Трёхсерийный телефильм «Маленькие трагедии» (1979) Михаила Швейцера похож на редкую драгоценность, каждая деталь которой представляет собой отдельный шедевр ювелирного мастерства, поэтому все трагедии нужно, можно, …хочется рассматривать отдельно. Впрочем, так обстоят дела и с пушкинскими текстами.
Это, как раз, тот случай, когда не тянет говорить: «Книга – лучше!» или наоборот – сравнивать текст и киноверсию не в пользу первого. Тут сошлись всё звёзды – во всех смыслах, ибо в кадре – невероятный актёрский состав. Судя по всему, то был весьма дорогостоящий проект и, тому же, костюмно-антуражный.
Сегодня – «Каменный гость» с Владимиром Высоцким в роли Дон Гуана (так у Пушкина, хотя, у нас чаще говорили Дон Жуан, а правильно вообще Хуан). Я о нём вспомнила потому, что здесь он играет тип личности, близкий к его персонажу из драмы «Единственная» (1975), которую мы с вами обсуждали вчера.
Дон Гуан-Жуан-Хуан – роковой неудачник, скиталец, вечно неприкаянный герой, влюбляющийся и – влюбляющий в себя, но быстро остывающий и – оставляющий тех женщин, ради коих ещё вчера был готов сворачивать горы (и чьи-нибудь шеи). Новая любовь перечёркивает всё былое и на какое-то время становится той самой.
У этого бесприютного дона есть исторический прототип – Хуан Тенорио, живший аж в XIV веке, но мы его представляем в декорациях XVI-XVII веков, благодаря Тирсо де Молине, создавшему литературный вариант. И – понеслось! Дона Гуана-Жуана обрисовывали многие, включая, Александра Сергеича.
В Советском Союзе к этой теме относились с интересом, и существовали даже забавные вариации, типа пьесы Самуила Алёшина «Тогда в Севилье». СССР вообще имел к ренессансно-барочной Испании какую-то слабость. Оно понятно – сверхдержава с дрессированной элитой, культом чести и высоких чувств.
Итак, Испания эпохи белых воротников, плащей и шпаг! Дон Гуан с верным Лепорелло (Леонид Куравлёв) тайно возвращаются из ссылки в Мадрид, ибо и господину, и слуге скучно в провинции. После визита к актрисе-куртизанке Лауре (роскошная Матлюба Алимова) и убийства её посетителя / поклонника (Ивар Калныньш) Гуан-Высоцкий воспламеняется донной Анной, чьего супруга он когда-то отправил к праотцам.
Глумится над статуей, приглашая охранять свидание с неверной вдовой – получает «пожатье каменной десницы». Высоцкий тут великолепен и – точен. Не самый роскошный (мягко говоря) внешне, он обладал какой-то бешеной мужской харизмой. Он нравился большинству женщин и доводилось читать, что его успех во многом связан с образом «альфы» - дамы - обожали, мужчины - подражали.
Его союз с Мариной Влади – отдельная песня. Чертовски привлекателен, имея среднее лицо и невысокий рост. Дон Гуан – это именно о харизме, а не о красе лица и прочих статях. И при всём том, надлом. Альфа-кавалеры особо хороши, если он есть (надлом), а не чистое суперменство. То как Гуан-Высоцкий склоняет к себе донну Анну, всю такую дивно-прозрачную, холёную, гордую – это волшебство.
Кажется, что она бы не должна, и ...она идёт на поводу слов-кружев. Белохвостикова тут органична – испанская знать была светловолоса, белокожа, сероглаза, не имея ничего общего с подвластным населением. Точнее, попадались разные, и брюнеты, разумеется, но блондины-аристократы в Испании были реальны.
Белохвостикова шикарно изображает Анну, которая живёт в траурном коконе, и, как выясняется, делает сие напоказ, из чувства долга – она за какой-нибудь вечер переходит от благородной скорби к …нет, к страсти она подойти не успела. Но - оттаяла. Следующий шаг был бы непоправимым.
Но её «спасла» гибель – и её, и Гуана. И как шикарны декорации – этакая златая полумгла, которую всегда описывали, говоря о дворцах тех донов и, главным образом, об Эскориале – твердыне испанских королей. Вообще, все «Маленькие трагедии» Швейцера — это эстетская вещь, где многое отвечает нелюбимому в СССР принципу: «Искусство ради искусства».
Здесь и музыка Альфреда Шнитке, который писал изумительные композиции для нашего кино, и переплетение «Маленьких трагедий» с другими произведениями Александра Пушкина. Будь эта вещь западной, сказали бы: постмодернизм, как он есть. Однако наш агитпроп не любил это словечко, а потому – просто «осмысление классики»…
Zina KorZina (c)