Сосо поначалу не мог определить свою роль в рамках нового государства. Ещё в 1922 году ему поручили курировать партийный аппарат. Вроде бы ничего не значащая секретарская, кадровая должность, по всей видимости, главный и второй хотели назначить его свадебным генералом без реальных полномочий.
Однако очень скоро Сосо понял огромные плюсы своей новой должности. Он не только утверждал местные партийные кадры, но и заведовал пусть и скудной, но очень желанной в послевоенное время, системой партийных поощрений: путёвки на отдых, лечение в лучших санаториях, обеспечение жильём и лекарствами, продуктовый паёк, престижная школа для детей партработников.
Распределение всех этих благ для партийных работников давало Сосо возможность создавать собственную команду сторонников. Они были благодарны не просто партии, а лично Сосо. Это было важно в неминуемой грядущей схватке за наследство главного.
Главный увядал на глазах. Лучшие врачи, лучшие специалисты со всего мира, пытались вылечить его долгую болезнь. Но всё было напрасно. На пару месяцев он приходил в себя, но потом ему становилось всё хуже и хуже. В конце концов после последнего удара он оказался в инвалидном кресле, и к тому же потерял дар речи. Теперь оставался только один вопрос: как долго? Пару недель, месяц, несколько месяцев...
Второй отчаянно пытался занять место главного, причём ещё при жизни главного, но Сосо и два его соратника умело оттеснили второго от власти, и сделали это настолько мягко и умело, что тот даже сам не понял, как это получилось.
Главный на удивление протянул ещё долгих 10 месяцев, но в январе 1924 года он наконец упокоился с миром. Это был конец целой эпохи. Главный был главным символом российского большевистского движения. Его воспевали социалисты всех стран мира, он был идолом, он был вождём пролетарского движения.
Сосо и его соратники с почестями простились с главным, и, казалось, второй признал своё поражение. Но на самом деле, со стороны второго это был лишь тактический ход. Он не собирался отказываться от борьбы за власть, это была только временная передышка.
Уже через несколько месяцев после смерти главного второй начал атаку на Сосо и его товарищей. Он обвинял их в трусости и слабости, в предательской позиции в 1917 году, когда главный так нуждался в их поддержке.
Взаимные обвинения и грязная ругань сыпались с обеих сторон. Советские печатные органы превратились в место наиболее демократических дебатов за всю историю России. Полемика развернулась не шуточная, вскоре к ней присоединились иностранные журналисты и политики.
Если на внешнем поле дебаты закончились вничью, то внутри страны Сосо и его товарищи одержали убедительную победу над вторым. Он снова затаился, как подбитый зверь, ожидающий удобного случая для последнего прыжка.
Сосо обдумывал дальнейшие действия. Опека со стороны двух его товарищей ему порядком надоела. Один руководил ленинградской парторганизацией, другой - московской. Оба были важны, когда шла ожесточённая борьба со вторым. Но теперь, когда второй был на какое-то время повержен, ни ленинградец, ни москвич ему были больше не нужны.
Сосо решил сбросить балласт. Он стал назначать партийные кадры и вводить своих людей в ЦК, не советуясь с ленинградцем и москвичом. Через какое-то время ленинградец и москвич, к удивлению для себя, обнаружили, что они уже не участвуют в управлении страной. Сосо приблизил к себе партийного любимца, которого все звали теоретик.
Сосо и теоретик проводили курс на смягчение напряжённости в международных отношениях, а также давали больше свободы в хозяйственной политике, особенно для крестьян, мелких производителей и торговцев.
Сосо хотел покончить с международной изоляцией СССР.
- Надо налаживать отношения с миром. Мы не собираемся навязывать никому нашу идеологию. Пусть, кому интересно, приезжают к нам и изучают опыт для своих стран. А если не могут установить социализм в своих странах, то пусть работают на нашу страну. Мы с удовольствием примем западных специалистов.
Это был серьёзный отход от первоначальных планов большевиков. Начиная с 1917 года все лидеры большевиков, включая самого Сосо, говорили о мировой революции. Теперь же Сосо открыто признавал возможность мирного сосуществования двух систем.
Это вызвало недовольство среди старых большевиков. Против Сосо и теоретика возникла новая оппозиция. Однако Сосо это ни сколько не смущало, он уже настолько расположил к себе большинство в ЦК и партийных структурах на местах, что не боялся никакой оппозиции.
Так продолжалось несколько лет, пока Сосо не заметил серьёзного кризиса в сельском хозяйстве и промышленности.
В сельском хозяйстве всё шло довольно не плохо, но Сосо был не доволен независимым положением кулаков - зажиточных крестьян, которые производили львиную долю хлеба, и отказывались сдавать её государству по заниженным ценам. Платить полную цену Сосо не хотел.
Что же касается промышленности, то тут кризис носил более серьёзный системный характер. Дело в том, что у Советского Союза практически отсутствовали заводы, производящие оборудование, станки, машины. Всё это приходилось закупать на Западе, в основном в Веймарской Германии. А это ставило советскую промышленность в прямую зависимость от импорта.
Таким образом, Сосо ощущал двойную зависимость своего положения: в сельском хозяйстве от кулака, в промышленности от западных поставок. Ни та, ни другая зависимость не давали ему покоя.
Тогда Сосо решил пойти на радикальные меры: надо создать подконтрольные государству коллективные хозяйства на селе, которые будут сдавать хлеб государству за любую цену, которую назовёт государство, хоть бесплатно; а потом в обмен на этот хлеб закупить оборудование в Германии для создания собственной тяжёлой промышленности.
Таким образом Сосо убьёт сразу двух зайцев. Но сказать легче, чем сделать. Попытка загнать крестьян частников в коллективные хозяйства закончилась беспрецедентным сопротивлением на селе.
Крестьяне устраивали как открытые восстания, так и скрытые вредительские акты: забивали скот, чтоб не отдавать в колхоз, плохо убирали урожай, сжигали поля, утаскивали с колхозных полей домой всë, что можно было унести.
Этим немедленно воспользовались противники Сосо. Теоретик с первого же дня объявил себя противником коллективных хозяйств. Вокруг него начала сплачиваться новая оппозиция к Сосо.
Сосо понимал, что настроил многих против себя, особенно на селе. Но он твёрдо решил повести свою политику до конца, иначе страна не вырвется из аграрных тисков. Сосо понимал, что будущая война будет войной машин, и отсталая аграрная страна обречена в этой войне на позор и поражение. Поэтому создание тяжёлой промышленности и военного производства - это обязательные условия для победы. На коне и с шашкой уже никого победить невозможно.