейке в своё время: ты у нас самый любимый, красивый, талантливый, самый умный, обаятельный и симпатичный, тебя все любят, ведь такого ребенка невозможно не полюбить с первого взгляда! Лиза никогда не наказывала за шалости, объясняла, что опасно и просила делать так, чтобы мама не боялась и не огорчалась. Она не скрывала от детей любовь, не пугала отцом, наоборот, говорила, что папа любит и поможет.
Папа воспитывал голосом, смотрел серьёзно и рычал иногда на детвору. Но на Макси он не мог рычать, только со смехом. Слишком у младшего были честные глаза и длинные кукольные ресницы, слишком похож на девчонку, еще и волосы Лиза не стригла - они вились, как у Кати в детстве.

Лиза не слышала речь, которую сказал её муж на выставке. Он прошелся по всем картинам много раз, замирая от воспоминаний перед каждой работой своего сына.

Когда начался фуршет, праздник, каждый что-то говорил о чувствах.

Матвей сказал речь перед изображением, названным «Кто эта девчонка?», где Лиза была с микрофоном, её волосы развивались, глаза испуганно сияли, а губы были прикушены:

— Какая честная картина. Какие они все честные, искренние... эти картины нашей жизни. Мой сын думает о своей семье.
Мы с ним можем часами любоваться и постоянно думаем о своей семье. Это фантастически приятно.
Девчонка... Я не рассказывал ему, что еще не зная Лизу, как человека, только лишь раз услышав из уст вот этой женщины, …Элеонора да, от тебя… Я услышал: «эта девчонка», и стал думать о ней, появилась жажда встречи с «этой девчонкой».
О настоящей любви у меня были только старые книги, которые иногда перечитывал. В двадцать семь лет меня… впервые занимала мысль о девушке.
Не представлял, какой должна быть девчонка, которая так сильно зацепила Макса. Так сильно, что он с цепи сорвался и увёз её.
Я даже пытался мысленно представить её, воображал такой пышногрудой брюнеткой с яркими глазами и губами, похожей на его покойную мать. Или на Элеонору. Только более красивую, извини Элька, более добрую и улыбчивую, более мягкую, как и сам Макс. Я был уверен, что «эта девчонка» привлекательна для него, но почему я все время думал о ней?

Вот эта картина… дождь, лес, Лиза выходит ко мне навстречу из темноты. Это было потом… Сначала я услышал её голос. Осторожный голос по телефону, какие-то честные искренние слова. Понял, что всё дрожит от предвкушения. А увидев, был поражен, что она оказалась совсем другой, ничуть не похожей на образ, созданной моим воображением и голосом. Явилась эта девчонка, точно такая, как сейчас, как и сегодня, малышка, совсем юная, не меняющаяся, как будто годы жизни не оставляют следов, я их не вижу...

Я рассказывал сыну, что на девчонке была пышная юбка, как у балерины курточка, поблескивающая каплями дождя, длинные до талии волосы, и шла она удивительно легкой, плавной, в каждом движении прекрасной походкой. Картина моего сына … он не видел, но понял, что я чувствовал… Она идет… посмотрите, как это фантастически точно написано… И венок из цветов... Его не было, но он как будто был.

С изумлением я увидел детское лицо. Я тогда даже испугался, до такой степени не ожидал, что она настолько юная.

С этого дня ничто больше не занимало мысли, кроме неё, я думал только об этой девчонке, о её жизни и о спасении, защите её чести. Сомнений не было никаких - это настоящая любовь.
Хочу, чтобы мой сын был по-настоящему счастливым. Хочу, чтобы Маша была с ним счастливой. Если наши дети женятся, Эля, мы с Виталием берем на себя воспитание внуков, а ты и Лиза будете их баловать. Это я уже понял… Вы можете только баловать… Художник балованный вырос. Спасибо, сын, что ты у меня есть. Я очень горжусь.

***

Приближаясь праздничными шагами к Новому году Лиза так и не понимала, кто был для её матери Макс. Она не читала её письма, поэтому лишь знала, что мать всё делала для того, чтобы они оказались вместе. Чтобы потом их вместе уничтожить, получить мотив и получить причину: «за что» она хочет погубить свою неблагодарную дочь и этого мужчину.

Однажды Лиза захотела его увидеть, увидеть Макса. Было интересно, как его здоровье. Стал ли этот бледный и худой, такой несчастный Макс лучше себя чувствовать.

Ангелина с дочками приезжала почти каждые выходные, и Лиза была в восторге от ее нежности к детям, а Макса никто не наблюдал.

Ангел называла отношения Лизы с Максом нормальными, Матвей "тёплыми", но сама Лиза понимала, что в них совсем мало чего нормального и тёплого. Его не отпускали фантазии о романе, а её – страх предательства, из ме ны даже в мыслях недопустимой.

С одной стороны, Макс считал, что не совершит что-то ужасное, он уже давно не темпераментный молодой и горячий. С другой – хотелось наплевать на все условности, говорить и делать правду.

Матвей сам привозил к нему Ангела и детей из гостей. Однажды он забрал для Лизы подарок к её дню рождения, и принес извинения за то, что не пригласила – Лиза не хотела видеться.

Макс поблагодарил и сказал: «Я бы мог поклясться, что не трону, но не могу. Вдруг умом тронусь. Не осуждай её, она не виновата, нельзя её осуждать».

Ангел видела, какая мягкая и добрая Лиза, как она подчиняется любой буре и натиску со стороны мужчин, как привыкла им доверять. Призналась, что дома они разговаривают о ней, Валерий Яковлевич называет Лизу всегда «моя птичка», а Макс перестал называть её по имени, он начал говорить «эта девчонка», хотя не был на выставке.
«Эта девчонка опять поехала одна?»,
«И когда эта девчонка выйдет на работу?»,
«Ангел, скажи этой девчонке, чтобы Лильку нашу не укладывала днём спать, она сама не спит и никому не даст, пусть гуляет…»

Все дружили и смеялись, но видеться с Максом Лиза не хотела, уже больше года они не встречались.

В отношениях мужа и жены все было, тем не менее прекрасно. Ангелина скромно рассказывала о своих чувствах Лизе и убеждала, что не ревнует.

Но Лиза качала головой и возражала. Те, кто дают шансы хотя бы дружбе, дают и надежду, а она не хотела рисковать и давать ему дозу общения. Лиза, казалось, вообще мало понимала, что у него в душе происходит, и не старалась понять, но она прекрасно знала, что было в домике лесника. Как Макс был счастлив в ее объятиях, как он с ней говорил и смотрел. Лиза допускала, что встречи опять принесут какой-то вред.

Матвей в этой связи не видел ничего подлого, и ничего предрассудительного. Он много читал истории больших дворянских семей, о воспитании детей. Был рад встретиться и погонять детишек всей толпой. Никаких скандалов, кроме шутливых «разборок» и выражений ненависти он больше никогда не устраивал. Это Лизе надо было расстаться, а он просто ей помогал не видеться и не пересекаться с Максом.

В Новый год Макс не выдержал и послал Лизе сообщение:

«Я бы хотел увидеть себя твоими глазами и понять. Поверь, все мои желания и мечты остались в прошлом, мы можем увидеться на свадьбе Машки? Я счастлив с Ангелом, обещаю, что не буду даже смотреть на тебя».

Лиза не ответила сразу, ей надо было подумать и посоветоваться.

Элеонора сначала сказала: «Только не вздумай слинять со свадьбы сестры». Машка хотела видеть дядю Макса очень сильно и танцевать с ним собиралась. Эля со смехом решила Лизку загримировать. Она перемерила на Лизе множество костюмов, париков, очков. Она зарисовывала губы, увеличивала в два раза брови и приводила жену Матвею, который, присмотревшись, валился от хохота. Лиза была неузнаваема.

Она показала сообщение Макса и ответила ему:

«К сожалению, я думаю, что буду больна. У меня есть возможность съесть килограмм мороженого и слечь, буду смотреть вас на видео, ничего личного Макс. Твоя жена прелесть, я счастлива, что вы счастливы. Мы не увидимся, надеюсь, что больше никто и никого не похитит».

***

И вот Маше исполнилось семнадцать, жених и невеста взяли согласие родителей, подали заявление. Свадьбу назначили на шестое июня, заказали выездную церемонию, сняли великолепное место у озера со множеством небольших коттеджей для отдыха, даже с рыбалкой, это было пожелание матери и отца – Эли и Виталия.

Все собирались провести там не меньше трёх дней, прежде, чем отправить молодых на гавайские пляжи – такой был подарок Матвея.

Когда приехали, чтобы проверить всё ли на месте, готовит ли агентство всё вовремя, небо на востоке потемнело, налилось лилово-черными тучами, в воздухе запахло влагой, он стал тяжелым, упоительным и ароматным. По деревьям и траве пока еще бежали легкие волны, но этот легкий ветерок мог в скором времени смениться ливневым ураганом.

Матвей развалился на декоративных качелях, которые должны были украшать цветами и смотрел на небо. Он казался Лизе совершенно очаровательным, как дикий кот на лоне природы. А вот она уже надела парик черных волос с густой челкой, но еще не успела нанести макияж, поэтому её улыбка и глаза напоминали Мальвину, голубой парик которой случайно искупали в чернилах. Это было не слишком красиво, платье тоже было странным.

К Лизе тихо подошел Сашенька — он стал совсем огромный, загорелый и веселый.

Обнял её и в шутку вцепился зубами в плечо, посмотрев на Матвея. Тот засмеялся, отрицательно покачал головой, сделал вид, что сейчас встанет.

Лиза задумчиво взглянула на друга и спросила:

— Что, тебя опять на диету посадили? Голодаешь, бедняжка?!

Сашка отпустил плечо и почавкал обиженно, отчего Матвей едва не свалился с качелей от смеха.

Лиза повернулась в сторону тучи и вдохнула всей грудью ветер:

— Как хорошо… Интересно, ураган Машке с Матвеем понравится? Успеем мы, или все намокнут? Гроза приближается…

— Ну что Лизка? Как Макс? — важно спросил Сашенька.

— С бабушкой пока, няня тоже приехала к ним….

— А старший? — уточнил Сашенька.

— В каком смысле?

— Для начала, в смысле работы. Ты вернешься к ним?

— Нет, я не вернусь к ним. Эля, папа, Матвей и Макс отлично сработались. Я не вернусь. Мы все должны получать искреннее наслаждение от работы. Рядом с Максом - ни-ни.

— А ко мне? Лиз, я бы хотел.

— Приятно слышать. Но… нет. Я пойду учить детей петь, пока наши маленькие. Или вообще не буду работать.

— Лизка! Ну ты-то куда? Зачем?

— Саш, мне было ясно с первого же дня, что важнее всего.

— Всё с тобой ясно. Ясно, почему ты не идешь в компанию своего отца, почему не возишь на танцы детей, почему вот сейчас делаешь из себя черти что… Сними парик, он не идет тебе, Лизка. Матвей, скажи.

— Саш, я еще не накрасилась, все будет отлично.

— Видел я ваше отлично. Элеонора будет звездой сиять, а ты… Макс в тебя втюрился, но это не значит, что надо превращать себя в ведьму. Он, кстати, едва в драку со мной не полез, когда я начал шуточки отпускать о тебе, а я ведь только проверить хотел…

— Знаешь, что, Саш!

— Оставь мою жену в покое, иди сюда, Лиза.

— Ты что, Лизка, думаешь, у вас начнется служебный роман? Что ты от него шарахаешься? Вас друг к другу тянет? — спросил её на ухо Сашка и погладил по плечу.

— Нет, меня не тянет.

— Лиз, у вас с Матвеем в отношениях из-за этого всё… не так! Нельзя думать, что изменив внешность и подурнев, можно разочаровать любящего тебя. … Да если он в тебя с первого взгляда втюхался, ты хоть кем стань, его не отпустит.

— Саш, перестань. Извини, я не хотела так шутить. Извини, Сашенька… Ты опять немного поправился, я тебя просто не узнала. У тебя внешность изменилась, но… Ксюша…

— Упрямая ты ведьма! Извиняю. Ты меня тоже прости. Да я подурнел, да Ксюха охладела… Да я лысый и толстый, но… черт возьми, неужели за внешность любят, а?

— Сашенька, любят всё. Образ… образ жизни. Я не знаю. Если бы я могла так потолстеть до неузнаваемости, побрилась, думаешь… Матвей любил бы меня? Он бы не узнавал меня на ощупь и внешне.

— Любил, — Матвей подошел и поцеловал, — Я бы тебя любил.

— Матвеюшка, только не плачь, ты стал таким дядей сентиментальным, — засмеялась Лиза.

— Только не добавляй мне возраст, Лиза. Я чувствую себя на двадцать семь. Ну ладно, на двадцать восемь.

— Это же не я так тебя называю! А Оля Ивановна..

— Тоже, научилась у тигра! Какие вы... женщины... — Матвей вздохнул и улыбнулся.

— А я … очень крупный? Ксюха стала называть меня смеющимся толстым Буддой. Я в мать пошел, что теперь сделаешь?

— Бегать надо и есть человеческими порциями. — проворчал Матвей, — Вон, у Эльки спроси, она у нас… то огурец заглатывает не жуя, то сидит вся в деревенской сметане с батоном в обнимку. Говорит, что ревность виновата… Виталь Сергеич на работе ходит, бабы на него смотрят – она по пять раз обедает и ужинает в час ночи. Ну чудовище оно и есть.

— Я тоже что-то Ксюху ревную. Твоя сестрица такая деловая стала и все время … с Полиной, Ильёй… Илюху видел?

— Саш, если ты похудеешь, станешь похож на молодого Брюса Виллиса. — сказала Лиза внимательней рассматривая его и прижимаясь к теплому Матвею, который закрывал её от ветра.

— А если нет? — усмехнулся Сашенька.

— А если нет, — важно сказал Матвей, — Пойдешь с нами в качалку и я тебя заставлю. А то твои шорты мы будем использовать вместо палатки, когда на острова рванем. Лиза Максимку вырастит немножко и поедем.

— Думаешь, мне это поможет? В зале я был, но не с тобой, есть у меня там.... сородичи небожители...

Матвей прижал крепче к себе Лизу и поправил за ушко парик, целуя в щеку.

— Ничего я не думаю, да, кошка? Я просто радуюсь, когда вижу, что у хороших людей все отлично. И не хочу, чтобы вы с Ксюхой отказались от ... нормальной жизни.
Саш, я занимаюсь каждый день, чтобы нравиться жене. Каждый день дома качаю пресс и отжимаюсь, хожу в зал. Это не подвиг, а нормальное здоровье. Так приучил сына, и младших, и даже сына Макса, потому, что моя Катя – эстет, а он стал рассиживаться...

— То есть, любят за внешность! Опять вы за своё!

— Нет. Ты можешь быть любым... Любовь… Это такая штука, что моя красивая стройная дочь может влюбиться … в Денни де Вито, если она душу полюбит. — сказала Лиза, — Сашка, тебя все просто помнят! Если бы мы только что познакомились, я бы заметила, какой ты симпатичный.

— Катя влюбится в толстячка-хомячка, Лиз... — улыбнулся Матвей, — Я тогда буду еще и его гонять.

— А твоя жена в Кащея Бессмертного Максимыча, душу которого она…

— Саш, я тебя сейчас убью. Беги.

Они все вместе расхохотались, а Сашенька начал причитать:

— Ну куда мне бежать, штаны от костюма треснут, все равно догонишь, Матвей, дай мне в печень и я тоже похудею… тогда твоя жена…

В этот момент ярко полыхнула молния, потом сильно громыхнуло, и голос Макса раздался из громкоговорителя для поздравлений:

— Матвей, ты женат, какой же ты подлец! А как же Лиза?!

Лиза одним прыжком отскочила от Матвея и стала искать очки.

— И когда он успел приехать? — задумчиво спросил Матвей. — Похоже ему кто-то в уши нашептал... Еще и рупор дал. Нора!... Кто же еще?

— Я говорила, не подходи ко мне. Я – одноклассница Машки, а Лиза дома осталась… Вот что теперь делать, он уже бежит сюда… разбираться… Ну вот… Я погнала в домик… всем чао!

Лиза почему-то с каждой минутой все сильнее нервничала. Когда громыхнуло второй раз она уже скрылась в коттедже и поправила пышное теплое бархатное платье с бюстом четвертого размера. Уставилась в окно.

Макс со всего маху попытался толкнуть Матвея в грудь, но не сдвинул с места.

— Драка на свадьбе к счастью!!! — крикнул Сашенька.

— Сильная гроза и гром в день свадьбы — испытания, которые молодой семье предстоит пройти. — прошептала Лиза. — Но я в приметы не верю, и Машка тоже. Опять что-то пошло не так!

***

Матвей перехватил тонкие руки злого на вид Макса не в силах сдержать эмоции. Хотелось ему всё рассказать, но он обещал этого не делать, иначе Лиза не захочет присутствовать на свадьбе все время и жить здесь три дня.

Лиловая туча становилась всё тяжелее. Загрохотало снова. Первые тяжелые капли дождя ударили по ним.

Макс при таком дневном и мрачном свете был похож на человека, который выполз из под земли, к тому же болеет чахоткой, а губы его были искусаны. Лицо пылало гневом, что Матвея встревожило не на шутку.

— Эй, успокойся, я помню, что женат. Это просто... Макс, затихни. — Проговорил Матвей ему в ухо.

Лиза смотрела в открытое окно на эту схватку двух мужчин в костюмах. Их уже непрерывно поливал дождь, Сашенька побежал к домику, откуда ему кричала Ксюша.

В этой грозе было столько с т р а с т и, что будь они здесь с Матвеем одни, ей бы хотелось прыгать от радости и восторга перед природой. Лиза решила, что хватит волноваться, ничего никто не сделает. Но необходима была срочная маскировка, на случай, если они придут сюда прятаться от дождя вместе. Подошла к зеркалу и начала красить ресницы, нанесла аккуратно подводку, провела непривычной тёмной помадой по губам, изменив их форму и поправила челку. Подумала, быстро расчесала волосы, надела крупные, отвлекающие внимание браслеты и большое кольцо поверх обручального, а когда снова подошла к окну - увидела, как Макс согнулся и упал на колени, словно его подкосило.

Лиза не понимала, что произошло, она не верила, что муж ударил его. Возможно, что-то сказал, но не ударил. Через пару минут увидела, как Матвей бережно его поднимает, словно Макс был маленьким ребенком. Прижав и подхватив под мышки, повел в сторону их домика.

Уже на самом пороге она услышала негромкий оклик:

— Лиз, у нас гости! Можно?

Через несколько минут Лиза сидела и смотрела на Матвея, он успокаивающе улыбался.

— Привет, — сказал деревянным голосом Макс, — Да блин. Неужели всё настолько плохо?

— Знаешь, я подумала… Мы с Элькой так решили. Ты слишком рано приехал.

— Лиз, ты бессовестная ! Я чувствую себя таким дураком, как… ну просто идиотом.

— Это да! Не очень честно. — сказала Лиза и отвернулась.

— Увидел? Убедился? — спросил Матвей и снова улыбнулся.

— Лизка, я тебя еще люблю. Можно обнять своими противными руками?

— Ты просто ужасный человек! Где Ангел?

— Вот здесь. — Макс положил руку на грудь.

— Макс, а что с тобой было?! Ты свалился, я видела в окно.

— Вы продолжаете жить без меня. А я не могу… Вот, поэтому свалился. Вы притворяетесь, я тоже.

— Можешь ты всё! Объясни, зачем тебе это надо?!

— Лиз, он не сможет тебе этого объяснить. Это человеческая слабость. — сказал Матвей. — Перед тобой человек, который скучал по тебе и писал такие дурацкие стихи про все на свете, но чаще всего о том, как он любит и скучает.

Лиза посмотрела на них. То, как выглядел Макс, было по-прежнему ужасно. Казалось чудом, что он еще жив при таком весе и цвете лица.

Она снова вспомнила то, что старалась забыть. Перед глазами поплыла зеленая дурнота, ей захотелось срочно выйти на воздух.

Я-то осталась красавицей, мы все в порядке, а у него отняли и силы, и здоровье. Ангел старалась любить его и таким, я уверена, что Ангел очень старалась. Почему так?

Господи, но ведь я тоже очень старалась его любить, хоть немножко полюбить, чтобы стало лучше.

Чувствуя, как снова нарастает гул в ушах, Макс молча попытался встать и выйти, чтобы не рухнуть от своего низкого давления снова, уже при ней. Он остановился на крылечке жадно глотая воздух и дождь, всхлипывая, шепотом матерясь на самого себя, на то, что так поверил, а Лиза просто решила поиграть, как актриса, и все об этом знали.

Дверь за спиной открылась.

— Ты даже не захотела поздороваться. Обманула. — зашипел он.

— Слушай, Макс, ты как? Давай я помогу, постою с тобой. — сказал Матвей и он почувствовал его руку на плече.

— Нет, все нормально. Она делает, как считает нужным.
Я сейчас продышусь и пойду… Извини, наехал. Ты же был всегда таким... Насколько я помню.

— А что явился так рано? Регистрация в три. Мы просто тренировались, осваивались здесь, вещи привезли, напитки, фрукты.

— А я приехал помочь, меня позвал сын. Сказал, что будет… спектакль и надо быть готовым. Нелли Николаевна … встретила. Слушай, сын знает, что я хотел её видеть. Наверное, он решил, что если приеду раньше, что-то изменится, пойдёт по-другому.

— Зайди снова. Мы поговорим вместе. Не стой под дождем.

— Хорошо, поговорим.

Они сидели в теплом домике и молчали.

Лиза осторожно поправила парик и подошла к окну.

— Очень сильно льет, значит, скоро кончится.

— Ангел купила себе почти твои волосы, искусственные. Я просил не делать этого. И ты тоже наряжаешься... Зачем?

— Да, это был… не очень хороший поступок. Я имею в виду себя. Элька часто так предлагает, мы просто не знали, что ты раньше всех появишься. Она уже на выкуп должна поехать...

Лиза вернулась и села рядом.

— Мы же не будем больше притворяться? — Макс протянул руку и Лиза осторожно пожала ее. — Позволь выразить тебе благодарность. Ты спасла мою жизнь, а я не помню, говорил спасибо или нет. Мы больше года не виделись.

Лиза вздохнула и молчала спрятав руки между коленями, словно показывая, что больше касаться не собирается.

— Макс, ты должен пойти со своим сыном и со мной заниматься здоровьем. — сказал Матвей, — Такое бывает, но человек восстанавливается, не ноги же оторвало. Я, могу, например, делать тебе, собаке, уколы. Витамины там… побольнее, чтобы до мозга достало. Надо срочно заниматься здоровьем.

Макс начал тихо смеяться:

— Сделаешь уколы? Я сам умею. Вы сговорились. ... Я не подопытный, и не ваш эксперимент.

— А кто еще-то, кроме нас? Если не будешь орать на меня и падать в обморок, готов восполнять твои... витамины, минералы, протеины. Хоть через клизму, как скажешь. Только не бросайся, ты ... неподготовленный к драке. — глухо ответил Матвей.

— Да, Макс, ты упал, как подстреленный… Что случилось-то? — тихо спросила Лиза. — Тебя же никто не тронул.

— Поскользнулся. Какая разница? Я просто понял, что вам плевать!

— Все знают, что ты еще больной. Помолчи, Макс. Давайте отдохнем и подсушимся. Лизонька, можешь ему спеть.

В домик влетела мокрая Элеонора и улыбнулась.

— Вот вы где, засланцы.

— Так! Это твоих рук дело? — уточнил Матвей.

— Что? Я? ...А что такого… Это нашей семьи рук дело. Нелли Николаевна, Максимка и я объединились, а мой папаша ... он был за кадром, снимал. Для старости, чтобы вы сели как три пенсионера, налили рюмашечку и вспомнили былые времена. Он так сказал.
Я просто хочу жить вместе. Мы с отцом подумали и решили, что пора… Вы что так смотрите? Да, я похудела к свадьбе Машеньки. Платье с корсэтом... Так модно.
У них скоро там начнется молодежный выкуп, Лиз, ты едешь? Отец продаёт дочку! Виталечка попытается не отдавать. Матвей, ты оставайся, там много друзей и без тебя. Лизка, так ты со мной? Или здесь ждать будешь? ...
А регистраторша уже приехала, я её встретила, милая девушка, молодая… Цветы после дождя будут благоухать, я привезла море цветов, дождь прольет и мы всё украсим. Макс, ты … уже лучше выглядишь. Ну… процента на полтора.

— Эля, дай хоть сказать! Ты как твой отец, ...сама же придумала, что мне нужна маскировка и пригласила его раньше времени! — Лиза встала и растерянно посмотрела на болтливую подругу.

— А я передумала! Лиз, работать мы будем вместе, жить тоже, а вечером ты будешь пение преподавать, Макс потом танцы, когда зад нарастит! Ребята, всё пройдет… я уверена, что всё пройдёт. А когда не вместе… вот тогда нам плохо будет. Я как увидела Макса без прикида в кепке чуть кони не двинула! Там ребра и бедренные кости. И вены, вены, лохматый он какой-то, шерстяной и ободранный... Я бы даже сказала общипанный! Лиза, тебе не слишком моё описание? Ну подумаешь, сказала, что Матвей себе новую подругу нашел... По-шу-ти-ла.

— Эль, это... слишком. Но мы не можем быть все вместе. ... Эля, ты же не зовёшь в гости Сашкиных родителей, садовника с которым вы с отцом дружите, рыболовов ваших, массажиста, или ...мою мать, потому, что ... мы должны быть все вместе? — попыталась возразить Лиза.

— Лизка, для меня твоя мамаша мертва, и я не хочу ничего о ней слышать. Отец разделил доли на всех нас, мы будем вместе, хочешь ты этого или нет! Твоя сестра женится на Матвеевском сыне!!! — Элеонора обняла и расцеловала, оставив отпечатки вишнёвой помады, а потом осмотрела её лицо и сказала, — Класс! Разотри на щеках – я добавила тебе румян! Могу и Максу добавить, но он стал такой противный… только детей пугать!

— Я никого не пугаю!

— Эль, хватит, не надо.

— А, защищаешь, Лизка? Наконец-то! А кто смеялся над его милым трупиком! Бесстыжие твои глаза...

— Элеонора, ты чего к нам ворвалась? — Матвей не выдержал и попытался её вывести под локоть.

— Вот пришла проверить, как вы тут общаетесь…
Дождь заканчивается…
Сегодня у нас самый лучший день! На свадьбе только любящие и неравнодушные люди.
Да помиритесь братья мои и сестры… Маша такая счастливая… сладкая!
Макс, ты обещал! Ты обещал что-то сказать!

— А, да… Да, обещал.
Лиз… ты можешь не беспокоиться, я полный… ну… сама понимаешь, кто… В общем… здоровье любить как следует не позволяет. Жена… там… ну… дети… устаю… и всё такое, Лиз. Я полностью безопасен. Я бы хотел!!! ....Но не могу!

— Ты что творишь???... Дядя Макс, ты мне не это обещал. А ну скажи нормально. Прямо и в двух словах. Тебе помочь?

— Нет! Я этот самый! ...Дурачок! ...В общем, если ты позволишь, Матвей … мы потанцуем!

— Какой потанцуем, что ты опять несешь? — Эля подошла ближе и почти зашипела.

— Господи, неужели вы не понимаете, что мне даже шутить тяжело на эту тему? Вы не понимаете, как я хочу быть в норме? Дочерей надо растить, я … жить хочу. Просто жить. И я хочу, чтобы вы меня понимали! И ты, Матвей, и ты… Элька… и Лизонька. И даже Ангелинка… Я чувствую тоже самое, что и все.

— Что ты чувствуешь? — осторожно спросила Лиза и тоже склонилась ближе, уставившись в его глаза.

— Я чувствую, что никому нельзя безнаказанно лгать, признаваясь в безумной любви и вживаться в РОЛЬ возлюбленного! Поняла?

— Ты имеешь в виду меня?... Макс? Ты обо мне говоришь? С Матвеем???

— Со мной! ...Да, о тебе! Ты притворялась, а я верил! Я тоже много раз пытался это делать, иногда казалось, что игра становится жизнью.
И поэтому охватывает иногда такая тоска по прерванной игре и по… нашим … нашим... упущенным шансам.
Это лишает покоя, и мы хотим снова увидеть, почувствовать, даже в старости.
Мы снова и снова мысленно умоляем судьбу … связать нас опять.
Я помню, как смотрели на меня все мои женщины и … моя мать, когда я привел Эльку. … Она сказала, чтобы я никогда не притворялся, что люблю. А я делал это. И теперь наказан.
Со мной тоже рядом неискренние женщины.
Сегодня свадьба.
Наши дети … они же честные. Никто из них не притворяется, да?

— Ангел тоже будет страдать? Ты что, обманываешь её? Макс… она… не заслуживает такого!

— Знаю, Лиз, я очень стараюсь быть с ней искренним, и у меня получается. Вы … сейчас не на равных. Нет, у неё, конечно, преимущество. И я надеюсь, что она любит. Ритка не любила меня, тигр был прав.
Я сейчас, как бы правильно назвать.... Не такой, как раньше. ... Я стал богатый и страшный. А как вы сами думаете, она действительно любит меня? Даже такого страшного?

— А кто сказал, что ты страшный? — спросила Элеонора, — Лизка? Ты её не слушай. Это она как раз притворяется, перед мужем выступает. Чтобы Матвеюшка мирно улыбался. А на самом деле она считает тебя красавчиком. Сама мне признавалась!

— Эля!

— Лиз, ты мне всегда делала комплименты, даже, когда я была похожа на лысую чуму. Ты льстиво хвалила мои медвежьи глазки, ты смотрела, как мать на любимое дитя! Матвей давно все понимает. Скажи нормально, что он не убогий, а нормальный мужик. Будь человеком, Лиза.

— Макс, выздоравливай. Просто потолстей хоть немного, — попросила Лиза.

— Окей, я постараюсь. Знаете, что бывает, когда разлюбишь, Лиз? — усмехнулся он в ответ, — Мир перестает быть чудесным. Уже не ждешь рассвет, и не
хочешь посмотреть на её фото в сети, написать что-то, но не отправить.
И чему тут радоваться? Скажите мне?? Чему радоваться, когда больше никого не любишь? Пустоте?

— Лучше радоваться пустоте, чем издеваться над своей женой или мужем. Я давно перестала притворяться. И не буду лгать.
Если Эля казалась красивой даже с лысой стрижкой, ты мне кажешься страшнее атомной войны и хочется выть. — она подошла ближе и погладила его волосы. — Не видела тебя год, надеялась, что все изменилось... Но ты хотя бы уже не желто-синий. Не заставляй меня плакать, пожалуйста. Мне очень тебя жалко, я бы хотела вернуть тебе здоровье.
Можешь приезжать в гости, будем ... бегать с детьми, ползать и кормить их из ложки. Будем пересекаться в ДК. Если от этого лучше.

— Посмотрим. Ты мне больше пока не снишься. Твоё лицо не маячит передо мной по утрам и так далее. Будь собой, Лиза, не обращай на меня внимания. Представь, что меня просто нет.

***

На свадьбу Лиза надела другое длинное полупрозрачное розовое платье с рукавами, сделала низкий хвост, стерла помаду, с улыбкой наблюдала за сестрой и сыном и радовалась тому, что свадьба удалась.

Маша, словно, совсем другая девушка, шла танцующей походкой под руку с Матвеем взволнованно, яркий живой румянец заливал ее лицо, она постоянно смеялась и повизгивала, она подпрыгивала и хохотала. И так весь день и вечер. Муж носил её на руках, подкидывал в воздух, фотографы бегали за ними, ловили кадры и пытались настроить на приличные фотографии.

Когда молодожены целовались Лиза восхищенно хлопала в ладоши, её глаза горели, так это было романтично и свежо. Пара великолепно смотрелась, Маша и Матвей непрерывно улыбались, целовались и смеялись. Они и танцевали только друг с другом.

— Вот, что значит долгожданная свадьба, да, Матвей? — спросила Лиза мужа, оглянулась и встретила обиженный взгляд.

— Да, я свою еле дождался. ... Лизка. У нас все было совсем не так?

— Да я не об этом. Просто я думала, они уже так привыкли друг к другу и свадьба будет спокойной регистрацией, а у них фейерверк чувств! Значит... Значит всё еще впереди! Они не жили, как мы... Не настолько...
Слушай, муж.... С того дня, как мы поженились, я ни за что не променяю ни один наш день вместе и ни одну нашу ночь. Мне даже брачная понравилась, клянусь тебе. Я совсем не это хотела сказать и никак не могу поверить,что ты думаешь о нашей свадьбе сейчас. Ты сравниваешь?

— Немного... А что? Ты разве не вспоминаешь нас?

— У наших детей совсем другие лица... Машка пять лет об этом мечтала! Пять лет! И дождалась. Матвей три года, как он признался, что мечтал! А мы... один месяц и то...
Я не успела даже привыкнуть, что у меня парень есть!
Сразу... муж. И двое детей... Трое, если Машку тоже посчитать.
Мы не смеялись на свадьбе, но... это было прекрасно, таинственно и загадочно. Я люблю тебя, свет моих очей. Мы сегодня ... мы можем побыть вместе, дети с няней в отдельных домиках. Я только Макса к нам заберу, он же без меня не заснёт.

— Надеюсь, не старшего.

Лиза сначала замолчала, увидев его серьезное лицо, потом не выдержала, рассмеялась, и показала указательным пальцем на Матвея, что он виноват.

— Ты сам так назвал... Матвей, как ты можешь!

— А что? Когда меня спрашивают, где Лиза, я отвечаю - спит с Максом. Так привык, что уже не бешусь совсем. Но имя-то хорошее, да, кошка? Я один раз позвонил и горничная сказала, что Максим Владимирович укладывает Лизочку спать, просил их не беспокоить. — сказал Матвей смешным голосом и обнял жену,

— Мы дошутимся с тобой!

— В домик захотелось?

— А тебе?

— Мне уже давно, с самого утра... Парик черный увидел, отлегло немного, а потом опять....

— Матвей, ну хватит смешить меня! Сейчас надену, чтобы у тебя ...отлегло...

— Давай! Сразу прибежит Сашенька, он ведьмами увлекается последнее время. Ты Полину бы видела! Она теперь черная, с браслетами, кольцами, амулетами... дурит народ, как всегда. Ворону черную купила и змеюку. Лиз, ты права насчет любви...
Я постараюсь остаться собой, как можно дольше.

— Пойдем в домик на пять минут, мне это жизненно необходимо.

— Ли за! ...Это не шутка? Пять минут недостаточно для полноценного...

Он почувствовал мягкие губы, жена незаметно поцеловала шею и прижалась к плечу.

***

Ангелина обнимала Макса в полутьме ресторана, она с ним спокойно и медленно танцевала. В одно мгновение взгляды их встретились и Лиза почувствовала жгучий вопрос. Она даже вздрогнула, понимая, что и ей надо что-то сказать. Хотелось бы поговорить на тему детей или ухода за собой, о природе и собаках, о математике и физике....

Лиза сидела между Ольгой Ивановной и Матвеем, когда увидела ее аккуратные пальцы на бокале. Ангел протянула, чтобы чокнуться и не выдержала первой:

— Можно тебя на минуточку? Вы разговаривали? Расскажи…

Лиза встала и вышла из-за стола, увидела её спокойные глаза.

— Ангел, я не хотела больше встречаться, ты же знаешь. Так получилось, что он приехал раньше, когда мы с Сашкой и Матвеем болтали.

— Знаю. Но вы встретились, и я рада этому. Он такой счастливый. Вы поговорили? Все вместе, правда? Вы будете работать вместе?

— А-а, работать? … Я думаю, нет. Точно нет.

— Жаль, но это не главное, конечно! Ты знаешь, как много значит для меня моя половинка. Я ничего не боюсь совершенно, а если ему так важно твое хорошее отношение… Боже, Лиза, почему ты шарахаешься от него особенно сейчас? Ну что, неужели такой страшный? Он хороший. Мне кажется... такой красивый. Мы же всегда с тобой вместе, дружили.
Я не думала, что ты такая безжалостная с человеком.

— Господи, Ангелин, конечно нет. Я не из-за того, что он страшный, просто не по себе. Незачем видеться лишний раз, мы в таком аду побывали....

— Какие глупости. Ад уже закончился. Мы сначала дружили, виделись, и ничего.
Конечно, ему теперь все время надо лечиться, так, чтобы он нормально жил, долго. Он же не трогает, не флиртует даже. Ты меня не ревнуешь к своему мужу, а я тебя... Глупость какая... Ты просто привыкла, что тебя обвиняют, и муж твой такой, все время нервный немного.

— Он нервный? Нет, Ангелин, он самый лучший! Я не об этом, твой Макс сказал, что когда видит, больше привязывается. Я наоборот хочу, чтобы всё отвязалось.

— Конечно, я понимаю!... Уже стемнело, так красиво, мы на озеро пойдем звёздное небо посмотрим, хотите тоже? Макс уже пошел... Я сейчас оденусь теплее и к нему приду, в беседке посижу. Присоединяйтесь, если что. Луна и солнце.. звезды связаны в созвездия, они не пытаются отвязаться.

Макс устал, он сел на влажные доски скамейки в беседке, и наслаждался мирной летней ночью, на удивление приятной, волшебно пахнущей и спокойной. Было совсем темно, только плескалась вода где-то рядом, еле заметный аромат духов донес к нему ветер.

Странно было на душе. Видел, как Лиза с Матвеем почти бегом ушли в домик, вернулись довольно быстро с такими лицами, как будто обсуждали что-то важное. Но он понял.

Чувства сегодня весь день были в смятении, он не мог успокоить дрожащие губы и пальцы, словно голоден или умирает от жажды, а кто-то не дает ему воды.

Тьма наступила совершенная, звезд было немного, только вдали мерцал блеск огней и вспыхивал веселый смех. Молодые умчались в свои королевские апартаменты в пяти километрах выше, на холме. Лиза никому не пела, почти не танцевала. Ему было бы тяжело сегодня танцевать с Машкой, она только поцеловала и обняла, осторожно, как мумию.

За спиной вдруг послышался легкий шорох, Макс не повернулся, но почувствовал, как к нему еле заметно движется что-то неизвестное, какая-то девушка, судя по аромату.

Почувствовал, как его шеи коснулись прохладные руки и сжали, но не сильно, а легко, совсем не придушивая. Мгновение и чье-то теплое мягкое тело прижалось к спине, так невинно, как ребенок, несмело, только плечи обнимая.

Ангел так не делала. Никогда он еще не чувствовал таких поглаживаний рук со спины. И в то же время как будто понимал, чьи они.

Он почувствовал аккуратный поцелуй в щеку, который пах жвачкой или фруктовой конфетой. Не открывал глаза, но услышал, как запыхалась девушка, еле удерживая дыхание от смеха или бега. Желание не трогало его тело, он улыбался. Но потом, еще не увидев, кто это прикасается, Макс, как опьяненный радостью, развернул и прижал девушку к себе, засмеялся.

— Попалась, Катюха!!!!

— Дядя Макс, а я была уверена, что ты испугаешься!... А ты оказывается такой хитрый... хватит смеяться! ... Я так старалась, кралась! Неужели было слышно?
Ты не только не забоялся, но еще и … хитро замер! ...Лис!
Ты сразу узнал, да? Ты чувствуешь, что это я?

К Максу пришла блаженная истома.

— Я подумал, ну кто еще может подкрасться и хватануть холодными руками за шею? Только русалка, Машка или ты.

— Извини. Мы видели, как ты ушел один. Сидел такой одинокий, я подумала, что вы поссорились. Можно с тобой посижу?

— Вы что ли поссорились?

Катя вскинула удивленно глаза и тряхнула волосами.

— Немного.

— Пожаловаться хочешь? — Макс посмеивался.

— Поделиться! Ты же воспитывал тоже! — голос Кати был настойчивый, очень похожий на Лизу.

— Я слушаю вас, мадам. — вежливо сказал Макс и поцеловал ей руку.

— Твой сын сказал, что ему нравятся толстые.

— А если честно, Кать?

— Он сказал, что накаченные спортсменки лучше тощих манекенщиц.

— Это… возможно.

— Ну и что мне делать? Вот ты бы что сделал?

— Не понял.

— Если бы тебе твоя любимая сказала, что накаченный спортсмен лучше худого танцора?

— Катюш, не мог он такое сказать. Но я понимаю о чем ты, спрошу у сына. Тебе обидно?

— Очень. Мне кажется, я теперь не усну.

— Его кто-то научил… Катюнь, я знаю, почему так сказал. Боится, что ты станешь великой манекенщицей и не выберешь его... Уверен, что малыш это не сам придумал, ... но хочет проверить твои чувства!

— А кто его научил? Наверное, кто-то там, в фитнесе. Я пойду с ним… в эту пятницу я пойду с ними. А ты пойдёшь?

— Я? Да там все со смеха умрут. Меня не пропустят, справку потребуют, им же не надо, чтобы кто-то на тренажерах издох, ... рекомендована лечебная физкультура. — Макс засмеялся.

— Нет, тебя пустят. Мы вместе пойдем, папа договорится. Только одежду пошире надо тебе выбрать, не тайтсы и не шорты... Мама тоже будет, она только в пятницу и в воскресенье там бывает с близнецами, они плавают уже хорошо. Пойдёшь?

— Да, Кать. Какие же вы … лисы настоящие.

— Ангелина идет… Ну, я побежала? Тогда до пятницы? Поправляйся пожалуйста.

Ангелина принесла куртку и накрыла его плечи.

— Что ребенок хотела?

— Спланировали они все это, конечно, но прижимать к стенке и пытать не буду. Ангел, я пойду на тренировку, обещал. Плавать с Лизой, кажется, тоже.

— Слава богу.

***

— Ну что, Кать, получилось? Как отец? Поверил тебе?

— Максим, получилось, конечно. Пообещал! Я теперь не слезу с него, пойдет, как миленький!

— Ты крутая! Ну и что, напугала или нет? А мама твоя пойдет?

— Мама тоже, наверное, если близнецы не приболеют. Я его не напугала, ты прав. Почуял.
Ему, правда, только лечебную физкультуру можно, но ничего.

— Там бассейн и дорожка.

— Почему ты думаешь, что сможешь так отца вылечить?

— Кать, помнишь, как она меня вылечила? И выучила! А он такой, потому, что целый год они не виделись… Ладно, спасибо, что получилось. Я знаю отца, ему очень нужна твоя мама, потому, что при ней он слушается и повинуется. Ангелина его любит и не может приказывать, он вообще сидит все время или лежит. А тётя Лиза так учит, что потом пятерки и вообще всё легко.

— Ты еще хотел к ней на вокал пойти! Мама сказала,что у тебя отличный слух и голос тоже.

— Он еще не совсем, ломается пока еще, Кать!

— Ну и что, нормальный голос. Да! Вы будете петь вместе, я играть! И дядя Сашенька хочет.

— Ну классно! Катрин… поцелуй?!

— Не заслужил!

— Кать…

— Ладно! Только тихо… кто это крадется? Ты слышишь?

Они быстро оглянулись и мальчик вскрикнул:

— Папа!!!

— Сговорились?

— Ты пообещал, дядя Макс!

— Ангел, они сговорились!

Из-за кустов вышла улыбающаяся Ангелина и сняла свои аккуратные очки.

— Тётя Геля, мы хотим, как лучше! Он ... обленился у вас. Или просто забыл, что надо думать не только о своих булках.

— Кать, да о каких булках? Кто тебя научил так разговаривать со старшими? Дед?

— Папа всегда так говорит. Мы зовем к себе, понятненько? Это же не с парашютом прыгать, как мама хочет!

— У неё пять детей! — возмущенно воскликнул Макс, — Какой еще парашют!

— Вот, папа так же возмутился! Но мне кажется, что мама…

— Нет!! Мама... Да кто ей разрешит?!

— Она не трусит, она просто хочет попробовать воздух... как океан воздушный. Я пока не хочу, а Максимка готов тоже полетать с ней. Только вес набрать нужно еще... маме... Чтобы одной разрешили.

— Вы что, уже узнавали? Боже, Ангел... остановите её!

— Она с инструктором, пап, что тут страшного! Мы уже в аэротрубе постоянно тренируемся... Я тоже хочу! И еще я хочу... татуировку на день рождения. На плече до середины руки, как у дяди Матвея, только поменьше. Я уже накопил, осталось договориться с родным отцом, потому, что... Пап, ты пойдешь со мной?

— Я в курсе, что мать сказала тебе - "нет", и отец тоже. Прекрасно, скоро у меня день рождения, поэтому ты мне хочешь подарить татуировку, да, сынок? Ну раз уже накопил, тогда дари, в августе подаришь, и я сделаю себе, как у дяди Матвея!

— А я?

— А тебе наш художник нарисует!.

— Индейский домик фигвам! — засмеялась Катя, — Дед так сказал! Дядя Макс, я тебя обожаю, ты обещал ходить с нами. Не отстану, я тоже волнуюсь за тебя, как и ты за меня!

***

ЭПИЛОГ

В марте у Матвея и Лизы родился первый внук. Назвали его Анджеем Матвеевичем.

Машка рожала с песнями, хохотом, поедая печенья и прыгая на шаре вместе с Элей и мужем. Маша кричала, когда терпеть была не в силах, но убеждала, что это совсем не так и больно, бывает и больнее. Остался в её памяти сильный, властный и ласковый голос мачехи: Маша, дыши! Сейчас глубже не надо, пока, … а вот теперь кричи и тужься. Хорошо, Маша, умница, дочка... Давай быстро подыши, наберись кислорода и … ну… давай! Ну как там, тётя акушер, посмотрите, уже скоро? Если не скоро, позовите нам дядю!!!
Девушка будет стесняться и родит быстрее! Дядю позовите...

... Да, Маша, уже скоро родит. Да, мы все вместе рожаем, всё в порядке. Машуль, это я не тебе, папе нашему по телефону говорю и Лизе. Они там ждут появления на свет внука. Давай Маш, еще немного … Глубже дыши, а теперь…

— Животные так не страдают, не кричат, — кряхтела Маша, — Молли родила щенков без единого писка, она скулила только пока бегала перед родами…. И я могу так же.

Но она все-таки кричала. Сильно, громко, и потом уже закричал громко и взволнованно сынок.

Эля по своей традиции подсунула ей рубашку Матвейки, помогая закрыть младенца, расцеловала в щеки, дала ложку воды, и начала названивать всем, распоряжаться, чтобы Лиза готовила свои смешные шарики, а потом они закончат, и тогда можно будет запустить их в небеса под окнами родильной палаты.

****

Елена закрыла глаза и сразу же провалилась в сон.

Потом проснулась от сигнала, оповещающем, что пора на работу. Она достала красивый дневник, который принесла дочь по её просьбе. Раскрыла.

Все записи были сделаны аккуратным ровным почерком. Взяла мягкую ручку, которая была разрешена и записала воспоминания:

«В этот день мне пришла мысль навсегда переехать в Москву вместе с тринадцатилетней дочерью, и тогда нас будет обеспечивать муж, пока Максим учится. Я придумала просто и гениально! Жаль, что Лиза оказалась такой непростой, жаль, что она чудесно умеет хранить секреты! Милый Максим, такой трогательный, такой опрятный. Он будет чудесным мужем! Только ближе к шестнадцати надо Лизу вернуть отцу, она может слишком быстро стать привлекательной. Он любит меня, любит до сих пор. Нежный и мужественный. Виталий совсем не нравится, простой и старомодный. Он все понимает, выглядит ужасно, постарел, психует на меня. Но хоть фигуру сохранил. А ему всего лишь будет тридцать три года, возраст Христа. Что дальше, я не представляю.

Удивительно, как я еще живу. А есть ли у Максима какая-то личная жизнь? А вдруг у него появится кто-то?… Надо быстрее, я смогу договориться, чтобы мы снимали квартиру, потому, что Лизу надо лечить. Виталий сразу согласится, он до сих пор волнуется. В нем есть что-то от святого.

Как же я влюблена! Чуть не поехала за ним, чуть не вызвала Виталю, чтобы забрал с моря дочь. Я уже номер набирала, чтобы сказать… Какое счастье было бы, если бы я тогда уехала за ним. Уже сейчас могла бы выйти за него замуж! Но этот скандал должен был утихнуть. Оля вряд ли примет меня в качестве невесты сына. Я допустила ошибку, вся надежда на дочь. Хорошо, что я её родила, иначе никогда бы не встретила свою любовь. Спасибо, Лиза! Спасибо, судьба! Спасибо вселенная».

***

В мае они все вместе полетели на отдых.

На свой любимый остров, где Валерий Яковлевич приобрел недвижимость в отличном месте и устроил на пляже настоящий фейерверк с танцами в первую же ночь. Собирался и во все последующие.

В воздухе разливалось столько любви, нежности и веселья, что все ночи готовы были танцевать, но Ольга Ивановна старательно укладывала пораньше своего тигра, чтобы он не переусердствовал. Не любила вспоминать о его желании помереть на пляже, чтобы пошли титры «Роли исполняли». Дети старшие нянчили младших, Макс почти все время проводил с ними в играх и отсыпался в тихий час под зонтиком в шезлонге. Он набрал вес, снова стал двигаться свободно, потянув все швы, какие только мог.
Все месяцы, начиная со свадьбы Маши, он выполнял обещание, данное Кате и сыну: брал с собой Лилю и Аню, все время плавал с Лизой и близнецами в бассейне, слушал её команды. Лиза проводила с Максом воспитательную работу, после плавания сушила волосы детям, переодевала, а он еще полчаса занимался в зале.

Сын помогал ему во всём. Они что-то ели из буфета фитнес-центра, вместе гуляли, ждали Матвея, Виталия и Сашку из сауны, а Максу было тяжело там сидеть.

Ангелина и Эля с ними никогда не ездили. Ангел решительно взялась писать диссертацию по вечерам, но обещала, что когда Лизочка перестанет простывать, она тоже пойдёт в это замечательное место. Эля стала "домоседом", освоила профессию кондитера, и решила выучиться на массажистку. Тренировалась на всех, кто давался. Чаще всех давался муж, младший сын, и сам массажист.

Иногда Элеонора ловила Лизку, и тогда слышался хохот и вопли, потому, что Лиза боялась щекотки, а Элеонора не могла удержаться.

Лиза по выходным старательно гоняла и младшенького Макса, который уже мог стать звездой среди подростков, выступал и записывал в студии первый альбом. Он умело использовал свою привлекательность, отличную игру на гитаре и голос, который можно было слушать и взрослым. Катя сочиняла мелодии, и они часто пели известные песни со своим музыкальным оформлением от "Ди-джея Кэтрин".

Матвей рано начал учить Катю водить машину, пока никто кроме них об этом не знал, он пытался сделать из младшего сына настоящего мужчину, что у него очень смешно получалось, потому, что сын командовал намного лучше и весело творил, что хотел. Макси умело смотрел наивными Лизкиными глазами, хлопал длинными ресницами и важно командовал что делать отцу и куда ему сесть, а потом устраивал концерт. Брал детскую гитару, прыгал и носился перед ним, подражая разным группам, даже падал на коленочки, играя музыку, как рок-звезда. В три года он был неподражаем, покорил сердца соседей, часто кормил собаку своей детской едой, хрустел собачьими чипсами и гонял Диану по дому, потому, что она, как и мама Лиза, ужасно боялась щекотки.

Денис стал уже не папиным, а маминым сыночком. Он всё время готов был с ней обниматься и слушать, как Лиза ему читает, даже на пляже он ложился поближе и слушал всё, что она говорит, какие она рассказывает истории. Часто повторял "Мамочка, это моя мамочка", как будто кто-то сомневался. Они были очень похожи.

Там на острове Лиза уплыла слишком далеко.

Она не знала, что муж уже влетел в воду и в ускоренном темпе доплыл до неё, Лиза мирно качалась на волнах, отдыхая на спине.

Услышав его вопль, она так же мирно перевернулась, нырнула, выпрыгнула из воды, отфыркнулась и поплыла обратно под его контролем. А когда вышла на берег сразу хотела побежать в домик переодеваться, но Матвей её схватил и прижал к себе, тяжело дыша.

— Ну, что, Матвей? Я ничего не сделала, просто задумалась!

Он хотел высказать, но почти потерял дар речи от того, что Лиза сверкала на него своими прекрасными глазами.

— Лиз, почему ты меня не позвала?

— Ты спал. Я же не знала, что проснешься. Не так уж далеко…

— А-а, ну конечно. Тебя еле было видно, на пляже никого, вечер... Куда ты? … Зачем? ...Ради чего?

— Матвей?! Что тебе такое в голову пришло?! Я всегда контролирую себя… Я хорошо плаваю!

— Ты хотела, чтобы я спал, ты поплыла, ... а он… опять за тобой?

— Кто «он»?

— Макс. Он меня разбудил. Сказал, что не сможет догнать так далеко и боится за тебя.

— Матвей, я плаваю спокойно и очень долго. Что вы такое придумали?

— Что придумали! Я волнуюсь за тебя! А он еще сильнее.

— Да вы замучили! Не хотела, чтобы меня спасали, потому, что я просто отдыхаю! — прокричала Лиза, чувствуя, как в груди закипают слезы. — Мы что с тобой, дети? … Я что, только и думаю, как бы вернуть этот прекрасный момент? Это ужасно, мне обидно…

— Лизонька, я не могу, когда ты рискуешь. Ты не должна плавать одна, никогда. Я должен быть рядом.

Они замолчали, тяжело дыша и глядя в глаза с обжигающей ст ра стью.

— Все так делают, посмотри... Там, далеко в море - прекрасно! Мне просто было очень хорошо. — шепотом сказала Лиза и жалобно добавила: — Разве ты не понимаешь, что мне очень хорошо? Я кайфую, это такое удовольствие… это совсем не то, что вы подумали.

— Мы? Мы подумали! И еще много раз подумаем! — Матвей неожиданно расплылся в улыбке. — Ты больше одна плавать не будешь, только со мной. Ясно или нет? Ясно? Говори что угодно, возмущайся, но я должен быть рядом. А вдруг ты почувствуешь себя плохо, начнешь тонуть?

— Да что ты придумываешь! Я даже не устала! Мы в бассейне по пять километров без отдыха, да я больше с тобой боюсь! Ты... удовольствие не получаешь, а только устаёшь и дышишь, как будто за тобой гнались. Ты тяжелый, Матвей. Ну правда....

— Можно я покажу, как еще можно получить удовольствие? И какой я ... тяжелый? А?

Они некоторое время еще смотрели друг на друга, как будто изучали.

— На пляже? — усмехнулась Лиза.

— Уже темно!

— А если кто-нибудь увидит?

— Я так не думаю, все устали и спят, кроме Макса, он был на дежурстве. За тобой следил. Можешь сесть ко мне на шею, это будет очень символично. Я тебя донесу... Скажешь, где понравится! ... Ты должна! Обязана!... Ты моя же на!...

Темное небо. Золотая луна. Яркий огонь пылает в самой глубине их зрачков. Дыхание одно на двоих одно, оно все прерывистее. Сладкий шепот нежных слов.

Замедлить невозможно, через секунды мир дрожит, как перед взрывом, а потом разлетается звездной пылью…

Они опять поцеловались.

Это уже был долгий поцелуй, сначала он был благодарным, а потом превратился в обещание чего-то дальнейшего и большего. Матвей провел языком по Лизиным губам снова тихо шепнул: «как вкусно». Они смотрели друг на друга в темноте и видели всё любимое, они опять вернулись горячими в прохладное море, как и в самый первый раз, но не поплыли, а стояли при свете луны и целовались.

Утром Лиза вышла на берег одна.

Длинные волосы её были аккуратно затянуты в конский хвост. Короткие джинсовые белые шорты и черный купальник в виде спортивного топа. Она была в кроссовках. Склонилась несколько раз, дотронувшись пальцами до песка. присела дважды, взмахнула руками и побежала вдоль прибрежной полосы по мокрой полосе прибоя.

— Какая гарна девица! — воскликнул Сашка, толкая Макса. — Ты побежишь? Или слабо?

— Нет, не буду светиться перед Матвеем… И так вчера… Ну, короче, Лизке досталось, похоже.

— Наказал?

— Даже если и так. ...Она далеко заплыла! Сань, чего ты так на меня уставился?

— Вид у тебя странный … О, Ангел выполз на свет! Какими судьбами так рано?

— Я хочу мужа обнять… Пойдем еще поспим, Макс?

— С удовольствием.

— Санька, догони её! — засмеялась Ангелина, — Вдруг кто-то нашу Лизоньку схватит, она такая прям вскусная, аппетитные булки наела…

— У неё свидание. Они встречаются в кафе и прекрасно плотно завтракают, а потом Эльза делает вид, что на диете и жует листочек эвкалипта.

— Кто тебе сказал?

— Матвей, он за Лизкой следил. Да все уже знают, кроме вас.

Матвей вышел и глубоко вдохнул утреннюю прохладу.

— Макс, спасибо, что присмотрел за ней вчера, пока я свалился отдохнуть… ты в следующий раз пораньше буди. За ними больше контроля, чем за детьми. Это было восхитительно… Она опять уплыла вечером одна.. Сказала, что ей было хорошо.
Спасибо, телёнок! ...Ангелин, вы заказали нам поесть?

— Мы еще поспать хотели. Сашка закажет.

— Я сам, идите. Отдыхайте.

— Не командуй тут. Сам... Я сам закажу, а то ты опять творог и кашу.

— А ты выбрать сможешь? Или опять всего по две порции?

***

Лиза сидела с Элей в обнимку, вдыхала аромат свежей выпечки, кофе, слушала веселые разговоры посетителей и рассматривала за спиной Эльзы какие-то прелестные белые цветы. Она улыбалась.

— Получила сообщение, что принести в тюрьму и ответила матери, что закажу доставку.

— Правильно, нечего баловать.

Мать уехала жить далеко, в места далёкие и, скорее всего, больше никогда не приедет, но Лизе было хорошо, как никогда не было в воображаемом счастливом детстве. Она чувствовала себя любимой и свободной.

— Лиза!… Я так люблю его. Мы завтра опять поедем вдвоем ладно? Никитку возьмете? …

— Конечно.

— Мне так с тобой хорошо, и вкусно, детка, — дыхание Эльзы стало частым, на глазах появились слезы. — Твой отец, просто супер. Он здоров, слава богу.

— Конечно здоров, все нормально. Все проверили.

— Ты вообще понимаешь? Машка рожать собралась, нам позвонила, а он выходит и становится серым! Хорошо, что ты прибежала.

— Эль… Папа просто за нее переволновался, он со мной был, когда я Катю пыталась родить. Папа помоложе был, конечно. Но все равно волновался, помню. Я обожаю его, и Машку тоже, вот молодец, а я так не смогла! Тебя, наверное, рядом не было. — Лиза засмеялась. — Были два паникёра, Матвей и отец, а еще дома сынок ждал новенький... Эль я сейчас разревусь, ... Подуй мне в лицо. А то мы вернемся и кое-кто заметит, меня начнет допрашивать. Осторожно так... но сильно. Матвей не меняется...

— Моя детка. Мы все не меняемся... и связаны на миллионы лет. — Эльза притянула её к себе и нежно поглаживала по спине. — Наша история любви… она никогда не закончится, она будет продолжаться до последних минут нашей жизни.

— До последних минут? Мы будем жить вечно! У Машки есть сын. У нас есть внук. У отца, Оли и Неллички - правнук. И зовут его, не Андрей, а Анджей! Потому, что Машка у нас крутая, она хочет жить в разных странах! Маша родила... Как чудесно! Всё вовремя, как ты сказала.

— День в день родила, как мы считали с ней. Жаль, дедушка, твой Сергей Тимофеич любимый не дожил... Жаль мать у Макса, Оля, не дожила... И Сергей, отчим твоего Матвея... Тоже ведь неплохой мужик был, раз его так Младшенький любит... Анджей... чья порода будет, интересно? Аж самой родить захотелось, такой он славный. Всё, короче, обошлось, выписали на третий день.... Класс!...

— Ты чувствуешь легкость необыкновенную? – спросила Лиза.

— Еще как чувствую! Только еще пиццу не принесли... Лизка, никому не скажешь?

— ...И как ты побежишь обратно с толстым животом?

— Я спокойно пойду, а ты будешь вокруг меня бегать, Лиза. Только... Тебе не кажется, что за нами кто-то следит? Я прямо чувствую какие-то глаза, только не пойму чьи... не муж ли это твой?

— Мама, это я! Не надо тебе худеть, ты и так красивая...

— Максим! ...Катя!... Сладкая парочка! Не выдавайте!

— Мы пришли предупредить, вам надо срочно улетать! Сюда идет дед!

— А как же моя пицца?...

Из за угла вышел Валерий Яковлевич:

— А ну взлетели отсюда быстро! Голуби! Лишь бы наклеваться до отвала! Птичка и тюдовище, какая прелестная картина! Вот они где! Оля, иди сюда, я же сказал, найду!!! Ест бамбук и ни кило не сбросила! Значит питается где-то еще!

— Валер, оставь ты детей в покое! Что ты всё время следишь, подсматриваешь, подслушиваешь, ...обсуждаешь их, кости моешь. В мире достаточно судей. А отец и мать созданы для того, чтобы принять и любить.

— Оленька, скоро я ослепну и оглохну, ты будешь меня "принять и любить"?

— Буду еще больше, если ты онемеешь!

— Никогда! Я куплю самый лучший слуховой аппарат и новейшее изобретение - электронный глаз! Посмотрим еще кто-кого. Старость меня или я её! Я буду лучше видеть и слышать. У меня фигура что надо! Песочные часы!!

— Это у меня песочные часы, ты опять перепутал, — расхохоталась Ольга. — Лучше искусственный разум себе купи... новейшее изобретение! Девочки, а какую пиццу заказали? Валер, мы тоже хотим.... Здесь вкусная пицца? Детки, а вы что будете? Валер, ты тоже хочешь, я вижу!

— Мы всё, что и вы! — весело сказала Катя, — Мамочка, а ты тоже ешь или только смотришь, как тётя Эля пожирает?

— Катя, говори с нами красиво, чтобы голос ласкал наш слух, а слова были хорошими... Валерий Яковлевич, вы куда? Не будете есть?!

— Я слишком подавлен. На меня никто внимания не обращает..... Через пять минут буду есть.

Он улыбнулся и увидел счастливые лица в ответ.

Улыбкой они объяснялись в симпатии. Радовались при встрече. Улыбкой говорили спасибо. Улыбкой прощали и вознаграждали.
«Счастливей улыбки ... только искренний поцелуй. Ах, мои девчонки...»
Как только об этом подумал, подлетела Катя и нежно поцеловала в щеку с обворожительной, еще совсем детской улыбкой....
«Вся в отца - мысли читает, вся в мать - любит целоваться... Ах, вы мои любимые девчонки...»
Мы все вечные спасатели. Цепь событий в жизни разбудила в нас совсем незнакомых мирных и очень неплохих людей. Но чем наполнить душу? Свет не вечный. Он угасает, его нужно в своей душе зажигать и спасать. Его нужно ловить в себе каждый день, каждую ночь и на рассвете.... Чтобы жить счастливым, отвечать правду на важный вопрос «...ты любишь?».

— Пап, ты меня любишь вообще?

— Люблю.

— А что тогда следил?

— Нора, я не следил, я производил разведывательно-розыскные мероприятия. Для раскрытия преступления и предотвращения дальнейших противоправных деяний!

— Задержать можно только при возбуждении уголовного дела, папаша!!!

— Исключением являются случаи, когда человека ловят на месте преступления. Лапы прочь от пиццы, Нора!

— Да что же это такое...

— Действительно! Ты не представляешь, как трудно быть твоим отцом, как сложно тебя воспитывать, Нора!

— Лизкиному отцу еще не исполнилось двадцать, когда она родилась. Чтобы ты понимал, он забирал её из роддома и ни разу не сказал, что дочь трудно воспитывать!

— А кому говорить-то? Вам? ..Виталий Сергеич, как и его мать с отцом, очень хитрый и умный. Матвея он сразу ПОСЛЕ свадьбы предупредил, что её трудно воспитывать!!! ...Пиццу не трожь. Руки помыла? Дам один кусочек. Один!

— Лиз, давай убежим? Не дождешься от него понимания и сочувствия....

— Валерий Яковлевич, а можно ей два?

— Можно.

— Ну вот, достаточно только честно спросить, и всё получишь.

— Птичка, недостаточно. Ты меня загипнотизировала! Ввела в транс и выманила нужный тебе ответ.

— А можно тогда три?

— Можно! Вы не имеете права прятаться от семьи, бросать младенцев ради еды! Кукушки! С вечера надо было предупреждать, Нора!

Эльза тоже встала и собралась уходить.

— Мама, постой, не обижайся на деда! — Максим приобнял за плечи и потерся щекой.

— Он с вами играется, — Катя прижалась к Лизе и хитро посмотрела снизу вверх на поднявшегося во весь рост Валерия Яковлевича.

— Хорошо, ваша взяла, я вам расскажу сказочку. Я – дедушка. У дедушки проблемы с сердцем, — начал серьезно петь Валерий Яковлевич.

— Ой, прекрати, папа. Я знаю, что у тебя со здоровьем все прекрасно.

— Мне кажется, тебе лучше с уважаемым Виталием Сергеевичем согласовать свою распущенность! В еде! А вы что подумали?

Эльза грустно улыбнулась, растрепав волосы.

— Неужели мы с Лизкой не заслуживаем немного счастья?

— Мам, — карие глаза сына были серьёзны, что было всегда присущие старшему Максу, когда он хочет признаться в любви или чем-то пожертвовать, — Дед шутит, ешь, сколько хочешь… Вы с тётей Лизой заслуживаете счастья, я не буду, отдам кому-то из вас свой кусок.

— Мам, — серые глаза Катерины искрились, что было всегда присуще Лизе, когда она была готова засмеяться и обнять, — Господи, он такой смешной. Это вообще не его пицца, ему еще не дали кусочек, а он уже его присвоил и кому-то пожертвовал!

Через секунду Катерина уже хохотала и обнимала Макса, который смущенно оправдывался ей на ухо и гладил по спинке.

— Лиз, как я переживаю, — состроила грустную мордашку Элеонора.

— Я тоже. Их обоих люблю. Если они не станут больше, чем друзьями, им ... так сложно будет стать ... просто друзьями. — прошептала Лиза.

— У тебя-то получилось.

— Макс-то сказал, что самое ужасное - знать, что он никогда не сможет обнять и рассказать, кто я для него. Если так, то явно он мне не друг.

— Надо было тебя не отпускать! Надо было детку не отпускать....
Всегда держать вот так, на руках, как тебя держал Матвей, как сейчас мой сын держит твою дочь.
И нет на свете ничего лучше и умнее! Нет ничего правильнее, искреннее и честнее, чем вот так… держать и не отпускать. Охранять... Свое, родное.
Самое ужасное в любви, и почти невозможное — возвращать.

* К О Н Е Ц* *Ф И Л Ь М А* *О С Т О Р О Ж Н О,* *Д Е Т К А *

💖Милые друзья. Всем огромное авторское Спасибо за интерес к этой истории. Это всё! Кажется всё. Как тяжело писался финал, как долго... Но скучать никто не будет 😘!
Мы прошли этот путь вместе, и это было... крутое путешествие длиной в тринадцать с половиной месяцев.
Спасибо, что читали, спасибо за оценки и отзывы. Дорогие мои, с каждым выходом было всего меньше, любви меньше, слова тише, произошло постепенное слияние с океаном других авторов и рассказов.
Я надеюсь, что и в жизни у каждого выбор сделан правильно.

С любимыми не расставайтесь,
С нелюбимыми не играйтесь.
От жестоких - сбегите.
А наглых - проучите.
Такой финал подсказывало мне сердце, почти всегда его слушаю, ведь зорко одно лишь сердце...
Всегда с любовью и наилучшими пожеланиями к моим читателям, Алиса.

Писала в пять утра, когда пели птицы. Как же здесь красиво и чудесно...

© Все текстовые материалы канала «Свет моей жизни» на dzen.ru являются объектом авторского права.