Когда я был маленьким, мы с мамой затеяли игру. Мы придумывали : маму похищали космические пираты, а я её искал... Я летел в космос на звездолёте, переплывал на огромной черепахе марсианское озеро, перебирался через горы, осаждал крепость... И освобождал маму из рук разбойников! Игра выручала нас , потому что я часто болел, оставался дома один, а мама работала... Когда она возвращалась в нашу коммунальную квартиру в Арбатском переулке, я кидался к ней с ворохом рисунков, рассказывая о своих воображаемых подвигах. Мама смеялась , шла на кухню и варила мне мой любимый клюквенный морс, а я сидел тут же, делясь с мамой новыми красочными подробностями её похищения. Пиратов я рисовал в необычных костюмах, в скафандрах и с огненными мечами. Вот только Вовка и Васька с нашего двора совсем не походили на космических воинов. Часто бывало так, что они колотили меня, и я плакал от обиды. Тогда мама читала мне стихи : "Пусть плачут сосульки, пусть плачут туманы, дырявые крыши и старые краны, и только мужчины реветь без причины не могут по чину никак!"
Игры остались в прошлом, когда я пошёл в первый класс. Мама была учительницей , но она настояла на том , чтобы меня взяли не в её школу, а в соседнюю. "Хочу, чтобы ты был самостоятельным!" --сказала мне она. И я учился быть самостоятельным...
Шёл 1939 год...Мама преподавала литературу и русский язык в гуманитарном классе. А ещё она вела в школе театральный кружок . Мама ставила с детьми спектакли, и какие это были спектакли! Актовый зал никогда не пустовал, приходили ребята и взрослые с нашего двора, и с соседних дворов приходили...
Был яркий, теплый май...Я проснулся раньше обычного, оделся и побежал в кухню. Широкий солнечный луч играл на деревянном полу. Мама стояла босиком на этом луче , пела какую-то песенку и жарила оладушки. Худенькая , большеглазая , в жёлтой кофточке с крупными белыми горошинами, она напомнила мне оленёнка...
--Мама! В этой пятнистой кофточке ты похожа на оленёнка ! --кинулся я к ней .
--Вот как! А я почему-то считала себя взрослой оленихой,--улыбнулась мама.
--Нет, оленёнок, милый оленёнок! --и я потёрся головой о её плечо.
--Ну, садись завтракать, мой любимый зоолог, а то в школу опоздаешь.
--Как в школу? Ты же дома ! Значит, сегодня воскресенье!
Мама улыбнулась :
--Нет, сегодня только четверг. А я дома, потому что меня уволили.
--Уволили ?? Как ? За что?!
И вот что я узнал от мамы. Она проводила репетицию со своими ребятами-артистами. На этот раз к постановке готовился "Евгений Онегин". Вдруг какая-то девочка спросила маму про поэта Игоря Северянина. Мама знала, что говорить о творчестве Белого, Бальмонта и Северянина было запрещено, но на вопрос своей ученицы она не могла не ответить. Очень коротко она рассказала ребятам о Северянине , с грустью заметив, что время этого поэта ещё не пришло... Через два дня маму вызвали на заседание партийного комитета школы. С удивлением услышала она о себе, что , оказывается, "воспитывает в школьниках декадентские настроения..."
--Мама, на что же мы теперь будем жить? --с тревогой спросил я.
--Проживём как-нибудь...На первое время денежка у нас есть. А за лето я найду работу. Всё наладится.
--И я...Я бы тоже мог подрабатывать.
--Могу ли я чего-то бояться, когда у меня такой взрослый, самостоятельный сын! --и мама потрепала меня по волосам.
Но мечты наши не сбылись. Как-то , возвращаясь домой, я извлек из почтового ящика странное письмо. Я удивился, потому что нам никто не писал, кроме старшей маминой сестры Зои ( я вслед за мамой называл тётю просто по имени). Зоя жила в деревне Аксёновка Владимирской области. Летом мы часто бывали у неё в гостях.
--Мама! Тут какое-то странное письмо пришло!-- крикнул я с порога.
Мама с недоумением взяла конверт, распечатала его, прочитала...
--Костя, я завтра уйду на несколько часов , разогреешь обед сам,--изменившимся голосом сказала мама.
Я хотел было спросить маму, куда она уйдет , но ко мне с шахматной доской зашёл тот самый Васька , с которым мы когда-то воевали в раннем детстве.
А через два дня я почему-то проснулся среди ночи. В маминой комнате горел свет, а мама стояла на коленках перед упакованным чемоданчиком и аккуратно пристраивала туда мою фотографию : серьезный пятилетний мальчик в матроске...
--Не спишь? --спросила мама.--И я не сплю. Вот...решила собраться к Зое. И ты свои вещи завтра собери. Фотографию твою ей подарим...
Я удивился : зачем Зое моя фотография семилетней давности ? Но переспрашивать маму не стал. Мама закрыла чемоданчик и положила его на полку.
--А теперь мы можем спеть песню "На полочке лежал чемоданчик", --подмигнула мне она. --Только тихо, чтобы не разбудить соседей.
Мама берегла моё детство. Или те дни, что от него оставались...
Это был последний школьный день...После уроков я зашёл в булочную. Встал в очередь. И вдруг услышал разговор соседок :
--"Чёрный ворон"... К третьему подъезду . За кем это?
--Директора ещё в апреле арестовали, за ним много чего...Теперь вот за училкой приехали...
--Училку-то за что?
--А читала на уроках стихи разных контриков...
Я не стал слушать продолжения разговора. Я вдруг понял : они пришли. Пришли за моей мамой...
Я почему-то представлял их такими, как на моих детских рисунках : в блестящих одеждах , с огненными мечами...Но в коридоре увидел двоих военных . Один , высокий , с оловянными глазами, стоял рядом с мамой. Другой, пониже, видимо, только что произвел обыск... По всей комнате валялись мои и мамины тетрадки, книжки, фотографии, зачем-то выброшенные из альбома...Я не запомнил лица второго, зато хорошо запомнил его короткие , толстые пальцы...Он копался этими пальцами в чемоданчике, который собрала мама "к Зое". Достал мою фотографию , повертел , вопросительно посмотрел на высокого.
--Это нельзя, --сказал Оловянноглазый .
Короткопалый отдал мне фотографию. Мама взяла чемоданчик.
--Я всё сделаю, Женя, я отвезу Костю, не беспокойся, Женя,--плакала соседка.
И я почувствовал, как слёзы подступают к глазам.
Но мама строго посмотрела на меня : "Пусть плачут сосульки, пусть плачут туманы...". Продолжать ей не пришлось. Я понял.
--Можете проститься с сыном ,--сказал Оловянноглазый.
--Костик, я сварила морс, он на окне, --сказала мама , как будто это было сейчас самое главное. --Только не пей его холодным, разбавляй кипятком.
Потом она крепко обняла меня :
--Слушайся Зою, учись , будь хорошим человеком . Держись! -- мама поцеловала меня и вышла с Оловянноглазым и Короткопалым.
Я выбежал за ними во двор.
--Мама! До свидания, мама! --кричал я.
--Я напишу тебе! --успела крикнуть мне мама перед тем , как её посадили в "черный ворон " .
Машина помчалась в сторону центра, я напряженно смотрел ей вслед и какое-то время ещё видел маму, видел ее короткую стрижку...Потом всё исчезло в облаке пыли.
Совсем скоро суровые испытания пришли не только в мою жизнь. Но и в полуголодные военные годы, и в годы учебы в педагогическом институте, и в первые годы работы в школе я всё ждал письма от мамы. Но никаких вестей о ней не было.
Уже в пятидесятых мы с Зоей узнали, что маму обвинили по 58 статье, приговорили к десяти годам лагеря без права переписки. Она была отправлена в Соловецкий лагерь . А дальше её следы теряются...Но я продолжаю верить , что когда-нибудь её найду ...Не могла мама навсегда исчезнуть из моей жизни...
Когда мы с внуком рассматриваем ночное небо, я всегда показываю ему маленькую яркую звёздочку и говорю, что это звездочка его прабабушки.
Только я никак не могу представить маму прабабушкой. Она всё чаще снится мне, снится наша встреча на той яркой звёздочке. Причем себя я вижу таким, какой я сейчас , седым и усталым, а маму -- совсем молодой, в кофточке , с белыми горошинами , в которой она так напоминает оленёнка...
--Мама, я выполнил всё, о чём ты просила. Я старался быть хорошим мужем, отцом, дедом. Надеюсь, я был хорошим учителем...
Мама ласково треплет меня рукой по седому затылку :
--Я знала, что ты у меня стойкий, что ты справишься.
--Хочу остаться с тобой здесь, на этой звёздочке...
--Еще рано. Ты нужен тем, кто на Земле.
--А потом я прилечу к тебе?
--Конечно, мой хороший .
И мама слегка отталкивает меня от себя и долго машет рукой...