Ужас устраивает микровзрывы по всему телу. Страх за жизнь отца — в большей степени, и еще Клим нагнетает обстановку. Осязаемо несет злостью от мужчины рядом. Теперь он знает, кто я. Ну, что же. Вероятнее всего, его заигрывания быстро схлынут. Я не та, кого он себе хотел — простушка, без связей, без поддержки, без помощи. Станислава Лебедева — наследница большого состояния. Со мной не получится поиграть и бросить. Все его необдуманные действия будут иметь последствия.
Не совсем попадая в клавиши цифр трясущимися от волнения руками, набираю номер телефона мамы. Идут гудки. Никто трубку не берет. Ей не до того, чтобы отвечать на звонки с неизвестного номера. Глотаю слезы, швыркая носом. Мы едем в полном молчании. Боюсь даже смотреть в сторону Касимова. Кладу голову на спинку сидения и закрываю глаза. Мысленно молюсь, чтобы с папой все было хорошо. Хочу его обнять и сказать то, что сейчас чувствую, отбросив все обиды…
Семеню рядом с высоким Климом. Его шаг — моих два. На ресепшене у девушки спрашиваем, где сейчас находится мой отец. Выдыхаю, узнав, что его перевели в палату интенсивной терапии. Клим договаривается, что нас пропустят поговорить с лечащим врачом.
Я на нервах. Не могу удержать контроль над собой. Губы трясутся. Прикусываю их до боли зубами. Поднимаемся на лифте до нужного этажа. Никогда не страдала клаустрофобией, но сейчас холодный пот струится по спине и ноги еле держат. Чем выше, тем хуже мне становится.
— Все будет хорошо, — первые его слова за всю дорогу.
На плечо ложится рука, и от шока, что Клим до меня дотронулся, перестаю труситься.
— Ка… Стася, ты бледная такая. Сейчас найду воды для тебя… или кофе хочешь?
— Кофе, — выдыхаю, сглатывая слюну, отдающую горечью.
Двери лифта разъезжаются. Клим, положив руку на мою поясницу, подталкивает вперед. В небольшом зале с диванами нас уже ждет врач. Узнаю сидящую перед ним женщину…
— Мама! — кидаюсь к ней.
— Стася, — она оборачивается. Охнув, поднимается навстречу и распахивает руки.
Дома! Я дома! Втягиваю ноздрями знакомый запах.
— Дочка, не плачь, — гладит по голове, прижимая к себе. — Твой отец сильный. Он справится, я уверена.
Она отстраняется и захватывает мое лицо руками. Стирает ручьи слез со щек. Целует. Хорошо как. Мне этого очень не хватало. Я уже и забыла, когда мама так меня обнимала. Или я сама не шла на контакт? Между нами на протяжении последних двух лет только и было, что споры, да противоречия. Каждая из нас что-то доказывала свое.